Чистота сердца и Непсис

1. Одиночество и безмолвие

2. Изгнание помыслов

3. Исихия

4. Бдительность и трезвение

5. Подготовка к вдохновенному

Тропарь

Акафист

Молитва

Ссылки по теме

Помочь, проекту "Провидѣніе"

Чистота сердца и «Непсис» Нила Сорского

В тех разрозненных писаниях, что остались в нашем распоряжении, Нил Сорский слишком усиленно (как это находит Г. Левитский[2]) настаивает на том, что духовная жизнь является битвой, внутренней войной, которую ведет всецелостность Бога.

Это значит, что роль средств для достижения цели здесь словно бы преувеличивается; причина же в том, что без непрерывного и успешного использования этих средств в течение всей жизни монаха, невозможно, считает Нил, достичь финальной цели — спасения души, равно как цели ближайшей — единения с Богом через благодать и молитву.

Это позволяет нам понять, почему в своих двух систематических трактатах о духовной жизни Нил особо выделяет одиночество, безмолвие, контроль над помыслами, покой или же исихию, бдительность или трезвение (непсис), достигаемые особенно через соблюдение «заповедей».

Все эти средства призваны очистить душу, разум или сердце, что необходимо монаху для достижения единственно истинной богоподобной свободы сынов Божиих. Лишь эта чистота сердца может обеспечить любовь к Богу ради Него Самого.

Таким образом, в духовности Нила можно выделить следующие составляющие: (1) одиночество и безмолвие; (2) изгнание помыслов (apostasis noimaton); (3) исихия; (4) непсис через соблюдение заповедей Бога.

1
Одиночество и безмолвие

Обращаясь с призывом к своим ученикам следовать за ним в практике одиночества и безмолвии, Нил упоминает Арсения Великого, в котором он видит пример совершенного исихаста (безмолвника[3], того, кто недоступен никакой суетности).

Здесь он ссылается на авторитет Исаака Сирина: «Святой Исаак больше всех безмолвие похвалил и Арсения Великого совершенным безмолвником называет, [однако] и тот служителя и учеников имел.

Также и Нил Синайский, и Даниил Скитский учеников имели, как о них повествуют писания, и многие иные; и повсюду во святых Писаниях находятся похвалы безмолвию с одним или с двумя».[4] Нил воспринимает от Арсения его любовь к одиночеству и безмолвию, но все же в сочетании с некоторым минимальным человеческим окружением, ибо «уединение (абсолютное, отшельническое — Прим. авт.) требует ангельской крепости».[5]

Идеал Нила мы находим в известном рассказе, приводимом в Apophthegmata Patrum:[6] «Авва Арсений, еще находясь при царском дворе, молился Богу так: Господи! научи меня, как спастися? И был к нему глас: Арсений! бегай от людей, — и спасешься. Удалившись в уединение, он опять молился Богу теми же словами, и услышал голос, говорящий ему: Арсений! бегай, молчи, пребывай в безмолвии; ибо в этом — корни безгрешности».

Такова простая программа, которую Нил повторяет множество раз: Исаак хотящим истинно безмолвствовать и очищать в молитве ум говорит: «Удались от видения мира, и отсеки беседы, и не желай принимать по обычаю друзей в келлию свою, даже под благим предлогом, кроме тех одних, которые с тобой единонравны, и единовольны, и [твои] сотаинники; и бойся от бесед душевного смущения, которое обычно невольно действует и после того, как прекратится и пресечется общение внешнее. И это, — говорит он, — знаем по опыту. Ибо, когда прекратим таковые беседы, хотя бы и казались они хорошими, — тотчас по прекращении собеседований бываем душою в смущении; хотя бы и не хотели мы, они и невольно обращаются в нас, и с нами немалое время пребывают.[7]

Должно свершиться бегство из мира, из общества людей, в „пустыню“, которая у Нила в его патристической лексике обозначает обычно монашескую жизнь. В письме к старцу Герману он вспоминает свой собственный побег из мира, от всех мирских искушений ради того, чтобы посвятить себя целиком „жизни согласно Божественным писаниям“.[8]

В письме к Гурию он говорит, что для того, чтобы отрезать себя от мира, монах должен отрезать себя от того, что особенно сильно привязывает его к миру; монах должен пожертвовать всеми своими привычками и полностью, необратимо отрезать себя от прошлого, ибо иначе в его душе вновь будут возникать прежние впечатления. Отделившись от мира, он должен иметь лишь одну цель, одно желание: стремление к нравственному совершенству.[9] Он советует Вассиану целиком удаляться от разговоров, от слушания и созерцания ненужных вещей, которые могут вызвать душевное нестроение. „Отдели себя ото всех, кто не живет согласно писаниям Отцов“.[10]

Отделенный от мира монах не получает необходимую чистоту сердца ipso facto — необходимо полное безмолвие сердца, и внешнее и внутреннее. „Чудные же эти делания, о которых сказали мы, непременно требуют … упражнения в одном [лишь] деле Божием и внимания [единственно к нему]… И Василий Великий говорит: „Начало чистоты души — безмолвие“. И Иоанн Лествичник сказал: „Дело безмолвия — беспопечительность о благословных и непозволительных вещах, и молитва без лености, и, третье, — делание сердца неокрадываемое““.[11]

Монах, таким образом, должен избегать всех необязательных внешних разговоров и даже тех бесед, которые Лествичник причисляет к „необходимым вещам“. Нил говорит об этом: „то, что благообразно происходит и кажется спасительным для души — беседы, ведь и те должно вести в подобающее время и в меру, с духовными и благоговейными отцами и братиями. Ибо если [и] их вести будем без охранения [себя], то во второе, [непозволительное], непременно и невольно впадем“.[12] Возбуждение души происходит от „вещей, неугодных Богу“. Следовательно, для поддержания внешнего и внутреннего безмолвия нам нужно „пребывать в заповедях Его … и внутренним человеком с Богом соединяясь“.[13]

Развивая тему внутреннего безмолвия, что вырастает из одиночества, отказа от всех необязательных разговоров, контроля над возбуждающими помыслами и образами, Нил делает важное предостережение: не следует изгонять из души внутреннее безмолвие и исихию, отвращаясь от Бога, присутствующего в душе, ради того, чтобы посредством пения возносить молитвы Богу за пределами души.

Когда же, благодатью Божией, усладится молитва и начнет действовать в сердце, — повелевает особенно прилежать ей. „Если, — сказал он, — видишь, что молитва действует в твоем сердце и не прекращает совершаться, никогда не оставляй ее и не вставай петь, если по смотрению [Божию сама] не оставит тебя. Потому что, оставив Бога внутри, станешь призывать Его извне, от высокого к нижнему приклоняясь, чем и молитву рассеешь, и ум смутишь, [нарушив] тишину его.

Ибо безмолвие — по смыслу наименования его — в мире и тишине пребывание означает, ведь [и] Бог есть мир, смятения и вопля превысший … Мечтаний же зрительных и образов видений отнюдь не принимай никаких, да не будешь прельщен. Ведь парение мыслей бывает и [тогда], когда ум стоит в сердце и совершает молитву, ибо оно никому не подвластно, разве только совершенным в Духе Святом, достигшим непарительности о Христе Иисусе.[14]

2
Изгнание помыслов: Apostasis Noimaton

В достижении исихии аскетика Нила следует традиции, основанной Евагрием и продолженной синайскими отцами и другими учителями палестинского монашества. По этой традиции, для достижения истинного созерцания разум должен начать с изгнания всех помыслов, будь они добрыми или дурными.[15] «подобает во время молитвы подвизаться удерживать ум глухим и немым, как сказал Нил Синайский[16], и иметь сердце, говорит Исихий Иерусалимский[17], безмолвствующим от всякого помысла, хотя бы тот и вполне благим представлялся …

За бесстрастными помыслами страстные последуют, как опытом познано было, и вход первых причиной [для входа] вторых бывает. И поскольку сказано, что, благим помыслам последуя, лукавые входят в нас, то подобает понуждать себя молчать мыслью и в отношении помыслов, кажущихся правыми».[18] Таким образом, процесс очищения внутреннего сосуда и поклонения Богу в духе и истине является сложной борьбой. Следует немедля отбрасывать первое же побуждение к помыслу. «Ибо … сопротивляющийся первому, то есть прилогу помысла, разом отрезает все последующее».[19]

Тем, кто прошел начальный этап борьбы с бесполезными помыслами (особенно с дурными, привлекая на помощь им противоположные), тем, кто находится в «продвижении» и в состоянии просвещения, не обязательно читать псалмы. «Этим не требуется пение псалмов, но — молчание, непрестанная молитва и созерцание. Ведь они соединены с Богом и нет им нужды отторгать ум свой от Него и ввергать в смущение. Ибо прелюбодействует ум таковых, если отступает от памяти Божией и за худшие дела усердно берется».[20]

Последнее наставление, несомненно, отсылает к словам Симеона Нового Богослова: «В глазах Бога, видящего сердца наши, такие люди (монахи, что посвятили себя Богу, но ищут людских похвал — Прим. авт.) подобны тем, которые совершают прелюбодеяние. Ибо тот, кто жаждет страстно, чтобы жизнь его, имя и дела его были на языке у людей, свершает прелюбодеяние в глазах Бога, как свершали его древние жители Иудеи, согласно Давиду».[21] Применение понятия прелюбодеяния к монаху, который занят мыслями не о Боге (хотя и не обязательно нечистыми), восходит к учению Евагрия о полной поглощенности монаха одним лишь Богом, или другими словами, непрерывной молитвой.[22]

Эта же мысль развивается далее Лествичником в его концепции «изгнания из ума помыслов»[23] или же, ближе к новозаветной лексике, amerimnia.[24] И у Евагрия, и у Лествичника, у других синайских исихастов и у Нила Сорского нужда в «истреблении всех помыслов» рождается всегда из всевластности любви к одному лишь Богу. Это аскетическое стремление изгнать из ума любую мысль, что могла бы увести человеческие способности познания и любви в сторону от их единственного предмета, Бога, пожалуй, может рассматриваться как негативное, но нельзя упускать из вида, что оно является необходимой предпосылкой определенного позитивного стремления. Человек изгоняет все заботы ради одной великой заботы, ради поиска совершенства или же любви и служения лишь одному Богу.

Чтобы понять до конца учение Нила Сорского о необходимости изгнания из ума всех помыслов и забот, что могли бы помешать разуму в непрерывной молитве и соединении с Богом, следует обратиться к его учителю, Лествичнику. При описании 27-ой ступени, Лествичник определяет одиночество или исихию как отсутствие забот. «Небольшой волос беспокоит глаз; и малая забота уничтожает безмолвие: потому что безмолвие есть отложение помышлений и отречение даже от благовидных забот».[25]

Отец Ириней Осэрр замечательно переводит эту последнюю фразу: «La grande affaire pour les hésychastes, c'est d'avoir a priori une parfaite indifférence pour toutes les choses humaines, si raisonnables qu'elles paraîssent».[26] [Важнейшее дело для исихаста — обрести априорное и совершенное безразличие ко всем мирским вещам, сколь бы разумными они ни казались (Фр.)]

Для Нила, равно как для Лествичника и для всей Евагрианской традиции, устранение всех помыслов, в особенности, тревог и забот (будь то грешных или необходимых или даже оправданных и похвальных), является результатом определенной степени безразличия или отстраненности, которые возникают в сердце монаха по отношению ко всему тварному. По всей вероятности, сильное влияние на него оказала Вторая ступень Лествицы, трактующая об отстраненности.

Человек, который действительно любит Господа, который приложил большие усилия для поиска грядущего Царства, который обеспокоился своей греховностью, который полностью сознает вечные муки и суд, который живет в страхе перед смертью, не будет любить, интересоваться или беспокоится о деньгах, вещах, родителях, мирской славе, друзьях, братьях, или чем-то еще земном. Но, избавившись от всех связей с земными вещами и уничтожив в себе все заботы, ненавидя даже собственную плоть и отрезав себя от всего, он последует за Христом без беспокойства или колебания, всегда взирая горе и ожидая помощи оттуда…[27]

В письме к Гурию Нил отвечает на его третий вопрос: в чем состоит истинное отречение от мира? Мы видим здесь весьма продуманное резюме Второй ступени Лествицы, составлявшей для Нила предмет долгих размышлений. Письмо дышит глубоко личной убежденностью в необходимости полного отстранения сердца от всех мирских созданий и полного предания себя на служение Богу. Монах, который оставил мир, должен также оставить все свои прежние привычки, все связи со своими прежними привязанностями. Он должен теперь сосредоточиться только на своем нравственном совершенстве.

Он не должен взирать на братьев, выслушивать об их действиях, их секретах, так как это …опустошит душу от всего доброго и установит в сердце твоем внутренний суд над всеми оплошностями ближнего твоего. Это приведет к тому, что перестанешь оплакивать собственные свои прегрешения… Не вступай в приятные дружеские беседы, какие обычны между мирскими людьми, что занимают себя нелепыми вопросами и заботами, как то о разных монашеских обычаях, о стяжании богатств и владений… Не нужно вмешиваться в таковое, с тем даже чтобы наставить и исправить; предоставь сие Богу, чья власть простирается и на это. [28]

Ничто так не может отогнать эту постоянную озабоченность, особенно вещами законными, каковы здоровье и пропитание, кров, одежда, — как глубокая вера в Божественное Провидение. Нил дает краткое, но весьма отчетливое наставление об этом в связи со средствами одоления помысла или греха печали.

Без Его воли ничего не может случиться с нами … все на пользу посылает нам Бог и для спасения душ наших; пусть в настоящее время и не кажется нам [это] полезным, но после откроется, что полезно так, как Бог устрояет, а не как мы хотим… посылает Он нам это по милости Своей, дабы мы, будучи испытаны в том и претерпев, были Им увенчаны. Ведь без искушений никогда никто увенчан не был. Потому подобает за все это воссылать Господу благодарение, как Подателю благ и Спасителю нашему.[29] Чистота духа или сердца требует, согласно Нилу, «не только не иметь имуществ, но и не желать их приобретать».[30]

Таким образом, для Нила, как и для всех исихастов — его предшественников, разум изгоняет помыслы, добрые или дурные, когда в нем не только исчезнет страсть к предметам этих помыслов, но он будет всецело поглощен большею страстью, будет занят любовью лишь к единому Богу.

3
Исихия

Этот термин, означающий буквально «безмятежность, бестревожность», Нил переводит обычно как безмолвие, сохраняя для него всю полноту смысла, которая в него вкладывалась его предшественниками. [31] Это — общий термин, указывающий не столько на внешние действия, сколько на внутреннее состояние души, которое достигается путем аскетических трудов, особенно же при помощи одиночества, тишины и изгнания из сердца и разума не только всех мыслей, способных возмутить душу в ходе непрерывной молитвы, но и всех устремлений к кому и чему бы то ни было, кроме лишь Самого Бога.

Это необходимое условие для непрерывной молитвы и подлинного соединения с Богом. Это смерть для мира и плоти, «воскресение души прежде тела»,[32] через созерцательную молитву. Осэрр очень хорошо говорит: «исихазм существует лишь для молитвы и через молитву».[33] Наставления Нила согласуются с этим.

Если же не можешь молиться в безмолвии сердца, без помыслов, но видишь их умножающимися в уме твоем, не малодушествуй об этом, но все же продолжай молиться. Блаженный Григорий Синаит, достоверно зная, что невозможно нам страстным победить лукавые помыслы, сказал, что никто из новоначальных не удержит ум и не отгонит помыслов, если [Сам] Бог не удержит его и помыслы не прогонит. Ибо удерживать ум и отгонять помыслы — [дело] сильных. Но и они не сами по себе отгоняют их, а с Богом подвизаются в брани против них, как облеченные благодатью и всем оружием Его …[34]

Таким образом, для Нила, равно как и для Евагрия, Лествичника и других ранних исихастов, исихия или апатия отличаются от апатии стоиков или же естественной атараксии, поскольку, созерцая Священное Писание, христианин никогда не забывает о реальной природе человека, в которой первородный грех, очищенный крещением, оставляет, тем не менее, свою печать на страстной природе. Эту печать нельзя полностью искоренить, но можно управлять ею. Христианин должен постоянно совершать усилие своей доброй воли, но всегда — под эгидой и с содействием Божией благодати. Н

ил весьма удачно характеризует суммарную роль всех подвижнических трудов в духовном устремлении к окончательной цели, стяжанию славы Божией: … даст нам Бог…пребывать в делах благих сохраняемыми благодатью Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, по молитвам Пречистой Владычицы нашей Богородицы и всех святых, в делании добродетелей просиявших.

«Уразумеем же и то, что не ради исполнения больших правил, чтобы их исполнять, избираем мы места безмолвные», как сказал святой Исаак … но чтобы отступить от мятежей, и попечений неполезных, и прочего неугодного Богу и пребывать в заповедях Его …угодные Богу делания совершая: пение, молитву, чтение и поучение в духовном, рукоделие и исполнение какой-либо работы — и внутренним человеком с Богом соединяясь, сколько по силам, во благих делах славу да воссылаем Отцу, и Сыну, и Святому Духу — Единому в Троице Богу, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.[35]

Эта предельная зависимость от помощи Божией в том, чтобы при нашем собственном содействии достичь состояния безмятежного покоя, в сознании Нила всегда на первом плане. Когда монах достигает этого состояния, «когда ум стоит в сердце и совершает молитву»,[36] даже тогда возникает «парение мыслей», «ибо оно никому не подвластно, разве только совершенным в Духе Святом, достигшим непарительности о Христе Иисусе».[37]

Нил описывает некоторые божественные свойства дара исихии с тою же силой чувства и конкретностью деталей, какие свойственны Исааку, чьи слова здесь цитируются. Молитвою же называют [это] отцы, поскольку от молитвы происходит и во время молитвы дается святым это неизреченное дарование, и как хотят, так и нарицают явление то, чтобы утвердить душевные помышления; имен же его точно никто не знает.

Ведь когда душа подвигнется духовным действием к тому Божественному, через непостижимое соединение соделается подобной Божеству и просветится лучом высокого света в своих движениях и когда ум сподобится почувствовать будущее блаженство, то забывает он и себя, и все здешнее, и более не имеет движения ни к чему … Кипит же и из сердца непрестанно сладость некая и влечет неощутимо все существо человека от всего на время и время; и нападают на все тело услаждение некое и радость, каких язык плотский не может [и] выразить, пока все земное не вменит [человек] в пепел и сор в памятовании том.

И когда, сказал он, найдет на человека та сладость, кипящая во всем теле его, то кажется в тот час ему, будто не иное что Небесное Царствие, как только это… Обретший радость о Боге не только на страдания внимания не обратит, но и на свою жизнь не оглянется. Ибо любовь Божия сладостнее жизни и познание Бога, от которого рождается любовь, сладостнее меда и сота.[38]

4
Бдительность и трезвение (непсис), и соблюдение заповедей

Описав это состояние безмятежного покоя как необходимое условие устойчивости молитвы, которое в молитве рождается и поддерживается через непрерывную молитву, Нил далее следует за патристической традицией его любимых Отцов, развивая свое учение о бдительности. Посредством бдительности разум поддерживает готовность в любой момент отразить любую угрозу внутреннему единению, достигнутому в душе через постоянную молитву, и всецело, немедленно соработничать с малейшим наитием Святого Духа в возведении души к вящему совершенству.

У ранних Отцов, которые писали об этом типе аскезы, мы находим скорее описания, нежели определения непсиса.[39] Тем автором, который писал о непсисе наиболее подробно и оказал в этой теме наибольшее влияние на Нила, является Исихий Синайский. При этом сам Нил ошибочно называет его Исихием Иерусалимским[40].

Определение, данное Исихием, является классическим: Трезвение есть духовное художество, которое, если долго и с постоянным усердием проходить его, с Божиею помощию совершенно избавляет человека от страстных помыслов, и слов, и худых дел; дарует тому, кто его так проходит, верное познание Бога Непостижимого, сколько сие возможно для нас, и сокровенное разрешение сокровенных Божественных Таин; и есть творительница всякой заповеди Ветхого и Нового Завета и всякого блага будущего века подательница. — Само же оно есть собственно чистота сердца;… Христос ублажает ее, говоря: блаженни чисти сердцем: яко тии Бога узрят (Мф 5,8). …

Трезвение, если оно постоянно пребывает в человеке, делается для него путеводительницею к правой и богоугодной жизни. Оно есть и лествица к созерцанию; оно же научает нс право править движениями троечастности души … и твердо хранить чувства, — и в причастнике своем каждодневно возращает четыре главные добродетели (т. е. мудрость, мужество, воздержание и справедливость).[41]

Цитирует Нил Исихия и далее, когда говорит о необходимости добродетели трезвения: Блаженный Исихий Иерусалимский также говорит: «Как невозможно жить в этой жизни без еды и питья, так невозможно душе чего-либо духовного достигнуть без хранения ума, каковое называется трезвением, если кто и понуждает себя из страха мук, дабы не согрешать».[42]

На самой первой странице Устава Нил говорит об этом «трезвении», используя различные общие термины, находимые у Отцов. «Монашеский устав: из писаний Святых Отцов о „мысленном делании“: ради чего это нужно и как подобает стараться о том».[43]

Так звучит заглавие Устава, и мы можем судить по нему о той важности, какую Нил намеревается придать этой добродетели, столь основоположной для восточной духовности. После этого заглавия он пишет: Многие из святых отцов о сердечном делании, блюдении помыслов и хранении ума сказали различными словами, как каждый из них научен был Божией благодатью, но одинаково по смыслу, восприняв прежде слово Самого Господа, сказавшего: От сердца исходят помышления злые и оскверняют человека (см. Мф. 15, 19–20), и научившего внутренность сосуда очищать (см. Мф. 23, 26), и произнесшего, что в духе и истине подобает поклоняться Отцу (см. Ин. 4, 24).[44]

На всем протяжении Устава и других трудов Нила мы постоянно встречаем два выражения: «мысленное делание» (или аналогичные выражения), а также «хранение заповедей Божиих» или «жизнь по заповедям Божиим». Рассуждая об этом «мысленном делании», он снова цитирует Исихия, и мы видим, что непсис Нила следует понимать в более широком значении из тех, в каких он употребляется у Исихия. В этом значении непсис синонимичен праксису Евагрия, ср.: «Делание есть духовный метод, очищающий страстную часть души».[45]

Блаженный Исихий Иерусалимский различает четыре способа в этом мысленном делании: или за прилогами наблюдать, или сердце иметь глубоко молчащим от всякого помысла и молиться, или Господа Иисуса Христа на помощь призывать, или память смертную иметь. «Все они, — сказал он, — лукавым помышлениям противодействуют», и к какому бы из них кто не обратился — все это трезвением, то есть мысленным деланием, называется. Рассмотрев же их все, каждый из нас подобающим ему образом да подвизается.[46]

Нередко Нил говорит об этом «мысленном делании» как о «духовном упражнении», «духовном действии», «молитве сердца или разума», «сдерживании разума внутри сердца, свободным от всякого воображения», «содержании разума в безмолвии». Но при этом он всегда имеет в виду одно и то же: «это жизнедающее упражнение» хранения разума в сердце, так чтобы ни единая мысль не могла бы захватить сердце незащищенным и, проникнув в него, умножать помыслы и отрывать душу от соединения с Богом. Это «наука наук и искусство искусств»,[47] которая подобно привратнику проверяет все мысли и пропускает только «друзей», задерживая всех прочих как «врагов».[48]

Если добродетель непсиса есть привратник, то осмотрительность и умеренность суть врата, в которые вход открыт лишь для богоугодных мыслей. Но какова же та норма, на основе которой нужно с умеренностью и осмотрительностью судить мысли, слова, деяния? Снова и снова Нил настаивает на соединении нашей воли с волей Бога, на стремлении делать одно только угодное Богу.

Поддерживать в жизни нашей должны мы то, чтобы всегда и во всем, во всяком начинании, душою и телом, словом, делом и помышлением пребывать в деле Божием, сколько по силе. «Ибо, как прежде, живя в миру, в суете его, всем умом и чувствами порабощены мы были греховному обольщению, — говорит блаженный Филофей, — так, опять же, подобает нам, к житию по Боге приступившим, всем умом и чувствами работать Богу Живому и Истинному, и Божией правде, и воле, и творить Его святые заповеди, и от всего неугодного Богу всячески удаляться, по Писанию, говорящему: Ко всем заповедям Твоим направлялся я и всякий путь неправды возненавидел.[49] Дух трезвения и бдительности поддерживается жизнью в присутствии Бога и деланием всего возможного для славы Его.

Всегда же должно иметь ум во многом благоговении и утвержденным в надежде на Бога и все творить ко благоугождению Его, а не по тщеславию, не по человекоугодию, зная твердо, что Он всегда с нами, везде сущий и все исполняющий; поскольку насадивший ухо слышит все и создавший око (см. Пс. 93, 9) смотрит везде. И если случится беседа, — и ее [веди] по Боге … И при всем этом всегда пред очами иметь Бога, по сказанному Давидом: Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня есть; да не поколеблюсь.[50]

И вновь Нил четко указывает в качестве нормы для всяческого трезвения: „…во всякое время подобает нам испытывать себя тщательно, [свои] чувства и мысли, чтобы ради Бога было дело наше“.[51]

С такою же сжатостью, какая присуща определениям Отцов, Нил определяет свой непсис так: „мысленное же [делание], то есть ум иметь в благоговении и надежде на Бога и к любви Его прилежать“.[52] Задолго до этого Евагрий сделал свой праксис синонимом хранения заповедей Божиих; этот праксис был охраняем страхом Божиим и порождал любовь к Богу.[53]

Чтобы понять, отчего Нил так настаивает на соблюдении заповедей Божиих и на обязательности этого соблюдения для достижения соединения с Богом, следует обратиться к Филофею Синайскому, который, в свою очередь, в значительной мере следовал Евагрию и Нилу Синайскому. Объясняя, почему диавол нападает на нас и ведет против нас мысленную битву, он пишет: Чего ради и для чего воздвигается против нас это ратование и борьба? Того ради, да не будет исполняема нами воля Божия, о коей молимся, говоря: да будет в нас воля Твоя (Лк 11,2), то есть заповеди Божии. И если кто, установив ум свой от блуждания в совершенной трезвенности в Господе, станет тщательно наблюдать за их (врагов невидимых) вторжениями (в сердце), и соплетениями (схватками с трезвящимся умом), происходящими в мечтаниях фантазии, тот узнает это из опыта.

Посему и Господь, цель Свою направляя против злобных демонов, и, как Бог, провидя их замыслы, в противность их цели постановил Свои заповеди, с угрозою нарушителям их.[54] Нил, должно быть, предполагал, что этот текст знаком его читателям, или, по крайней мере, что эти доводы знакомы им. Ведь, несмотря на то, что необходимость жизни по заповедям Бога постоянно подчеркивается в его трудах, он никогда четко не определяет, что же он называет „заповедями“, и никогда не объясняет, почему блюдение заповедей влечет за собой исихию и возможность более глубокого соединения с Богом через созерцание.

Он попросту указывает: „тех, кто горячо кается … кто с любовью многою и страхом ищет Господа, и на Того Единого взирает, и творит заповеди Его… всех милует Господь … да постараемся … сердце блюсти от лукавых помыслов, тем самым исполняя заповеди; и с хранением сердца да имеем всегда молитву“.[55] Задолго до этого Исихий определил непсис как соблюдение всех заповедей Ветхого и Нового Заветов. Сам по себе, он представляет собою чистоту сердца и есть то, что Христос называет блаженным: „блаженни чистии сердцем: яко тии Бога узрят (Мф 5,8). … Трезвение … делается путеводительницею к правой и богоугодной жизни“. [56]

Коль скоро Бог пришел на эту землю и говорил с нами, открывая Свою Божественную волю, то первый долг человека исполнять эту Волю столь совершенно, насколько это возможно. Именно поэтому духовность Нила является по преимуществу евангельской. Подчеркивая необходимость жизни согласно Отцам и Святым Писаниям (включая писания Отцов), он всегда обращается к одному и тому же доводу: надо следовать Отцам потому, что они жили по учению Христа всецело, во всей своей личной жизни, и писали подобно апостолам, будучи внушаемы Святым Духом.

Но там, где Евагрий проводит четкое различие между выполнением заповедей Закона и оставлением их ради следования тому, к чему призывает более возвышенное „расположение, Им установленное“,[57] — Нил, следом за Филофеем и Исихием Синайскими, употребляет термин „заповеди“ в более общем значении, которое включает в себя выражение воли Божией, независимо от того, содержится ли оно в Ветхом и Новом Завете или в естественном законе или же в более тонко воспринимаемых внушениях Святого Духа, дающих узнать волю Божию на путях к высшему совершенству и святости.[58] Для Нила, который следует Филофею, выполнение заповедей Бога является доказательством истинной любви к Богу. „Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих“.[59]

Особый упор Нила на внутреннем исполнении заповедей Божиих и его позднейший вошедший в историю протест против „мертвого формализма“ его современников можно понять лишь в том случае, если мы поймем учение Филофея о „заповедях“. По Филофею, Бог наделил человеческую душу тремя силами, в современной психологической терминологии, влечениями гнева (сила раздражительная), похоти (сила пожелательная) и интеллекта (сила мыслительная[60]).

Чтобы эти силы могли пребывать в полном „здоровье“ и достигать надлежащих целей, для которых их создал Бог, Он дает заповеди для каждой из них. Диавол, дабы разрушить это здоровье и отобрать душу от Бога, нападает на душу с искушениями, которые нарушают данные Богом заповеди.[61] Однако некоторые из заповедей касаются лишь внешних действий, такие как телесные деяния милосердия.

Другие заповеди являются в большей мере внутренними, духовными; они более объемны, включая в себя многие внешние заповеди. По этой причине, выполнением внутренних заповедей обеспечивается выполнение также и всех внешних. Христос пришел, чтобы дать нам новый Декалог, восемь Блаженств, которые являются заповедями Бога для всех и которые собраны вокруг двух внутренних, духовных заповедей: заповеди Христа быть чистыми сердцем и быть кроткими сердцем. Все добродетели содержатся в этих двух, которые далее сжимаются в одну всеобъемлющую заповедь: „возлюби Бога всей душой своей, всем сердцем своим и со всею силой своей“.[62]

Как уже было сказано, Нил не развивает свое учение о заповедях с полной ясностью, однако это не ослабляет его настояний на том, что лишь в хранении заповедей Бога может заключаться истинное милосердие Божие. Главная добродетель состоит для него не столько в развитии кротости или чистоты сердца, сколько в усилиях сообразовать свою волю с волей Божией, всегда делая всё, что может быть угодно Богу.[63] Столь ясно виделось ему учение его Подателя Нового Закона, что любить Его значило для него творить Его волю.

5
Подготовка к «вдохновенному созерцанию»

Освещение высших ступеней созерцания и мистических состояний у Нила является компиляцией, собранной из текстов трех его любимых авторов: Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова и Григория Синаита. Нам остается гадать: Является ли отсутствие упоминаний у Нила о его собственном молитвенном опыте следствием того, что ему не были даны эти высшие молитвенные дары (как это предполагает И. Кологривов[64])?

Или же в этом было его великое смирение, тот дух кеносиса, который он унаследовал от своих учителей исихазма, Отцов-пустынников и Синайских исихастов? Чем ближе они продвигались к Богу в созерцании и непрерываемом соединении, тем более они делались смиренными и самоуничижительными, тем менее они были расположены говорить о скрытых действиях благодати в своих душах. Но мы должны помнить и о том, какова была цель Нила при написании своего «Устава».

Он повторяет множество раз, что излагает не свои собственные идеи, которым он не придает цены, а стремится передать то, что святые и Боговдохновенные Отцы писали о «мысленном делании».[65]

Выбор указанных трех Отцов отличает учение Нила о высших ступенях созерцания, но также характеризует и тот его личный идеал, которого он чаял достичь по Божией благодати. Этих Отцов можно назвать «Докторами» исихастской мистики в ее наиболее зрелой форме, ибо они осуществили синтез интеллектуальной мистики Евагрия и сознательного сентиментализма Макария и Диадоха. В особенности Исаак почитался и продолжает почитаться на Востоке как великий учитель мистической молитвы.[66]

Нил дает краткое описание мистического созерцания из трудов Исаака, где прослеживается влияние интеллектуальной «наготы» Евагрия, и это влияние оказывается весьма продуктивным: когда бывает им неизреченная та радость, то молитву от уст отсекает, ибо умолкают тогда, сказал, уста, и язык, и сердце — хранитель помыслов, и ум — кормчий чувств, и мысль — птица скоролетящая и бесстыдная; и более не имеет мысль ни молитвы, ни движения, ни власти над собою, но направляется силою иною, а не [сама] направляет, и в плену содержится в тот час, и бывает в непостижимых вещах, а где — не знает.[67]

Нил следует и далее за учением Исаака, продолжая описывать это созерцание, однако уже не как молитву, ибо молитва была оставлена ради высшего блага. Разум пребывает в экстазе, каким его описал св. Павел: «Не знаю — в теле, или вне тела: Бог знает».[68] Ни одному человеку не ведомо, как назвать это состояние, которое нельзя описать в наших человеческих понятиях.

Когда душа подвигнется духовным действием к тому Божественному, через непостижимое соединение соделается подобной Божеству и просветится лучом высокого света в своих движениях и когда ум сподобится почувствовать будущее блаженство… когда, сказал он [св. Исаак Сирин], найдет на человека та сладость, кипящая во всем теле его, то кажется в тот час ему, будто не иное что Небесное Царствие, как только это … [И как он тогда ощущает,] любовь Божия сладостнее жизни и познание Бога, от которого рождается любовь, сладостнее меда…[69] Что мыслит душа, находясь в этом восхищении-соединении с Богом?

Здесь Нил прибегает к помощи Симеона Нового Богослова, мастера мистических описаний. Процитируем классическое описание исихастской мистики: Говорит Симеон Новый Богослов: «…Посреди келлии на ложе сидя, вижу свет, которого мир не имеет; внутрь себя вижу Творца мира, и беседую с Ним, и люблю Его, и вкушаю, питаясь сладко единым [бого]видением, и, соединившись с Ним, небеса превосхожу; и это знаю достоверно и истинно.

Тропарь

Удалився бегая Давидски мира, / и вся яже в нем яко уметы вменив, / и в месте безмолвне вселився, / духовныя радости исполнился еси, отче наш Ниле: / и Единому Богу изволив служити, / процвел еси яко финикс, / и яко лоза благоплодна умножил еси чада пустыни. / Темже благодарственно вопием: / слава Укрепльшему тя в подвиге пустынножительства, / слава Избравшему тя в России отшельником уставоположника изрядна, / слава молитвами твоими и нас Спасающему.


Любве ради Христовы удалився мирских смущений, радостною душею вселился еси в пустыни, в нейже подвизався добре, яко Ангел на земли, отче Ниле, пожил еси: бдением бо и постом тело свое изнурил еси вечныя ради жизни. Еяже ныне сподобився, во свете неизреченныя радости Пресвятей Троице со святыми предстоя моли, молимтися, припадающе, чада твоя, сохранитися нам от всякаго навета и злых обстояний видимых и невидимых враг и спастися душам нашим.

Акафист преподобному Нилу Сорскому, чудотворцу

Кондак 1

Возбранному победителю мысленных врагов, мир преслестный и плотския сласти возненавидевшему, в пустыни же псаломски Бога взыскавшему, богоносному отцу нашему составим похвалы. Ты же, яко имеяй дерзновение ко Господу, молися преподобне о нас, верою и любовию чтущих священнейшую память твою, да зовем ти: Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Икос 1

Ангельскому поревновав житию и великим во отцех подобяся, всего себе обнажил еси мирскаго сплетения, к подвигом же постничества мужески вооружився, опасно путем Божиих заповедей шествовал еси, блаженне, темже и мы, верно чтущии твою священнейшую память, похвалами ублажаем тя сими: Радуйся, ангельскаго жития подражателю. Радуйся, древних отец жития последователю. Радуйся, невидимых врагов мужественный победителю. Радуйся, заповедей Божиих усердный исполнителю. Радуйся, отеческих богодухновенных преданий опасный хранителю. Радуйся, монашескаго постническаго жительства законоположителю. Радуйся, добродетелей честнейшее зерцало. Радуйся, образе глубокаго смирения. Радуйся, ревностный исполнителю Божия хотения. Радуйся, немощных исцеление. Радуйся, яко тобою научихомся непрелестным путем спасения ходити. Радуйся, яко твоим за ны ходатайством надеемся спасение получити. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 2

Видяще твое, паче злата блистающее смиренномудрие, глаголем тебе со дерзновением: яко воистинну Христов еси ученик и снаследник Того Царствия, о всеблаженне, тем и мы, твоим за ны к Нему ходатайством уповающе получити грехов оставление, вопием: Аллилуиа.

Икос 2

Разумом Божественных писаний обогатитися хотя, непрестанно в поучении сих пребывал еси, мудре, тем и напоил еси душу твою благочестия водами и нас имиже насыщаеши, поющих ти любовию таковая: Радуйся, сокровище Божественных разумений. Радуйся, научивыйся исполнению Божественных хотений. Радуйся, реко, наводненная водою Божия благодати. Радуйся, разумение Божественных писаний сподобивыйся прияти. Радуйся, жаждущих спасения водою твоих словес напоивый. Радуйся, тебе последующым образ спасения бывый. Радуйся, вождю по источником спасения. Радуйся, желающым независтно преподавый воды нетления. Радуйся, монахов светлое украшение. Радуйся, показавый собою тем путь спасения. Радуйся, победе в мысленной брани научивый. Радуйся, вся козни вражыя упразднивый. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 3

Силою Вышняго препоясався, дерзновенно исшел еси ко ополчению врагов и образ победы собою показал всем, хотящым последовати твоему мужественному борению, победительно поя Господеви: Аллилуия.

Икос 3

Имеяй в себе возносящее тя смиренномудрие, востекл еси добродетелей на высоту, благоразумия крилома украшен: легко прелетел еси вся вражыя сети, тем и в Небесный чертог со славою вшел еси, мудре: мы же, дивящеся высоте твоего добродетельнаго жительства, умильно вопием: Радуйся, истинный подражателю Христова смирения. Радуйся, сим достигнувый вечнаго упокоения. Радуйся, смиренномудрием и благоразумием воскриленный. Радуйся, смирением и любовию в Небесныя вознесенный. Радуйся, оружием смирения и щитом терпения себе вооруживый. Радуйся, Возносящему смиренныя во смирении духа послуживый. Радуйся, смирившемуся нас ради Христу усердно подражавый. Радуйся, кротостию и смирением сокрушивый вражыя вся сети. Радуйся, научивыйся внутрь сердца таинственно Бога непрестанно пети. Радуйся, сердце твое Божие жилище сотворивый. Радуйся, непрестанныя молитвы, яко благовонное кадило, Тому приносивый. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 4

Бурю внутрь имеяй суетных помышлений, не могу вознести ума моего к высоте исправлений твоих, отче, и воспети достойно хвалы твоя, но приими мя, сердечною любовию тя поющаго, и ходатайствуй спасение вопиющему: Аллилуия.

Икос 4

Слышавше твои ученицы твоя спасительная предания и мудрая наставления, радующеся, во след тебе притекоша и, тобою руководими, непостижимая постигоша и неведомая уведеша, благодарно тебе поюще: Радуйся, спасительная предания твоим учеником предавый. Радуйся, ко спасению удобный и непрелестный путь сим ясно показавый. Радуйся, Божия заповеди опасно сохранивый. Радуйся, и последующих тебе хранению оных научивый. Радуйся, отеческая спасительная предания совершивый. Радуйся, научивый нас сим последовати верно. Радуйся, истинно монашествовати желающим мудрый учителю. Радуйся, древних знаменосных отец усердный ревнителю. Радуйся, в Небесных селениих ликом оных сопричтенный. Радуйся, по преставлении твоем дарованием чудес одаренный. Радуйся, яко тобою приемлем телесных болезней исцеление. Радуйся, яко твоим за ны ходатайством уповаем прияти грехов прощение. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 5

Светосиянную тя звезду, в пустыни просиявшую, видяще, радуемся, и тоя зарею привлекаеми, стекшеся, усердно твою память совершаем, преподобне, светло торжествующе и Богу благодарственно воспевающе: Аллилуия.

Икос 5

Видяще тя яко светлаго светильника, в пустыни непроходней светлосияюща, аще и яко под спудом смиренномудрием крыема, но на верх добродетелей возвысившася, укрытися не могущаго, тем твоими чудесы озаряеми, вопием ти: Радуйся, от Источника Премудрости мудрости наученный. Радуйся, талант многоусугубивый, от Бога тебе данный. Радуйся, делатель Христова винограда явивыйся избранный. Радуйся, умиления слезами ниву души твоея многобогатно напоивый. Радуйся, многия плоды добродетелей произрастивый. Радуйся, райский цвете, в пустыни произрастший. Радуйся, благовонным миром добродетелей нас облагоухавый. Радуйся, свете разумений таинственных возсиявый. Радуйся, тму неведения и мрачнаго забвения разгнавый. Радуйся, разум писаний отеческих нам уяснивый. Радуйся, сокровенное в них таинство открывый. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 6

Проповедник истинный воистинну был еси, отче наш Ниле приснопамятне, ясно показуя стезю, ведущую к Горнему Царствию, желающим наследники быти онаго, себе образ показуя истиннаго монашества, делы и словесы научая убегати мирских сплетений и воздвизая присно воспевати Божественную песнь: Аллилуиа.

Икос 6

Возсиял еси светом чудотворений, по честнем преставлении твоем являяся в далечайших странах и избавляя от горькаго пленения, чудотворче Ниле, отче наш, тем и мы, твои раби, от бед спасаемии тобою, благодарственно вопием ти: Радуйся, избавителю плененных. Радуйся, скорый предстателю на помощь тебе призывающым. Радуйся, сущым в бедах помогаяй. Радуйся, от обуревания и насилия духов нечистых преславно свобождаяй. Радуйся, скорби и печали в радость претворяяй. Радуйся, демонов коварныя сети растерзаяй. Радуйся, яко тебе призывающым быстро предваряеши. Радуйся, яко любящих тя от различных бед и напастей изымаеши. Радуйся, изнемогающым унынием утешение подавый. Радуйся, мрачныя облаки скорбей разгнавый. Радуйся, врачу болезней телесных. Радуйся, ходатаю благ Небесных. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 7

Хотящу тебе от нынешняго преставитися века и взыти ко Господу, ученицы твои стекшеся, токи слез проливающе, глаголаху: не остави нас сирых, о отче! С ними же и мы вопием ти: и нас не забуди, посещая, утешая и наставляя, снабдевая рабы твоя, тебе любовию почитающыя Богу: Аллилуия.

Икос 7

Новое и преславное чудо показал еси, егда в пленении сущему боголюбивому мужу явися, подобие образа твоего написати повелел еси, молниеобразно просиявая и неизреченно того облагоухая. Мы же дивящеся сим, вопием ти таковая: Радуйся, чудодействий преславных совершителю. Радуйся, Божия благоволения к людем исполнителю. Радуйся, свою святыню и дерзновение к Богу сим ясно известивый. Радуйся, явлением твоим в скорби и болезни сущаго обвеселивый. Радуйся, скорое избавление от плена тому обещавый. Радуйся, троекратным явлением всякое сумление отгнавый. Радуйся, от недуга и скорби того пременивый. Радуйся, давый твоего лица изображение. Радуйся, подавый из пленения преславно избавление. Радуйся, радостно во отечество того возвративый. Радуйся, вся того скорби на радость преложивый. Радуйся, всех преславных чудотворением твоим удививый. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 8

Странное и преславное чудо видяще, тобою совершаемое, о отче наш Ниле пребогате, молим тя: моли тобою чудодействующаго Бога, да и мы устранимся мира суетнаго и прелестнаго, возможем безбедно житейскую преплыти пучину и в тихое пристанище спасения достигнути ходатайством твоим, во веки благодарственно воспевающе: Аллилуиа.

Икос 8

Весь был еси любве Божественныя исполнен, о всеблаженне, никакоже отступая к люблению плоти и мира, но яко безплотен целомудренно и преподобно твою жизнь совершил еси, темже и благодать приял еси от Бога творити преславная чудеса. Приими убо от усердия нашего приносимыя тебе хвалы сия: Радуйся, Божественныя любве пространное вместилище. Радуйся, Святыя Троицы жилище. Радуйся, мысленных врагов крепкий и мужественный победителю. Радуйся, тебе на помощь призывающим к побеждению сих пособителю. Радуйся, гражданине пустынный. Радуйся, в терпении крепкий и дивный. Радуйся, безмолвия великий любителю. Радуйся, уединеннаго иноческаго жительства мудрый законоположителю. Радуйся, монашествующым ко спасению наставниче. Радуйся, ликом преподобных сопричастниче. Радуйся, яко со всеми святыми наслаждаешися вечнаго веселия. Радуйся, с ними радостно наследствуеши Небесных селений. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 9

Всякое естество Ангельское и человеческое удивися дивному твоему во плоти жительству, о богоносне отче наш Ниле! Подвигом бо постническим добре подвизався, непреткновенно течение совершил еси. Тем и венцем славы венчался еси от Бога, с лики святых вселився воспевати присно: Аллилуиа.

Икос 9

Ветийства во плоти мудрых обуяша, егда действом Святаго Духа буии умудришася дерзостныя тех языки обуздати, тем и тебе, о богоносе, не мирская мудрость, но Духа Святаго действо умудри и Божественная ветийствующа показа. Мы же похвальную песнь тебе радующеся поем: Радуйся, благодатию Святаго Духа озаренный. Радуйся, таинственный закон монашествующым написавый. Радуйся, спасительная предания тем предавый. Радуйся, образе истиннаго монашества. Радуйся, ходатаю вечнаго блаженства. Радуйся, спасения наставниче неленостный. Радуйся, руководителю к получению благ Небесных. Радуйся, гордости рог сломивый. Радуйся, истинный образ смиренномудрия бывый. Радуйся, яко твоими за ны молитвами от различных бед избавляемся. Радуйся, яко твоим к Богу предстательством от вражиих искушений свобождаемся. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 10

Спастися желающым истиный путевождь был еси, о всеблаженный отче, руководя тех заповедьми Спаса Христа и спасительными предании отец богоносных. Темже и мы желающе сих во след ходити, направляеми молитвами твоими, благоговейно воспеваем: Аллилуиа.

Икос 10

Стена и столп утверждения был еси твоим учеником, показуя собою мужественнаго борения образ и утверждая делы и словесы крепко противостати бранем вражиим. Мы же немощнии, к помощи твоего о нас ходатайства взирающе, хвалу тебе приносим вопиюще: Радуйся, столпе терпения. Радуйся, образе мужественаго борения. Радуйся, храбрый воине ополчения Христова. Радуйся, гражданине Небеснаго Иерусалима новаго. Радуйся, на земли сеявый умиление слезами. Радуйся, на Небесех питаяйся вечнаго утешения плоды. Радуйся, пустынная озлобления благодушно претерпевый. Радуйся, из пустыни в райская селения возлетевый. Радуйся, в непрестанных молитвах бодрствовавый. Радуйся, ум горе к Богу вознесен всегда имевый. Радуйся, умерщвлением плоти Христу спострадавый. Радуйся, от Него сподобленный Божественыя славы. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 11

Пение похвальное приносящих ти, отче, приими и избави страстей мучительства и обуревания помышлений, тебе бо стяжахом, твои раби, помощника и теплаго к Богу о нас предстателя и молитвенника, надеющеся тобою избавление злых и спасение получити, вопиюще: Аллилуиа.

Икос 11

Светлаго светильника монашествующым Христос тя показа, блаженне, невещественным огнем добродетелей просвещающа и смиренномудрия лучами облистающа нас, зарею же чудес озаряюща, вопиющих ти таковая: Радуйся, светлый монашествующих светильниче. Радуйся, света невечерняго сопричастниче. Радуйся, облаче дождеросный, слезныя токи изливаяй. Радуйся, молниями благодати тя любящих озаряяй. Радуйся, громообразно враги устрашивый. Радуйся, тучами твоих слез сих потопивый. Радуйся, из под спуда пустыннаго ясно светиши зарями чудес. Радуйся, яко глубиною смирения вознеслся еси превыше небес. Радуйся, тихообразно во смирении и кротости твою жизнь совершивый. Радуйся, христоподражательныя кротости образ всем бывый. Радуйся, по преставлении твоем чудесы возсиявый. Радуйся, сим высоту смирения жительства показавый. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 12

Благодать подати тебе восхотев великий дародатель, Владыка сый всех и Господь, и на земли прославленна показати, егоже прослави на Небеси, дарованием чудес тя обогати, освяти и прослави, и научи воспевати о тебе благодарственую песнь: Аллилуиа.

Икос 12

Поюще твоя, о всеблаженне, исправления, подвиги и борения, глубокое смиренномудрие и честное от земных к Небесным преставление, восхваляем и благодать чудотворений, юже приял еси от Бога, освятившаго и прославившаго тя и научившаго нас вопити: Радуйся, подвигов постнических добре совершивый течение. Радуйся, прерадованное наследивый райское селение. Радуйся, блистанием добродетелей на земли светло сиявый. Радуйся, многим твоим трудом на Небесех возмездие приявый. Радуйся, пустыни светлое украшение. Радуйся, сподобивыйся зрети святых всевеселящее радование. Радуйся, монашескаго жития светлейшее зерцало. Радуйся, нам тебе любящым от наветов борителя стена и крепкое забрало. Радуйся, яко тобою различных искушений избегаем. Радуйся, яко о нас к Богу предстательством твоим в различных бедах скорейшую помощь обретаем. Радуйся, здравия телеснаго подателю. Радуйся, душевнаго спасения ходатаю. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 13

О всеблаженне и преподобне отче наш Ниле! Приими от нас любовию тебе приносимое пение, избавляя от различных бед и напастей и будущаго мучения ходатайством твоим, да сподобимся и мы с тобою вечно воспевати Триединому Богу благодарственную песнь: Аллилуиа. (Трижды).

Икос 1

Ангельскому поревновав житию и великим во отцех подобяся, всего себе обнажил еси мирскаго сплетения, к подвигом же постничества мужески вооружився, опасно путем Божиих заповедей шествовал еси, блаженне, темже и мы, верно чтущии твою священнейшую память, похвалами ублажаем тя сими: Радуйся, ангельскаго жития подражателю. Радуйся, древних отец жития последователю. Радуйся, невидимых врагов мужественный победителю. Радуйся, заповедей Божиих усердный исполнителю. Радуйся, отеческих богодухновенных преданий опасный хранителю. Радуйся, монашескаго постническаго жительства законоположителю. Радуйся, добродетелей честнейшее зерцало. Радуйся, образе глубокаго смирения. Радуйся, ревностный исполнителю Божия хотения. Радуйся, немощных исцеление. Радуйся, яко тобою научихомся непрелестным путем спасения ходити. Радуйся, яко твоим за ны ходатайством надеемся спасение получити. Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Кондак 1

Возбранному победителю мысленных врагов, мир преслестный и плотския сласти возненавидевшему, в пустыни же псаломски Бога взыскавшему, богоносному отцу нашему составим похвалы. Ты же, яко имеяй дерзновение ко Господу, молися преподобне о нас, верою и любовию чтущих священнейшую память твою, да зовем ти: Радуйся, Ниле чудотворче, преподобне отче наш.

Молитва

Отче наш всепреподобнейший Ниле! Приими сию похвальную песнь, тебе любовию и верою приносимую, и милостивно приклонься с небесных высот, яко отец чадолюбивейший, ходатайствуй верою и любовию тя почитающым грехов прощение, жития исправление, кончину христианскую, мирну и ненаветну от духов злобы. И предстани тогда, о отче, прогоняя страх смертный от верных твоих рабов и чтителей твоея священнейшия памяти, безбедно творя разлучение души от тела и лютых мытарств прехождение сильным твоим ко Господу молением и предстательством, благодатию, щедротами и человеколюбием Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, и Его Пресвятейшия Матере, твоим милостивым о нас ходатайством. Надеемся вся сия прошения получити и в день страшнаго суда деснаго стояния улучити со всеми угодившими Богу. Аминь.