Предисловие

Кингисепп

Чудово

Витебск

Шварц-Бостунич: учитель Гиммлера

Выходец из старинного рижского рода

«Чёрный орден»

Нацизм вырос из греческой античности

Главный сюжет для немцев не Рим, а Греция

Особенности взгляда на античность

Помочь, проекту "Провидѣніе"

Предисловие

Дмитрий Каров прибыл на советскую оккупированную территорию в августе 1941 года. На ней он застал озлобленных на Сталина и НКВД людей, большинство из них с лёгкостью соглашались работать на Германию.

Также активно бывшие советские люди принялись строить при немцах народный капитализм. Всё это напоминает ельцынскую Россию начала 1990-х.

Кингисепп

Отряд ехал в Россию, ближе к фронту. Я был взволнован, думая, что вот сейчас попаду в настоящую Россию, покинутую мной в 1919 году. Мы увидели ров, и капитан Бабель, остановив автомобиль, сказал: «Вот граница, вот ваша Родина» – и посмотрел на меня выжидающе.

Позднее он рассказал, как реагировали русские офицеры вермахта. Один, выйдя из машины, стал целовать землю, стоя на коленях. Другой объявил, что будет ночевать в лесу, чтобы слушать русских соловьёв.

Третий проявил патриотизм тем, что стал накладывать русскую землю в мешочки, чтобы отослать её в Париж. Я же не обладал характером, способным на такие сцены, и капитан Бабель был мной разочарован.

Мы прибыли в деревню Глинки. По пути нам встретился отряд советской кавалерии. Его сопровождали несколько немецких артиллеристов. Они объяснили мне, что ведут пленных в лагерь. На мой вопрос не опасаются ли они, что кавалеристы убегут, артиллерист ответил мне, что весь отряд сдался добровольно, перебив предварительно своё начальство.

Деревня Глинка была строверской. Я скоро познакомился со всеми бургомистрами района. Все они были пожилые, верующие в Бога. При советской власти все они подвергались преследованиям и сидели в тюрьмах. Всё население боялось, что немцы уйдут и снова придут Советы.

Первым моим агентом стал пожилой крестьянин Семён. Он сказал, что будет работать, так как считает, что коммунистов надо уничтожать всеми возможными способами, но денег за это получать не желает, так как это грех.

Знакомый мне по Риге переводчик создал отряд из советских военнопленных. Он рассказал, что солдаты за Сталина драться не хотят, но боятся немецкого плена. Общей мечтой было, прогнав из России немцев, перебить сталинцев и коммунистов, установить свободу, а главное – уничтожить колхозы.

Агенты все без исключения были добровольцы и могли в любой момент отказаться от работы, причём в этом случае им обеспечивали хорошие места в тылу. Исключение составляли только агенты, получившие задание и не выполнившие его. Таких отправляли в специальные лагеря около Кенигсберга, которые назывались «лагерями для знающих секретные вещи» и в которых с заключёнными очень хорошо обращались: получали они военный паёк, много папирос, в лагере была библиотека; жили заключённые по 3-4 человека в комнате и имели возможность гулять в саду.

Перейдя фронт три раза, можно было уйти на покой в глубокий тыл. В большинстве своём на это соглашались люди от 30 до 40 лет, смелые, но не любившие рисковать жизнью. Но все разведчики ненавидели советский режим.

Характерный пример женщина по кличке Женька. Она командовала отрядом в Красногвардейске (Гатчина). Ей было 26 лет, до войны жила в Ленинграде, работала сексоткой в НКВД и немного занималась проституцией. Через фронт её заслали в начале сентября 1941 года, она сейчас же явилась в комендатуру Северской предложила работать агенткой на немцев.

Она объяснила это тем, что жизнь в СССР ей страшно надоела своей серостью и скукой, и она уверена, что своей хорошей работой сумеет заслужить себе доверие, а после окончания войны – обеспеченную жизнь за границей.

В 1943-м Женька просила отпустить её со службы, мотивируя просьбу большой усталостью, и отправить жить в Германию. Просьба её была исполнена, и кроме того, она получила крупную денежную награду Женька и сейчас (1950 год) живёт в Германии, имеет хорошо налаженный и приносящий доход магазин дамского белья.

Чудово

В начале апреля 1942 года я приехал в Чудово. В нём жило 10 тысяч гражданского населения. Управлял им выбранный русский бургомистр. Большой жулик и спекулянт, но умный и энергичный человек, он хорошо выполнял свои обязанности, в чём ему помогали 6 выбранных бургомистров, сидевших во главе районов. Имелись в Чудове русская полиция и пожарная команда.

Хуже всего жилось интеллигенции Чудова, ранее служившей в советских учреждениях. Население считало их дармоедами, и никто не хотел им помочь. В большинстве своём интеллигенция была противной и самоуверенной, но настроенная антисоветски. Монархии они не желали, Сталина – тоже. Ленин и нэп – вот что было их идеалом.

Очень хорошо жилось торговцам и ремесленникам. Приходилось удивляться изобретательности, которую они проявляли. Я видел мастерскую дамских платьев. Другие открыли рестораны и чайные дома. Были меховщики, золотых и серебряных дел мастера. Все купцы ненавидели советскую власть и желали только свободы торговли. Советские чины НКВД, с которым я беседовал на допросах, говорили, что после крестьянства Сталина больше всего ненавидели рабочие и что сексотов НКВД нередко убивали на фабриках. Ремесленникам в Чудове жилось прекрасно. Часовщики, сапожники, портные были завалены работой.

Духовенство, жившее в городе, было православное и староверческое. Начётчики староверов пользовались всеобщим уважением и были начитанными и справедливыми людьми. Православных же священников население особым уважением не отличало. На меня они тоже впечатления не произвели. Завербованные моими агентами поп и дьякон работали плохо, учились неохотно, зато вознаграждение требовали постоянно.

Витебск

Сюда я был переведён в 1943 году. Во главе Витебска стоял русский бургомистр, человек лет 30-ти. Он выдавал себя за белоруса-патриота и поэтому в присутствии немцев говорил только на белорусском языке, а в остальное время изъяснялся по-русски. У него было больше 100 чиновников, ему также подчинялась наружная и уголовная полиция. В дела полиции и городского самоуправления немцы не вмешивались, но ничем и не помогали, предоставляя жителям самим заботиться о продовольствии, дровах, и т.п.

Торговля процветала на удивление: лавки и магазины были повсюду. Предприимчивые купцы «по-чёрному» ехали из Витебска в Германию, Польшу, Австрию, а иные добирались и западнее, закупая там товары, которыми бойко торговали у себя. В обороте были немецкие марки (настоящие и оккупационные), русские рубли (бумажные и золотые – последних, к моему удивлению, было очень много).

В городе были 2 или 3 больницы, запущенные из-за недостатка средств, но с очень хорошими докторами, которых немцы постоянно приглашали к себе для консультаций Было и несколько частных больниц очень хороших и дорогих, которые обслуживали главным образом спекулянтов.

На главном вокзале всегда – днём и ночью – толпилась масса народу, и он представлял собой базар. Все покупали и продавали. Немецкие солдаты, ехавшие домой, закупали тут продовольствие. А кругом ходили пьяные казаки из антипартизанских отрядов, приехавшие на отдых в город. Перед вокзалом стояли носильщики и извозчики, а также бойкие молодые люди, предлагавшие перевозку на немецких автомобилях, принадлежавших казённым учреждениям и стоявших со своими немецкими шофёрами на соседних улицах в ожидании клиентов (как с этим явлением не боролась полиция, поделать ничего не могла: уж больно любили немецкие шофёры водку). Отойдя немного дальше от вокзала, я был поражён обилием чайных и маленьких подвальных ресторанов. Цены были большие, но все эти заведения были полны народу и всюду там пили водку (польскую), самогон, немецкое пиво и балтийское вино из фруктов. Еда в этих ресторанах тоже была в изобилии.

В Витебске имелись и публичные дома, причём отдельно для немцев и русских. Там нередко происходили страшные драки: русские штурмовали публичные дома для немцев. Кинотеатры были, только фильмы в них шли немецкие, но, правда, с русскими подписями. Было также два русских театра, пользовавшихся большим успехом. Во многих кафе и ресторанах по вечерам устраивались танцы.

Помимо множества немецких солдат было очень много в городе и русских военных. Больше всего обращали на себя внимание казаки, носившие папахи, шашки и нагайки; кроме того, это были самые большие скандалисты. Затем, в городе были люди из особых отрядов СД – русские, латыши, эстонцы и кавказцы, которые были очень хорошо одеты в разнообразные костюмы, а на рукаве имели роковые буквы в треугольнике – СД. Людей этих, известных своей жестокостью и грабежами, никто в городе не любил, а другие военные, как русские, так и немцы, избегали с ними общаться. Имелись отряды нацменов, состоявшие из казахов и особенно татар. Много они не воевали, а больше несли службу по охране складов.

Русские, числившиеся при разных штабсротах, ортскомендатурах и т.д., отличались пышностью своих обмундирований и особенно знаков отличия. Плечи их и воротники были залиты серебром, особенно ярко блестевшими в солнечные дни, а грудь увешана орденами, которые они носили в натуральном виде, не ограничиваясь лентами на колодках. Головы их украшали или цветные фуражки, или папахи с ярким верхом. Я не сомневаюсь, что они с удовольствием носили бы и шашки, но делать это разрешалось только казакам.

В Витебске тогда были расквартированы: 622-625 казачьи батальоны, 638 казачья рота, 3-6/508-я туркестанские роты снабжения, 4/18 волжско-татарская строительная рота, восточные роты – 59-я, 639-я, 644-я, 645-я охранные, 703-я учебная, 3/608-я снабжения.

В городе было несколько газет, из них одна белорусская. Журналисты были интеллигентными людьми, убеждёнными противниками коммунизма и Сталина; советская агентура иногда убивала наиболее ретивых из них.

PS Комментарий Блога Толкователя: описанная Каровым жизнь на оккупированных территориях очень напоминает устройство жизни в ельцынской России начала 1990-х Свобода торговли, оголтелый антикоммунизм, коллаборационизм, свобода слова и как расплата за неё – убийства журналистов, открытие церквей, экономическая миграция на Запад и вывод туда же капиталов. Для окончательного сходства не хватает только оккупационных войск какой-нибудь западной державы.

Русский нацист Григорий Шварц-Бостунич: учитель Гиммлера

Русские нацисты заложили идейную основу мировоззрения германского нацизма. Одним из них был уроженец Киева Григорий Шварц-Бостунич. В 1920-х он стал идейным учителем Гиммлера, и составил объёмные учебные пособия для СС. В Германии он считался главным специалистом по масонским ложам и даже возглавлял «Институт масонов».

(На фото Григорий Васильевич Шварц-Бостунич в форме офицера СС)

Выходцы из России заложили идейную основу немецкого нацизма. Автор классического исследования по ранней истории нацизма Конрад Гейден отмечал, что российские белоэмигранты, вставшие под знамена со свастикой, «очень желали вовлечь Германию в кампанию борьбы против Ленина. Было бы преувеличением назвать начинающуюся отныне внешнюю политику национал-социализма царистской.

Но фактически её духовные истоки находятся в царской России, в России черносотенцев и «Союза русского народа». Вынужденные эмигрировать из России и скитаться на чужбине, эти слои приносят в Среднюю и Западную Европу свои представления, свои мечты и свою ненависть. Мрачное, кровавое русское юдофобство пропитывает более благодушный немецкий антисемитизм».

В числе главных учителей Гитлера и верхушки НСДАП обычно называют Альфреда Розенберга (будущего министра Восточных территорий), Макса Эрвина фон Шейбнер-Рихтера, одного из лидеров русских черносотенцев Николая Маркова и др. Ещё одной значительной фигурой в русском нацизме, «обогатившей» немцев, был Григорий Шварц-Бостунич.

Макс Эрвин фон Шейбнер-Рихтер прямо или косвенно поспособствовал карьерному росту (в рамках НСДАП) целого ряда русских немцев. Пожалуй, наиболее загадочной фигурой среди них является Григорий (Грегор) Шварц-Бостунич — необычайно плодотворный антисемитский и антимасонский автор, который пользовался безграничным доверием рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, и к 1944 году сумел дослужиться до штандартенфюрера СС.

(Расовые типы большевистского руководства из книги Шварца-Бастунича «Жидовский империализм. 3000 лет еврейского окольного пути к мировому господству»)

Выходец из старинного рижского аристократического рода

Он родился 19 ноября 1883 года в Киеве в семье сотрудника полиции Вильгельма Бертольда Шварца (выходца из старинного рижского аристократического рода) и Ольги Бастуновой-Бостунич (её отец был обрусевшим сербом, а мать, урожденная Риглер, происходила из Баварии). Задолго до революции Бостунич увлёкся изучением теософии, оккультизма и астрологии, совмещая это с руководством черносотенного кружка.

В 1908 году он получил диплом юриста в Императорском Свято-Владимирском университете в Киеве. С 1910 года выпускал черносотенную газету «Южная копейка», которая вплоть до 1914 года ежедневно выходила фантастическим по меркам России тиражом 70-100 тысяч экземпляров. Также Григорий Васильевич активно участвовал и в культурной жизни, состоя в символистском поэтическом кружке Андрея Белого, что во многом определяет его традиционалистско-мистическое мировоззрение. В 1914 году Бостунич возглавляет Железнодорожный театр в Киеве.

Он не принял ни Февральскую, ни Октябрьскую революции. В своих статьях и книгах Бостунич изображал большевизм как апокалиптическое явление и «выступление тёмных сатанинских сил». В 1920 году ему пришлось эмигрировать в Константинополь, откуда он перебрался сперва в Болгарию, затем — в Югославию, а в августе 1922 года — в Мюнхен. Все это время Григорий Бостунич выступал с антибольшевистскими лекциями, в которых уделял большое внимание «Протоколам сионских мудрецов» и разоблачению франкмасонства.

(Объявление о лекции «доктора Грегора» (Шварц-Бастунича) на тему «Кровожадность большевизма»)

В Баварии Бостунич сошелся с Шейбнер-Рихтером, стал сотрудничать в ряде русских монархических изданий, но в конечном итоге примкнул к нацистской партии, на митингах которой он впоследствии неоднократно выступал в качестве оратора. В 1924 году Бостунич познакомился с Генрихом Гиммлером и стал его «духовным учителем», окормляя знаниями о Шамбале, масонских ложах, тайных орденах и еврейских организациях.

В начале 1925 года он женился на медсестре, фанатичной нацистке Фриде Вольф. Его книги («Масонство и русская революция», «Еврейский империализм» и т.п.) пользовались огромным успехом у националистически настроенной публики и выдержали множество изданий. В 1920-е годы он также сошёлся с представителями «народнического» крыла НСДАП, в частности с нацистским гауляйтером Тюрингии Артуром Динтером, впоследствии исключенным из партии по приказу Гитлера за «сектантскую деятельность» и «фанатичное увлечение йогой».

Под влиянием «народников» Шварц-Бостунич дорабатывает теорию Ганса Гёрбигера о «вечном льде» (теория состояла в том, что Вселенная родилась из большого куска льда, а Землю изначально окружали 4 Луны, из которых 3 позднее упали на Землю. Незадолго до падения луна, приближаясь, своим гравитационным приливом родила расу гигантов).

На основе учений Гёрбигера Шварц-Бостунич пишет сволй главный хит с точки зрения продаж – «Евреи и женщина. Теория и практика еврейского вампиризма, эксплуатации домашнего и народного хозяйства» (опубликована в Берлине в 1939 году).

(Автор теории «вечного льда» Ганс Гёрбигер)

«Чёрный орден»

В начале 1930-х Шварц-Бостунич поступает в гиммлеровский «Чёрный орден». В апреле 1935 года он получает чин гауптштурмфюрера СС, и становится начальником 1 отдела (масонство) V управления службы безопасности (СД) и куратором «Музея масонства» в Берлине.

Через шесть месяцев Шварц-Бостунич был вынужден оставить свой пост по указанию шефа СД Рейнхарда Гейдриха, формально сославшегося на слабое здоровье «специалиста по масонству» (он был переведён в резервное подразделение «Ост» Общих СС в Берлине). На самом деле причина была в том, что Шварц-Бостунич, войдя в раж, стал «вычислять» евреев и масонов в ближайшем окружении Гитлера. 19 июня 1941 года Гейдрих даже пишет жалобу Гитлеру, что «главный специалист Германии по масонам никак не успокоится, и уже составил список из более чем 500 «врагов народа».

Однако до этого — 12 октября 1935 года — Шварц-Бостунич был произведен в штурмбаннфюреры СС, а 30 января 1937 года — в оберштурмбаннфюреры СС. Вплоть до указанного рапорта Гейдриха он всё ещё продолжал выступать с лекциями, однако 26 сентября 1941 года получил от Гиммлера письмо, в котором рейхсфюрер с подчёркнутой вежливостью указывал: «Прошу вас правильно меня понять, но ваша лекторская и публицистическая деятельность в будущем может быть разрешена лишь после того, как я ознакомлюсь с её содержанием и получу о ней полное представление».

Вся дальнейшая деятельность Шварца-Бостунича свелась в основном к написанию доносов в гестапо с жалобами на «саботаж чиновников». За 1941-44 годы он написал более 700 доносов на чиновников и руководителей Германии, собрал более «300 аналитических справок о деятельности законспирированных групп тайных евреев и масонов».

В феврале 1944 года он перебрался в Силезию. Видимо, из сострадания Гиммлер дал указание приписать его к штабу XXI округа Общих войск СС, а 4 ноября 1944 года Шварц-Бостунич получил свой последний чин — штандартенфюрера СС (соответствовал полковнику вермахта). При приближении советских войск он выехал на Запад и сдался в плен американцам.

Последнее упоминание о нём датируется маем 1946 года: его имя числилось в списке немецких военных преступников — офицеров войск СС, составленном Главным штабом американских войск в Германии. Считается, что Шварц-Бостунич сумел уехать в Аргентину и умер там под чужим именем в возрасте около 90 лет в конце 1970-х годов.

Немецкий нацизм вырос из обожания греческой античности

«Второй гуманизм», зародившийся в Германии в XVIII веке, своим идеалом видел античную Грецию. Больше всего в ней немецких интеллектуалов привлекали тираны, спартанцы, Перикл и македонская династия. Неудивительно, что Гитлере нацисты видели своё начало именно в этих древнегреческих персонажах – жестоких, циничных и пассионарных.

В XVIII веке в идеологической жизни Европы значительную роль сыграло явление, которое часто называют «вторым гуманизмом». «Первый гуманизм» пришёлся на эпоху Ренессанса, и центром его была Италия. Что же касается «второго гуманизма», то в качестве его центра безоговорочно выступала Германия. Во главе этого течения стоял Винкельман; среди других его крупнейших представителей следует назвать Гердера, Гёльдерлина, Лессинга и др. В литературе это были Гёте и Шиллер.

Из «второго гуманизма» вышли и братья Шлегели, Гегель и Шеллинг. Тогдашняя Германия, в политическом отношении слабая и раздробленная, в сфере интеллектуальной, духовной жизни Европы, бесспорно, шла в авангарде. По сути дела, приходится говорить о втором в европейской истории Возрождении, на сей раз – немецком, в отличие от первого, итальянского.

Понятно, что любое движение «возрожденческого», «ренессансного» характера должно включать в себя как важнейший, интегральный компонент обострение интереса к античности. Это в полной мере относится и ко «второму гуманизму». Основоположником здесь выступил великий искусствовед, упомянутый выше – И.-И. Винкельман. Именно он в полной мере открыл глаза европейцам на подлинную (а не изобретенную ими) античность. Историческое значение деятельности Винкельмана колоссально. Тот «образ Эллады», который принят сейчас в интеллектуальном мире – это именно образ, созданный Винкельманом.

Классическое греческое искусство Винкельман провозгласил высшим достижением культурной истории человечества. При этом его вклад не ограничивается одной только сферой искусствоведения. Так, некоторые высказанные им мысли положили начало идеализации Перикла и «Периклова века» в историографии Нового времени. И после Винкельмана крупнейшие представители «второго гуманизма» неизменно отдавали античности очень большую дань. Например, Гёте был в новоевропейской культуре, пожалуй, более всех других похож по складу своего ума на древнего грека. Не случайно его под старость называли «олимпийцем».

На протяжении XIX века происходило становление комплексной научной дисциплины классического антиковедения. В этой дисциплине безоговорочно лидирующие позиции сразу же заняли именно немецкие учёные. Что представителей немецкой интеллектуальной элиты более всего интересовало в античности, чему в ней они особенно симпатизировали?

На предыдущих этапах развития культуры в Европе (начиная с итальянского «первого Возрождения») воспринимались и усваивались либо вещи политически нейтральные (будь то римское частное право или система мифологических образов и сюжетов), либо мотивы, ярко говорившие о свободолюбии древних. Воспевались и ставились на пьедестал такие фигуры, как Брут, Спартак, братья Гракхи, братья Горации, Цицерон и т. п. Всё это очень четко прослеживается хотя бы по европейскому искусству XV–XVIII веков.

Ярким контрастом выступает позиция, занятая немецкими интеллектуалами в XIX веке. Если в этом столетии, скажем, во французской традиции Цицерон – по-прежнему один из главных героев, «идеалов», то в Германии мы обнаруживаем принципиально иную ситуацию. Величайший немецкий антиковед Т. Моммзен (единственный историк, получивший Нобелевскую премию) относится к тому же Цицерону с плохо скрываемым презрением. Его идеал – отнюдь не республиканец Цицерон, а диктатор Юлий Цезарь, «отец» римской монархии.

Главный сюжет для немцев не Рим, а Греция

Главный сюжет для немцев не Рим, а Греция. Один из популярных сюжетов – проблема дорийцев. Благодаря классическому четырёхтомному труду К.-О. Мюллера «Die Dorier» этот субэтнос древнегреческого народа (представленный, разумеется, в первую очередь спартанцами) стал восприниматься как самая этнически «чистая», самая «нордическая» его часть, сохранившая незыблемыми индоевропейские (арийские) традиции, среди каковых предельно строгое воспитание, ликвидация неполноценных младенцев и т. п.

В целом из древнегреческих полисов максимальным уважением немецких антиковедов пользовалась именно суровая Спарта. Если для английских историков того же XIX столетия (представленных, в частности, такой «звездой первой величины», как Дж. Грот) Спарта – некое непонятное и ненавистное явление, а идеалом выступают демократические Афины, то для их коллег из Германии всё в точности наоборот. Один известный немецкий антиковед начала XX века желчно, с недоброй иронией назвал Афины времен Демосфена «республикой адвокатов.

В греко-македонском противостоянии IV века до н. э. немцы безоговорочно стояли на стороне Македонии и Филиппа II, которого были склонны идеализировать. Демосфен же оценивался ими в лучшем случае как романтик, всю жизнь самоотверженно боровшийся за заведомо проигранное дело, а в худшем случае – как прожжённый корыстолюбивый политикан.

В немецкой науке об античности на протяжении XIX – первой половины XX века мы встречаем нескрываемый интерес к «сильным личностям» – могучим воителям и правителям ярко выраженного авторитарного типа. О Филиппе II уже упоминалось; ещё большее внимание привлекал его знаменитый сын – Александр Македонский. Восторженную характеристику даёт Александру Дройзен в своей эпохальной «Истории эллинизма».

Тот же Дройзен едва ли не первым в мире уделил пристальное внимание истории преемников Александра – диадохов, их борьбы между собой. Соответствующие части его труда написаны вдохновенно и читаются как увлекательный роман: диадохи – это люди подчёркнуто пассионарные и одарённые, но при этом жестокие, циничные и совершенно беспринципные. Продуктом интереса к «сильным личностям» стал и тот факт, что антиковеды Германии первыми детально описали деятельность древнегреческих тиранов.

Также характерно различие акцентировки при оценке деятельности Перикла. Этого последнего со знаком безусловного позитива, с нескрываемой симпатией воспринимали представители самых разных идеологий; но если приверженцы либеральной демократии в большинстве европейских стран видели в нём одного из отцов-основателей этой политической системы, то многие немецкие историки (даже ещё до возникновения фашизма) подчеркивали, что Перикл был идеальным вождем (Führer) народа, выразителем «нордического» духа.

Особенности взгляда на античность

Эти немецкие особенности взгляда на античность в значительной степени порождались объективной политической ситуацией в Германии. На протяжении XIX века как раз шёл процесс преодоления её раздробленности, объединения немецких земель в единое могучее (притом весьма милитаризованное) государство. Процесс этот, возглавленный Пруссией, пробивал себе дорогу отнюдь не легко: мелкие германские княжества держались за свою независимость.

Неудивительно, что возникала иллюзия полной аналогии с событиями в Греции IV века до н. э., с пёстрым миром борющихся между собой греческих полисов и Македонией в качестве объединительницы. В подобной системе взглядов Пруссия прочно ассоциировалась с Македонией, а её крупные государственные деятели – Вильгельм I и особенно Бисмарк – с Филиппом II.

Именно на только что описанном идеологическом фоне развёртывается и деятельность Ф.Ницше. Он начинал именно как исследователь античности. По образованию он был филологом-классиком, и его первая крупная работа представляла собой сугубо академическое исследование об источниках Диогена Лаэртского.

Но даже и тот труд, с которого началась карьера Ницше как философа – «Рождение трагедии», – написан на античном материале. В этом сочинении мыслитель предложил видение всей древнегреческой цивилизации как сосуществования и борьбы двух начал – «аполлонического» и «дионисийского», светлого, рационального и тёмного, трагического. Сам Ницше симпатизировал «дионисийскому» началу.

Потому нисколько не выглядит удивительным, что с приходом Гитлера к власти многие немецкие историки античности приняли этот режим и даже пошли к нему на службу. Причем среди них был ряд действительно крупнейших специалистов. Достаточно упомянуть такое имя, как Г. Берве. В годы гитлеровского правления он был в полном смысле слова нацистским учёным (даже возглавил специально учреждённое ведомство, обеспечивавшее «участие науки об античности в войне».

Тем же путём шли и другие известные исследователи, например Э. Корнеманн, М. Гельцер, Ф. Шахермайр и пр. Разумеется, после разгрома Германии во Второй мировой войне все они отреклись от нацистских убеждений и продолжали (многие из них – ещё в течение ряда десятилетий) активно работать в науке.

Однако характерно, что, например, тот же Берве ещё и в последующие годы неоднократно переиздавал сборник своих статей, написанных в большинстве своем в 1930-х – первой половине 1940-х и несущих на себе соответствующий отпечаток. Перед нами – отнюдь не случайное обстоятельство. Как бы там ни было, а в гитлеровской идеологии присутствовали античные мотивы. И не просто присутствовали, а играли значимую роль.

Сам Гитлер интересовался античностью и любил, в частности, позировать фотографам на фоне античных статуй. Всем памятно, с какой невиданной до того пышностью нацистами были проведены берлинские Олимпийские игры 1936 года, когда Гитлер стоял на одной трибуне с основателем современного олимпизма почётным председателем МОК П. де Кубертеном и выслушивал от него слова всяческого одобрения и поддержки в свой адрес.

Олимпийские игры – феномен древнегреческого происхождения. И если для итальянского фашизма Муссолини тоже был характерен интерес к античности, но в сочетании с преклонением прежде всего перед Римом (что вполне естественно, ведь итальянцы воспринимали себя как потомков римлян), то в Германии (чья культура непосредственных античных корней не имела) аналогичное преклонение было перенесено в большей степени на Грецию.

Тут опять же имело место некое «соблюдение традиций»: ведь, как говорилось выше, именно немцем Винкельманом «лик Эллады» был, по сути дела, открыт взору новой Европы. Да и помимо Винкельмана нацистам в данном отношении было на кого ссылаться из своих знаменитых соотечественников, будь то Шиллер или Ницше.

После Второй мировой войны в Германии активно пошёл процесс денацификации. Одним из побочных его результатов стало и то, что немецкое антиковедение начало постепенно утрачивать свой былой авторитет.

Сегодня оно уже не занимает первенствующего места в мире, как было еще лет сто назад; на лидирующие позиции выдвинулась англо-американская школа изучения античности, второе место – за французской школой (сосредоточившейся в последние десятилетия в основном на том, чтобы генерировать оригинальные концептуальные построения).

В первую очередь немецкими антиковедами прекращено изучение Перикла и его деятельности. Это напрямую обусловлено именно тем, что, как уже отмечалось выше, Перикл был весьма популярен и востребован в годы власти нацистов.

(Цитаты: Игорь Суриков, «Винкельман-Ницше-Гитлер: «Немецкая античность» и складывание нацистской идеологии», журнал «История и Современность», №1, 2012)

Помочь, проекту
"Провидѣніе"

Одежда от "Провидѣнія"

Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru

Застолби свой ник!

Источник — http://ttolk.ru