Предисловие

Что такое культура?

Украинство - это недуг

Любовь к русской земле

Русская земля

Второй съезд мужей доверия

Царская забота

Забота Императорской России

Самодержавие, борясь с революцией

Примечания

Помочь, проекту "Провидѣніе"

Предисловие

В статье доктора И.С. Святитского под заглавием «Съезд славянских студентов в Праге», напечатанной в 113 номере «Галичанина», находится следующее место: «Благоговейное преклонение пред культурой заставило бы, наверно, как славянских "русофилов"', так и галицких "москвофилов", не только не протестовать против последовательного и естественного требования украинской молодежи получить малорусский университет во Львове, а наоборот, оно заставило бы одних и других искренне поддержать это требование, осуществление которого только причинилось бы к культуризации Прикарпатской Руси, а тем самым и всей русской земли».

Я прочитал это место с понятным недоумением, во-первых, потому, что оно было напечатано без оговорки со стороны редакции «Галичанина», во-вторых, что это написал доктор И.С. Святитский. Первое обстоятельство выясняется само собой: доктор И.С. Святитский подписался под своей статьей и тем самым принял на себя всю ответственность за выраженные в нем мнения. Второе обстоятельство постараюсь я выяснить, а так как доктор И.С. Святитский высказал свое мнение печатно и всенародно, то и я возражу на него печатно и всенародно.

Я знал, что доктор И.С. Святитский - либерал и поклонник «общечеловеческой культуры», но не предполагал, что его преклонение пред либерализмом и «общечеловечеством» дошло до отречения от национального и культурного единства русского народа и до признания «естественности» требования «украинской» молодежи, значит - естественности украинского сепаратизма. Я был далек от такого предположения уже потому, что доктор И.С. Святитский считает себя членом русско-народной партии, издает журнал «Живая мысль» на русском литературном языке, употребляет его в частной и общественной жизни и для содействия его распространению в Галицкой Руси составил даже «Руководство к изучению русского литературного языка» в двух частях.

Само собою понятно, что мне нет никакого дела до личных взглядов и мнений доктора И.С. Святитского, но раз он высказывается всенародно по основным вопросам, нельзя ему не возразить, тем паче что его вышеприведенное мнение может еще больше затемнить проясняющийся у нас уже взгляд на русскую народность и украинский сепаратизм, а главное, смутить и сбить с толку не одного из молодых русских галичан, не окрепших еще в понимании главных основ русской народности.

Доктор И.С. Святитский утверждает, что «благоговейное преклонение пред культурой» заставило бы галицких «москвофилов» «не только не протестовать против последовательного и естественного требования украинской молодежи получить малорусский университет во Львове, а наоборот, оно заставило бы их искренне поддержать это требование, осуществление которого только причинилось бы к культуризации Прикарпатской Руси, а тем самым и всей русской земли».

Что такое культура?

Культура - это совокупность умственных плодов данного народа, его язык, литература, религия, искусство, промышленное производство, нравы, обычаи и его мировоззрение, а если народ имеет самостоятельный политический быт, то к его умственным плодам принадлежат также его государственность и гражданственность. Это определение относится к национальной культуре, совокупность же умственных плодов всех народов дает так называемую общечеловеческую культуру.

Пред которой же из этих культур пришлось бы мне «благоговейно преклониться» если бы я пожелал исполнить веления доктора И.С. Святитского? Из выражения доктора И.С. Святитского, находящегося в оговариваемой статье, что он мечтает выкупаться в «общечеловеческом культурном океане», выходило бы, что «москвофилам» следовало бы сделать «благоговейное преклонение» пред «общечеловеческой культурой». Но общечеловеческая культура не признает национальности, она космополитична, ибо все, что носит на себе отпечаток национальности, принадлежит к культуре данного народа, к национальной культуре.

Если, однако, «общечеловеческая» культура не признает национальности, то зачем «украинской» молодежи требовать, а нам, «москво¬филам», поддерживать требование учреждения «украинского» университета во Львове, коли «общечеловеческой» культуре можно удобно и без борьбы приобщиться и на польском преподавательном языке существующего уже Львовского университета? Так как, однако, требование «украинской» молодежи получить во Львове «украинский» университет - чисто национально, то ясно, что в данном случае нам бы пришлось преклоняться не пред «общечеловеческой», только пред национальной культурой.

Но пред какой? Так как вопрос касается «украинского» университета, то из слов доктора И.С. Святитского следовало бы заключить, что пред «украинской» культурой. Существует ли, однако, «украинская» культура? Для того чтобы могла быть «украинская» культура, необходимо существование «украинского» народа. Но народа такого имени пока нет, по крайней мере в Галичине. Есть только «украинская» разновидность русского народа, подобно тому как в Галицкой Руси есть подольская, гуцульская и лемковская разновидности.

Если же нет «украинского» народа, то ясно, что не может быть и «украинской» культуры. Как же мне, «москвофилу», искренне желающему содействовать «культуризации Прикарпатской Руси, а тем самым и всей русской земли», поступить? Пред «общечеловеческой» культурой не могу преклониться, ибо она международна, космополитична и член каждого народа, увлекающийся, или, лучше сказать, страдающий общечеловеческой скорбью, пропадает для своего народа, тонет в «общечеловеческом культурном океане», то есть делается космополитом.

От принципа народности я не могу отказаться и потому, что он есть крупнейшее историческое явление последнего времени и составляет ось, на которой вращается вся политическая история всех народов. Под знаменем национальности народы добивались свободы и силы, под ее покровом они росли и крепли; национальная идея питала и питает их лучшие желания, вызывает на сцену истории новые силы. Пред «украинской» культурой также мне невозможно преклониться, ибо ее нет.

Украинство - это недуг

На каком же основании доктор И.С. Святитский утверждает, что осуществление «естественного требования украинской молодежи получить малорусский университет во Львове» (эта молодежь называет предмет своих требований по-своему «украинским», по-немецки ruthenisch, а по-чешски rusinsky) културизовало бы Прикарпатскую Русь и всю русскую землю? Ведь трудно допустить, что он написал это только ради красного либерального словца, ибо, как я уже выше отметил, в том утверждении содержится отречение от национального единства русского народа и признание самобытности «украинского» народа, значит, с русской национальной точки зрения ересь, хуже саддукейской с религиозной точки зрения!

Остается предположить, что только либерализм завел доктора И.С. Святитского на путь отречения от главных основ русской народности. Но этот либерализм завел доктора И.С. Святитского и в дебри явных противоречий. Во-первых, мнение доктора И.С. Святитского резко противоречит его личной деятельности и стремлениям как редактора «Живой мысли», издаваемой на русском литературном языке, и как составителя руководства для изучения русского литературного языка теми же галицкими малороссами, которых бы он хотел облагодетельствовать «украинским» университетом. Мало того, мнение доктора И.С. Святитского противоречит и самому понятию слова «культура».

Если он, как и должно, под словом «культура» подразумевает совокупность умственных плодов народа, то ему не следовало отважиться на риско¬ванное утверждение, будто «украинский» университет во Львове в состоянии содействовать «культуризации Прикарпатской Руси и всей русской земли». Университет - это высшее учебное заведение, в котором юноши завершают свое образование, свое культурное просвещение. Какое же образование может дать «украинский» университет, если нет «украинской» культуры?

Ведь доктору И.С. Святитскому хорошо известно, что у каждого из немногих профессоров Львовского университета, занимающих кафедры с преподавательным «украинским» языком, есть своя особая, самостоятельная научная терминология, свой особый, самостоятельный и самородный язык, от которых может прийти в ужас и галицкий русин, и российский «украинец».

Для того чтобы выразить мысли, необходимо знание языка; для того же чтобы выразить культурные мысли, обнимающие все области человеческого знания, необходим образованный, культурный язык, имеющий богатую и твердо установленную научную терминологию. Для таких, однако, высоких целей «украинский» язык не годится, так как он в сущности и не язык, а только искусственная смесь русских, польских и каждым из «украинских» произвольно выдумываемых слов и выражений вроде знаменитой «закавыки» покойного М.П. Старицкого (переведшего гамлетовское: «Быть или не быть, вот в чем вопрос» как «бути чи не бути, ось закавыка»).

Мы, русские галичане, или, как доктору И.С. Святицкому угодно было нас назвать, «москвофилы», исповедуем на основании науки, действительной жизни и глубокого убеждения национальное и культурное единство всего русского народа, а посему признаем своими пло¬ды тысячелетней культурной работы всего русского народа. Эта работа выразилась: в русском литературном языке, создавшемся на основании старославянского языка и наречий всех ветвей русского народа, объединяющем все эти ветви и получившем мировое значение; в богатейшей изящной научной словесности; у нас в Галицкой Руси в церковной и общественной организации, в России же в государственности и гражданственности. Что же представляет собою украинство, то есть украинский сепаратизм с его основами, явлениями и целями, по крайней мере у нас, в Прикарпатской Руси?

Украинствовать значит: отказываться от своего прошлого, стыдиться принадлежности к русскому народу, даже названий «Русь», «русский», отказываться от преданий истории, тщательно стирать с себя все общерусские своеобразные черты и стараться подделаться под областную «украинскую» самобытность.

Украинство - это отступление от вековых, всеми ветвями русского народа и народным гением выработанных языка и культуры, самопревращение в междуплеменной обносок, в обтирку то польских, то немецких сапог (первоначально «украинцы» держались полы польской, теперь же, как свидетельствует издаваемый в Вене журнал «Ruthenische Revue», ухватились за немецкую), идолопоклонство пред областностью, угодничество пред польско-жидовско-немецкими социалистами, отречение от исконных начал своего народа, от исторического самосознания, отступление от церковно-общественных традиций.

Украинство - это недуг, который способен подточить даже самый сильный национальный организм, и нет осуждения, которое дос¬таточно было бы для этого добровольного саморазрушения!

Любовь к русской земле

И могут ли ввиду этого «москвофилы», как советует доктор И.С. Святитский, поддерживать украинство в его целом или в любом из его стремлений? Мы, сознательные русские галичане, обязаны бороться с украинством, и я понимаю эту борьбу так: это борьба культурная, а не партийная из-за преобладания одной или другой партии, только из-за преобладания русской культуры над возвращением к первобытному состоянию народа. Лучшим доказательством, что это борьба культурная, служит хотя бы борьба из-за орфографии и фонетики, то есть борьба грамотности с безграмотностью.

Что русская культура есть и что она все более и более проникает в среду русского населения Прикарпатской Руси, этого не станет отрицать и доктор И.С. Святитский, ибо он сам посредством распространения русского литературного языка содействует ее насаждению.

И не только в распространении русского литературного языка заметно у нас проявление русской культуры. Русская сознательная мысль все более расширяется, углубляется, крепнет и охватывает такие круги народа в отдаленных углах нашей родины, куда еще недавно не проникал ни один луч умственного и нравственного света. Рядом с детским лепетом подделывающихся под народный говор бездарностей раздается громкая и важная речь Гоголя и Пушкина. Богатство русской литературы и проникновение ее во все слои народного организма являются залогом развития народа.

Переход от того, что одинаково понятно каждому и что каждым могло быть создано, к тому, что мыслила и чувствовала выде¬лившаяся из народа, себя обдумавшая прозорливая русская душа, переход от народного творчества к личному - великий прогресс. Наш народ стал выходить из того периода зачатков идей и чувств, который был создан песней, сказкой, пословицей, ибо он может пользоваться и действительно пользуется личным творчеством таких великанов русской мысли, как Достоевский и Толстой.

Изящную русскую литературу читают у нас добровольно не только «москвофилы», но и «украинцы», а без русской научной литературы не обойдется самый завзятый противник «московщины». Еще покойный Михаил Драгоманов советовал галицким «украинцам» изучать русский литературный язык и русскую литературу. Между тем по либеральному предписанию доктора И.С. Святитского мы, «москвофилы», должны поддержать учреждение «украинского» университета во Львове (и это в то время, когда галицко-русские студенты на съезде славянских студентов Австрии ставят требование учреждения кафедр русского языка и русской литературы в Львовском университете) и тем самым косвенно отказаться от изучения русского литературного языка и богатой русской словесности.

Я уверен, однако, что и доктор И.С. Святитский не хотел бы суживать своего и своих земляков духовного существования и развития до размеров знакомого округа или страны, говорящей на наречии, то есть добровольно замыкать себя, ибо такое ограничение угрожало бы полной нищетой духа, а не содействовало бы «культуризации Прикарпатской Руси, а тем самым и всей русской земли».

Сто экземпляров «Нивы» за один год с приложением сочинений малоросса Н.В. Гоголя или великоросса Ф.М. Достоевского гораздо более сделают для культуризации Прикарпатской Руси, чем кафедра «украинского» языка и литературы в Львовском университете. О культуризации «всей русской земли» «украинским» университе¬том во Львове нечего даже и говорить. «Русская земля» - это великое слово, и его не следует всуе произносить.

Люди, горящие любовью к русской земле, связываются воедино мыслью служить ей, для них весь смысл жизни заключается в служении и преданности своей отчизне, ибо они убеждены, что невозможно служить человечеству помимо своей родной земли. Как же относятся «украинцы» к русской земле? В то время, когда все стремление человечества направлено к духовному соединению в одну великую, мировую семью, они разъединяют один народ; когда люди разных языков выдумывают для сближения «волапюк», они для разъединения русского народа изобретают «украинский» язык. Между тем русская земля есть тот связующий центр, который должен соединять членов русского народа. Но что такое русская земля?

Это великое и священное слово я поясню при помощи статьи, напечатанной в харьковском журнале «Мирный труд» № 1 за 1904 год, дополнив ее именами заслуженных галицко-русских деятелей.

Русская земля

«Русская земля - это те географические условия, в которых живет русский человек, та географическая обстановка, в которой прилагается его труд. Русская земля - это горы и зеленые равнины, степи и луга, по которым текут голубыми лентами к востоку, северу, западу и югу полные реки и ручьи, это необозримые поля разнообразных хлебов, на которых зреют золотистые жатвы, это бесконечные леса, из которых строится деревянная Русь, это темные недра земли, в которых хранятся неизведанные сокровища, это обширные моря и океаны, окаймляющие границы, это свод небесный, покрывающий нас своим звездным шатром, это солнце, это лучи, это теплота, объемлющая нас отовсюду.

Русская земля - это энергия, это сила русского человека, накопленная веками и теперь прилагаемая к созиданию русского быта; это та энергия, которая, суммируясь в натуре русского человека, создала наконец такое беспримерное в мире государство, занимающее шестую часть суши земного шара, которое весь свет изумляет своим величием. Русская земля - это тот мужик, тот барин, тот купец, мещанин, тот мастер, зодчий и знатец - словом, тот русский богатырь, который другую тысячу лет без устали делает свое дело. Русская земля - это все то, что произвел русский человек своими сохами, плугами, боронами, топорами, штыками, пушками, кораблями, барками, фабриками, заводами и всякими другими приспособлениями.

Русская земля - это русский народный гений, это духовные творческие силы русского народа, своеобразный склад его ума, его фантазий, его отношения к вещам, это продукты нашего творчества в науке, искусстве, в литературе. Русская земля - это наши ученые, наши писатели, наши поэты, музыканты, живописцы, это Ломоносов, Державин, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Достоевский, это Лобачевский, Менделеев, Захарьин, это Брюлов, Васнецов, Маковский, Верещагин, это Глинка, Даргомыжский, Серов, Чайковский, это Белинский, Хомяков, Аксаков, Карамзин, Соловьев; из галицко-русских - Денис Зубрицкий, Наумович, Вербицкий, Лавровский, Устыянович, Иероним Аноним и весь многочисленный сонм работников в разнообразных областях духовного творчества, наполнивших сокровищницу русской культуры своими бесценными вкладами от времен древних и доныне.

Русская земля - это наша святая Церковь и вера, под благодатным осенением которой мы родились, основали свои семьи, делали свои дела и под благословением которой мы умрем, та вера, которая утешала нас в скорбях и бедствиях, возвышала в радости, воодушевляла мужеством и давала сердцу неиссякаемую усладу; это обряд с славянским богослужебным языком, который спас Прикарпатскую Русь от латинства и сохранил ее доселе русскою. Русская земля - это русские храмы и монастыри, русские святители и святые.

Русская земля - это русская история, это наши предки, их подвиги и труды, пролитая ими кровь, их радости и горе, слезы и страдания, это наши воспоминания, сказания, наше бытописание, все то, что вспоило и вскормило нас такими, каковы суть русские люди, какова есть русская народность. Русская земля - это все наше прошедшее, всосавшееся в нашу плоть и кровь, определившее наши наклонности и настроения, влиявшее на наши привычки и склад ума.

Русская земля - это, наконец, те идеалы, которые объединяли, одухотворяли, оживляли и двигали то исполинское и многостороннее целое, которое мы называем священным именем своего отечества и без которого оно не было бы тем, чем оно есть. Это те идеалы, которые преподносились взору наших предков в их созидающей исторической деятельности и которые по преемству восприняты всеми русскими людьми. Это те идеалы, которые соединяют прошедшее с настоящим и указуют на будущее».

И эту русскую землю думает доктор И.С. Святитский культуризовать «украинским» университетом, язык которого не только не простирается дальше Збруча, но непонятен и не нужен даже в самой Галичине?

Остается еще выяснить отношение галичан, сознающих национальное и культурное единство русского народа, к «украинскому» языку и всему тому, что с ним связано. Это отношение точно определил Съезд мужей доверия русско-народной партии, состоявшийся 27 января (7 февраля) 1900 года во Львове (См. брошюрку: «Съезд мужей доверия русско-народной партии и ее организация», Львов, 1900), следующими словами: «Русско-народная партия в Галичине исповедует на основании науки, действительной жизни и глубокого убеждения национальное и культурное единство всего русского народа, а поэтому признает своими плоды тысячелетней культурной работы всего русского народа.

Русско-народная партия твердо убеждена в необходимости для русского населения Австрии образоваться и развиваться без разрыва связи с традицийными основами русского народа и верить, что только на культурно-исторической почве лежат пути к развитию и возвышению нашего теснейшего отечества (то есть Галицкой Руси).

Задача русско-народной партии состоит в стремлении и старании не только защищать русское население в Австрии от его национальных противников и от убийственного для русской народности и Церкви социализма, но и путем просвещения самой себя и народа в духе и направлении, указанными историей, развивать его национальные и культурные силы.

Принимая во внимание принадлежность русского населения Галичины к малорусскому племени русского народа, а также местные условия, русско-народная партия признает природную необходимость и целесообразность просвещать русское население Галичини на его собственном, галицко-русском наречии, не отказываясь, однако, от помощи, какую для русского народа в Австрии может дать и действительно дает общерусский язык и общерусская литература, представляющие национальное и культурное выражение всего русского народа».

Второй съезд мужей доверия

Второй съезд мужей доверия русско-народной партии, состоявший¬ся 20 января (2 нового стиля февраля) 1903 года во Львове, дополнил приведенное определение следующим постановлением, предложенным автором сих строк и доктором И.С. Святитским: «Съезд мужей доверия русско-народной партии в исполнение ее программы, единодушно одобренной съездом мужей доверия из целого края, состоявшимся 27 января (7 февраля) 1900 года и принятой общим собранием членов политического общества "Русская Рада" во Львове 16 (29) мая 1902 года, взывает всех деятелей и членов русско-народной партии к всестороннему распространению во всех слоях русского населения Галичины русского языка, русской науки и словесности, единственно способных обеспечить культурное развитие и успевание русского народа в Австро-Угорщине».

Ввиду этого совершенно ясного и положительного постановления, предложенного и доктором И.С. Святитским, его новейшее мнение, будто «украинский» университет во Львове будет содействовать культуризации Прикарпатской Руси, является резким противоречием.

Мы, русские галичане, любим и должны любить наше галицко-русское наречие и радо употребляем его в домашнем обиходе; мы любим и должны любить и Украину, как неделимую часть русской земли и великого русского национального организма. Но подобно тому, как мы,любя несовершенный лепет наших детей, не можем и не должны заступить им выразительной и совершенной речи взрослых людей, так не можем и не должны заступить «украинским» или каким бы то ни было иным наречием русского языка - совершенного, полного, богатого и культурного русского языка, способного выразить все человеческие мысли и пояснить и представить все области знания культурного человечества.

Любя Украину как часть русской земли и русского национального организма, мы, однако, не можем и не должны ставить ее выше всей Руси, то есть ставить часть выше целого, ибо если бы уж на то пошло, чтобы делить неделимую Русь, то Галицкая Русь имеет гораздо более исторических прав и фактического основания, хотя бы в нынешней отдельной от остальной Руси жизни, чтобы Украина подчинилась ей, а не она Украине, тем более что галицко-русское наречие ничем не хуже «украинского», имеет же пред «украинским» то важное для нас преимущество, что оно - наше родное.

Признавая, однако, несовершенство галицко-русского наречия для высшего образования и для культурных целей, одним словом, для преподавания предметов университетского образования, мы никак не можем согласиться, чтобы это несовершенное наречие было в Львовском университете заступлено таким же самым несовершенным «украинским» наречием, которому, несмотря на старания и потуги «украинских» сепаратистов, никогда не догнать русского литературного языка и никогда не достичь его совершенства и культурности.

Вывод из вышесказанного ясен: русские студенты, представители студенческих обществ «Друг» во Львове, «Карпат» в Черновцах и «Буковина» в Вене, поступили патриотично, разумно и целесообразно, выступив на съезде славянских студентов в Праге, состоявшемся 14 (27) мая 1904 года, с требованием, чтобы правительство ввело в средние учебные заведения Восточной Галичины обучение русскому литературному языку как обязательному предмету и чтобы учредило кафедры русского литературного языка и общерусской литературы в университетах во Львове, Черновцах и Вене.

И это требование, по крайней мере относительно Галичины и Львова, может и должно быть осуществлено. Забота об его осуществлении должна почивать на управлении русско-народной партии, на ее обществах и членах и на живом содействии галицко-русской университетской молодежи.

Конечно, учреждение кафедры русского языка и литературы в Львовском университете, в Львовской политехнической школе и в Львовской торговой академии, как и обязательное преподавание русского языка в гимназиях Восточной Галичины, зависит главным образом от правительства и поляков, но следует надеяться, что последние сами сознают интерес своих сынов в знании русского языка.

Ведь это просто срам для польского университета во Львове, что в нем нет кафедр русского языка и литературы, между тем как такие кафедры давно существуют в немецких, французских и английских университетах. Что и галицкие поляки сознают необходимость знания русского языка, доказывает факт, что он преподается в иезуитской гимназии в Хирове.

Когда в 1903 году в галицком сейме решался вопрос учреждения малорусской гимназии в Станиславове, некоторые польские депутаты сейма подняли вопрос об «утраквизации» галицких гимназий, то есть о преподавании одной части предметов на польском, другой же части на малорусском языке, а также о введении обязательного преподавания малорусского языка во все польские гимназии Галичины. Во время обсуждения этого вопроса в польском клубе галицкого сейма многие члены клуба справедливо заявили, что они предпочли бы введение во все галицкие гимназии обязательного преподавания «российского», то есть русского литературного языка, так как его знание принесло бы действительную пользу ученикам.

В самом деле, для людей культурных русский язык и русская литература - насущная необходимость. Они, конечно, не нужны ни для жидовского водоноса, ни для панского «посепаки», ни для войта, прислужника старосты. Для таких людей они роскошь. Ибо что такое для сельского «оглядача» скота «Евгений Онегин» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя, «Преступление и наказание» Достоевского, «Война и мир» Толстого? Меньше, чем «Луц Заливайко» или «Справа в селе Клекотине». Но, повторяю, для людей культурных русский язык и русская литература крайне необходимы, и было бы глупо и жестоко отнять от учащихся эти источники культуры, если они могут и должны быть доступны так же в галицких гимназиях и в львовских высших учебных заведениях, как они доступны ныне в частном обучении.

Льщу себя надеждой, что я достаточно ясно представил по меньшей мере неуместность уступки, сделанной доктором И.С. Святитским в пользу «украинского» сепаратизма. Замечу еще, что либерализм, подсказавший доктору И.С. Святитскому его мнение, - опасный для русского народа элемент. Либерализм силится подменить народность космополитизмом, веротерпимость - индифферентизмом, религию - наукой. Верность этого подтвердил сам доктор И.С. Святитский, ибо он, последуя либерализму, отступил от основных начал русской народности. Между тем мы, сознательные русские галичане, не строим китайской стены, чтобы отделить себя от общечеловеческого прогресса, но хотим, чтобы стены нашего национального здания остались целы.

О.А.Мончаловский

Царская забота: государство и промышленность в самодержавной России

Несколько лет назад вышла хорошая книга Андрея Паршева «Почему Россия не Америка»1 . Если коротко, ее главная мысль такова: в России холодная зима. Более холодная, чем в любой другой стране мира, исключая Монголию.

Мысль вроде бы элементарная. О том, что в январе в Красноярске, Москве и даже Волгограде нежарко, мы все, конечно, знаем. Но только на обыденном уровне. Публицисты об этом ничего не говорят (Андрей Петрович Паршев исключение). Телеведущие тоже.

Молчит об этом большинство историков. Не обсуждают данный факт и экономисты. Хотя, казалось бы, кому как не им знать, что из-за зимних холодов любая производственная деятельность в России — очень дорогое удовольствие.

Заводскому корпусу нужен глубокий фундамент, толстые стены. Помещения необходимо отапливать. Водопровод, канализация, освещение, электроснабжение — все это в России требует более существенных затрат, чем в других странах. Прибавьте к этому транспортные расходы. Расстояния ведь у нас огромные! А в итоге овчинка не будет стоить выделки. Из-за высокой себестоимости наша продукция в открытой борьбе на любом (в том числе внутрироссийском) рынке будет проигрывать товарам из других (т.е. теплых) стран. Вот и получается, что в условиях русских морозов промышленность может существовать только в том, случае, если ей создадут тепличные условия. Прежде всего, защитят от иностранной конкуренции. А еще желательно регулировать транспортные тарифы и цены на энергоносители.

Кто же построит эту теплицу? Кто станет этим добрым садовником? На такой подвиг способно только государство. Потому что промышленность государству жизненно необходима. Ведь любая власть, если она хочет быть суверенной, должна иметь экономическую основу для своей независимости. Это понимали и генеральные секретари, и императоры, и цари.

Уже в XVII в., когда только-только появились частные мануфактуры и начал складываться всероссийский рынок, царь Алексей Михайлович начал защищать русских купцов от внешней конкуренции. Его Торговый устав (1653) обложил предпринимательскую деятельность иностранцев более высокой пошлиной, чем та, которая взималась с россиян. В 1667 по челобитью «Московского государства торговых людей», жаловавшихся на обиды от «приезжих иноземцев» издается «Новоторговый устав». Он дозволял иностранцам торговать не везде, не во всякое время и не всеми видами товаров.

Эту политику продолжил Петр, который помогал отечественной промышленности, как только мог. Петровский таможенный тариф 1724 года существенно ограничивал импорт. Зато русские фабриканты могли беспошлинно привозить из-за границы нужные им инструменты и материалы. Мало того, казна предоставляла заводчикам субсидии, помогала сырьем и рабочей силой, наконец, просто строила предприятия «под ключ», а затем передавала (не продавала, а именно передавала, причем бесплатно) частным лицам.

Преемники Петра действовали в том же духе. Если же какой-то правитель ослаблял покровительство предпринимателям и снижал пошлины на ввоз чужеземных товаров, то жизнь рано или поздно заставляла его изменить политику. Либо он оставлял по себе недобрую память у потомков. Например, как Анна Иоанновна, чей таможенный тариф 1731 года значительно смягчил условия импорта иностранных изделий. А вот Елизавета и Екатерина II поддерживали русскую промышленность. Изданные при этих императрицах таможенные тарифы 1757, 1766 и 1782 годов устанавливали высокие пошлины на иностранные товары, аналоги которых производились в России. А импорт некоторых из них (железо, полотно, кожи) вообще не разрешался.

Александр I пошел еще дальше. Изданное при нем «Положение о натуральной торговле на 1811 г. в портах Белого, Балтийского, Черного и Азовского морей и по всей западной сухопутной границе» (1810) запрещало ввоз в Россию всех (да, да, именно всех!) готовых промышленных изделий. Зато сырье разрешалось ввозить беспошлинно. Правда, в тарифе 1819 года Александр снял все эти ограничения и установил низкие таможенные пошлины. Однако уже в 1822 году Император должен был вернуться к политике протекционизма, которую продолжил и его брат, Николай I.

Оба брата, и Александр, и Николай, окружали промышленную деятельность необычайным почетом. За развитие и усовершенствование производства они награждали купцов орденами и медалями. Были введены престижные звания мануфактур- и коммерции советников. С 1829 года регулярно проводились всероссийские промышленно-художественные выставки. Там были представлены лучшие отечественные товары2 . Николай лично встречался с участниками этих мероприятий, стараясь учесть их мнение при разработке внутренней и внешней политики.

Небольшой пример. 1833 год, май. Император приглашает участников III промышленной выставки не куда-нибудь, а к себе, в Зимний дворец. Там накрыты столы на пятьсот персон. Царь не погнушался усадить рядом с собой одного из купцов. Это был мануфактур-советник, суконный фабрикант Иван Назарович Рыбников. В течение всего обеда Николай увлеченно обсуждал с ним нужды русской промышленности. Что характерно, Рыбников прежде всего завел речь о ввозных пошлинах. Царь и купец быстро сошлись на том, что их надо еще надбавить, отчего будет польза «для отечества и всех сословий в государстве»3 .

Действенной мерой ободрения отечественного производства, применявшейся всеми императорами — от Александра I до Николая II — были казенные заказы. Еще в 1811 г. Александр I предписал употреблять в присутственных местах только те сургуч и бумагу, которые сделаны в России4 . И в дальнейшем закупки любой продукции для государственных нужд прежде всего осуществлялись у русских предпринимателей.

Особой заботой Императорской России

Особой заботой в Императорской России была окружена тяжелая промышленность. Частные предприятия этой отрасли получали от государства щедрые ссуды. Если же владелец завода попадал впросак, казна не позволяла предприятию погибнуть и приобретала его. Так произошло, например, со знаменитым сталелитейным заводом инженера Обухова.

При зримой поддержке государства частные компании в эпоху Александра II покрыли европейскую Россию густой сетью железных дорог. Масштабы железнодорожного строительства были столь велики, что русская тяжелая промышленность не могла удовлетворить все его потребности. Поэтому в 1868 году были отменены пошлины на паровозы, подвижной состав, каменный уголь, снижены пошлины на чугун и железо. Но как только основные железные дороги вступили в строй, таможенное обложение стало вновь повышаться.

Александр III уже проводил политику ярко выраженного протекционизма. Он увеличивал ввозные пошлины в 1881, 1882, 1884, 1885, 1886 годах. В 1889 его министр финансов Вышнеградский провел реформу железнодорожных тарифов, которая привела к еще большему удорожанию импорта. Провоз груза от границ и портов в центр России теперь стоил значительно дороже, чем транспортировка товаров в обратном направлении. Венцом политики покровительства отечественной промышленности стал таможенный тариф 1891 года. Он устанавливал сверхвысокие пошлины на ввоз: от 33 до 100% от цены товара. А на некоторую продукцию и того больше.

Результат не заставил себя ждать. В 1890-е годы русская промышленность пережила мощнейший подъем. Благодаря неустанным заботам царя-батюшки это хилое чадо окрепло и возмужало. Но любого подросшего ребенка рано или поздно начинает тяготить родительская опека. То же произошло и с российским капиталом. Тем более что Александр III иногда гладил его и против шерстки. Чего стоило одно рабочее законодательство 1880-х годов!

Закон 1882 года ограничил использование детского и женского труда (такого выгодного для фабрикантов!). Закон 1886 года строго определил порядок выдачи заработной платы, взимания штрафов, найма и увольнения рабочих. Для надзора за выполнением этих постановлений государство учредило особую «фабричную инспекцию», что вызвало настоящий переполох среди капиталистов.

Самодержавие стремилось регулировать не только взаимоотношения между предпринимателями и работниками, но и другие важные сферы деятельности компаний. Например, приобретение ими недвижимости. Да и само учреждение любого акционерного общества согласно закону 1836 года требовало специального правительственного разрешения (путем утверждения устава)5 .

Особенно строго контролировалась добыча полезных ископаемых («горная промышленность»). Эта отрасль народного хозяйства находилась в ведении Горного департамента и регламентировалась Горным уставом.

Предприниматели считали указанный документ устаревшим, как и всю организацию горного дела. Символом косности в данной сфере (прежде всего на Урале) они считали сохранение системы горных округов (находившихся под бдительным контролем государства) и «посессионного» (условного) землевладения. Земли на посессионном праве нельзя было отчуждать от завода, к которому они были приписаны, что, конечно, серьезно ограничивало свободу владельца. Как жаловался в 1913 г. журнал «Промышленность и торговля», «Урал до сих пор запечатан для приложения промышленной энергии своим посессионным правом»6 .

Недовольство печатного рупора предпринимателей вызывало и то, что казна, будучи крупнейшим землевладельцем, обусловила разработку своих недр частными лицами очень жесткими требованиями к ним. «Обставив свои недра такими запрещениями, казна сама их почти не разведывает и весьма слабо разрабатывает», — сетовал журнал7 .

Впрочем, когда государство все-таки осваивало месторождения и занималось хозяйственной деятельностью, это тоже вызывало недовольство авторов «Промышленности и торговли», да и предпринимательской элиты в целом. Ее настроения выразил председатель Совета съездов представителей промышленности и торговли Н.С. Авдаков, однозначно высказавшийся за передачу казенного горного хозяйства в частные руки8 .

Вообще у горнопромышленников накопилось много претензий к экономической политике самодержавия. Но, конечно, больше всего их раздражал правительственный контроль над предпринимательской деятельностью по разработке подземных недр. В этой связи «Промышленность и торговля» писала: «Всякому, кто пытался проявить промышленную инициативу, известно, что каждое дело у нас окутано густой сетью разрешительной — или, вернее, запретительной — системы — системы, связанной с бесконечной волокитой, с хождениями по инстанциям, с междуведомственной круговой безответственностью, превращающих, в конце концов, промышленника в заискивающего ходатая»9 .

Поводы для обиды на государство имелись не только у горнопромышленников, но и у предпринимателей, принадлежавших к подвергавшимся дискриминации национально-религиозным меньшинствам. Речь прежде всего идет об иудеях10 . Черта оседлости ограничивала место их жительства западными губерниями. Правда, с 1860 года они могли записываться в купеческие гильдии во всех местностях России с получением там права на жительство. Однако с 1882 года им запрещалось владеть землей и другой недвижимостью в сельской местности (т.е. вне городов), безразлично — в черте оседлости или нет. А это сильно затрудняло их деловую активность.

Причем эти ограничения касались и иностранцев иудейского вероисповедания. А с 1887 г. данное запрещение распространилось на всех иностранцев и все иностранные компании. Правда, только в пограничных областях (Царство Польское, Белоруссия, Волынь, Прибалтика, Бессарабия, Кавказ, Туркестан, Дальний Восток). Но именно туда зарубежные бизнесмены и стремились чаще всего. Так что иностранный капитал также имел основания желать смены режима в России. К недовольным можно причислить и купцов-старообрядцев, желавшим религиозной свободы для своих единоверцев11 .

Наконец, нужно учесть еще одно обстоятельство. В начале ХХ века в жизнь начало входить первое купеческое поколение, окончившее гимназии и высшие учебные заведения. А среди учащихся там господствовали оппозиционные настроения. Поэтому купеческий отпрыск, получив высшее образование, нередко усваивал нетипичное для своих отцов и дедов скептически-враждебное отношение к властям и сочувственное — к противникам самодержавия.

Приняв во внимание все вышеизложенное, мы уже не будем удивляться тому, что, несмотря на царскую заботу о промышленности, некоторые предприниматели в 1901–1905 гг. финансировали оппозиционные организации и поддерживали призывы к ограничению самодержавия.

Самодержавие, борясь с революцией

Правда, бурный 1905 год все-таки отрезвил большинство деловых людей. Они оценили тот факт, что Самодержавие, борясь с революцией, сумело защитить их собственность и безопасность. Это обусловило лояльность большей части буржуазии по отношению к государству в 1905–1909 годах.

Однако эксцессы революции постепенно забывались, а плотный контроль властей в хозяйственной сфере все более раздражал. Перестала устраивать буржуазию и финансовая политика правительства.

Предприниматели желали уменьшения возросшего после Русско-японской войны и революции налогового бремени. Если честно, оно не было таким уж большим. Про налог с продаж или налог на добавленную стоимость тогда и слыхом не слыхивали. Даже подоходного налога и того не было. Но и небольшое возвышение налогов увеличивало себестоимость продукции, а в российских условиях это было чревато крахом. С другой стороны, деловое сообщество требовало увеличить государственные расходы на обновление необходимой для развития бизнеса инфраструктуры (порты, пути сообщения). Ведь для частника эти расходы были неподъемны. А в ответ министр финансов Коковцов говорил о необходимости жить по средствам и сохранять равновесие бюджета.

Но когда граф Коковцов в 1914 году лишился своего поста (а также премьерского кресла), облегчения российским капиталистам это не принесло. «Обновленный курс» следующего председателя Совета министров Горемыкина и министра финансов Барка выразился в еще большем усилении государственного вмешательства в экономику. Чашу терпения предпринимателей переполнило издание Правил 18 апреля 1914 года, ограничивавших права акционерных обществ на приобретение земли. 6 мая 1914 года газета «Утро России», принадлежавшая знаменитому московскому капиталисту-старообрядцу Рябушинскому, писала: «Мы у предела возможного. Дальше идет уже невозможное».

Впрочем, роптали на власть преимущественно представители горной и легкой промышленности. Капитаны тяжелой индустрии, как правило, проявляли лояльность к самодержавию, в том числе в последние годы его существования (время Первой мировой войны).

Не удивительно. Тяжелая промышленность всегда находилась в привилегированном положении, а в годы Мировой войны особенно. Естественно, в этот период предприятия тяжелой промышленности были загружены казенными заказами. Кроме того, они имели первоочередной доступ к энергоресурсам, а их работники получили броню от призыва на фронт.

Совсем другое дело горнопромышленники (прежде всего производители топлива). Над ними после начала Первой мировой войны постоянно висел дамоклов меч правительственных реквизиций и казенного распределения их продукции12 .

В незавидном положении в первый военный год оказалась и легкая промышленность. Из-за противодействия правительства предприниматели, работавшие на «гражданский рынок», не получали в достаточном объеме ни доступа к производственным ресурсам (топливо, сырье, которые шли на государственные военные нужды), ни к военным заказам. Кроме того, большие убытки промышленникам терпели из-за призыва своих рабочих в армию. Все это способствовало росту оппозиционных настроений среди капитанов легкой промышленности (преимущественно старообрядцев во главе с П.П. Рябушинским).

В конце мая 1915 г. газета Рябушинского «Утро России» выдвинула лозунг «мобилизации промышленности» (фактически — перевод всех предприятий в разряд оборонных). Это означало, что рабочие будут прикреплены к своим заводам (иными словами, избегнут отправки на фронт), а предприниматели получат военные заказы и благоприятные условия для их выполнения. По желанию лидеров легкой промышленности Москвы (и в частности П.П. Рябушинского) вопрос о «мобилизации» был поставлен ребром на IX съезде представителей промышленности и торговли (26–29 мая 1915 года) и поддержан его участниками.

Царское правительство пошло навстречу деловому сообществу. Инициатива Рябушинского о «мобилизации промышленности» воплотилась в виде создания «военно-промышленных комитетов». Это были неправительственные организации, находившиеся под контролем капиталистов. Они распределяли между частными предприятиями заказы военного ведомства.

Для Рябушинского и его единомышленников военно-промышленные комитеты были важны не только с точки зрения их экономической выгоды, но и как политический плацдарм для наступления на власть. Знаменитый капиталист-старообрядец мечтал объединить всех предпринимателей в союз для борьбы с самодержавием. Однако это ему не удалось.

Для королей тяжелой индустрии разрыв с государством был гибелен. Поэтому они не только не присоединились к врагам режима, но создали свою собственную организацию, лояльную власти. В феврале 1916 г. они созвали I съезд представителей металлообрабатывающей промышленности, председателем Совета которого был избран правый октябрист А.Д. Протопопов. Вскоре он был приближен к царской семье, а в сентябре 1916 назначен управляющим МВД.

Что касается горнопромышленников, то они в 1916 году заняли нейтральную позицию. Они не делали громких заявлений и демонстративно чурались политики.

Ну, а московские капитаны легкой промышленности в 1916 году стали формировать предпринимательское объединение оппозиционного характера. Во второй половине марта 1916 года фабриканты П.П. Рябушинский и А.И. Коновалов начали рассылку писем на имя крупных капиталистов из разных городов с приглашением присоединиться к учреждаемому ими «торгово-промышленному союзу»13 .

Оказалось, однако, что даже в Москве многие промышленники относятся к попыткам втянуть их в оппозиционную деятельность очень настороженно. Это показало предварительное совещание по организации торгово-промышленного союза, состоявшееся у купца С.Н. Третьякова. Большинство приглашенных предпринимателей на совещание просто не явилось.

Пришедшие же, по данным полиции, «предпочитали слушать, избегая проявлять свое отношение к идее объединения», причем «было совершенно очевидно, что политические мотивы этого объединения не вызывают особого энтузиазма». Общее настроение, по мнению полицейского агента, выразил издатель И.Д. Сытин, который заявил: «Торгово-промышленный класс объединиться, сложиться в мощную всероссийскую организацию очень не прочь, но у него нет ни малейшего желания идти в этом отношении в поводу, на помочах у интеллигентов». При этом Сытин выразил опасение, что «выйдет объединение на свою же голову, объединение против своих же интересов». Говоря о взаимоотношениях оппозиционной интеллигенции и предпринимателей, он заявил: «У них — одни задачи, у нас другие»14 .

Итак, несмотря на все обиды, промышленники не желали ссориться с государством. Инстинкт самосохранения подсказывал им, что наличие сильного государства в их интересах. А ослабление государства выгодно их конкурентам.

А кто являлся конкурентом отечественных производителей? Конечно, производители иностранные. Они хотели свободно продавать свои товары в России. Они хотели получить беспрепятственный доступ к ее недрам. Государство Российское не должно было этому мешать. А для этого оно должно было стать слабым (как вариант — вообще исчезнуть).

Итак, тот, кто против сильного государства в России, тот против отечественной промышленности. Тот играет на руку иностранному бизнесу.

Селезнев Федор Александрович — доктор исторических наук, профессор кафедры истории России и краеведения исторического факультета Нижегородского государственного университета имени Н.И. Лобачевского

21 декабря 2009 г.
Ф.Селезнев

Примечания

Данная статья была напечатана отдельной брошюрой во Львове, в 1904 году, в типографии Ставропигийского института. Мончаловский Осип Андреевич (1858-1906) - русский галицкий публицист. Родился в селе Сушне, Каменецкого уезда Галичини, в семье народного учителя. Окончил юридический факультет Львовского университета.

Активный деятель русского движения в Галиции. В 1886 году перешел из унии в Православие. Активный борец с «украинством». Печатался в газетах «Пролом», «Вече», Слово». С 1886 издавал сатири¬ческий журнал «Страхопуд». В 1887-1898 издавал литературный журнал «Беседа». Был постоянным сотрудником газеты «Галичанин», соре¬дактором «Сборника Галицко-русской матицы».

Пропагандировал в своих трудах Русь от Карпат до Камчатки. Автор книг «Новый свет» (1880), «Житие и подвиги Святых Кирилла и Мефодия» (1885), «Литературное и политическое украйнофильство» (1898), «Житье и деятельность Ивана Наумовича» (1899), «Живые вопросы. I. Клин клином. II. Мазепинцы» (1900), «Краткая грамматика русского языка» (1902), «Дрянь стихом и прозою, или "Альманах руско-украінских богословів" (1902), «Петр Великий в Галицкой Руси» (1903), «Святая Русь» (1903), «Положение и нужды Галицкой Руси» (1903, переиздание в 1915), «Участие малороссов в общерусской литературе» (1904), «Главные основы русской народности»(1904).

* * *

1 Паршев А.П. Почему Россия не Америка: книга для тех, кто остается здесь. М., 2003.
2 Подробнее см.: Киняпина Н.С. Промышленная политика русского самодержавия в годы кризиса феодальной системы // Вопросы истории. 1965. № 6.
3 Рыбников И.Н. Император Николай и московское купечество // Николай Первый и его время / Сост., вступ. статья и коммент. Б.Н. Тарасова. М., 2000. Т. 2. С. 107–108.
4 Шепелев Л.Е. Аппарат власти в России: Эпоха Александра I и Николая I. СПб., 2007. С. 222.
5 Шепелев Л.Е. Акционерные компании в России. Л., 1973. С. 36–55.
6 Промышленность и торговля. 1913. № 2. 15 января. С. 51.
7 Промышленность и торговля. 1909. № 2. 15 января. С. 93.
8 Промышленность и торговля. 1909. № 11. 1 июня. С. 644.
9 Промышленность и торговля. 1911. № 11. 1 июня. С. 484.
10 Если еврей из иудаизма переходил в другую конфессию, то он не подвергался дискриминации со стороны законодательства.
11 Религиозно-правовые ограничения со старообрядцев были сняты только указами Николая II от 17 апреля 1905 г. и 17 октября 1906 г.
12 Промышленность и торговля. 1915. № 10. 15 мая. С. 526.
13 Донесение начальника Московского охранного отделения директору Департамента полиции об организации кооперативного и рабочего союзов // Буржуазия накануне Февральской революции: Сборник документов. М., 1927. С. 97.
14 Донесение начальника Московского охранного отделения директору Департамента полиции о частных собраниях торговцев и промышленников // Буржуазия накануне Февральской революции... С. 99–100.

Помочь, проекту
"Провидѣніе"

Одежда от "Провидѣнія"

Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru

Застолби свой ник!

Источник — http://www.ukrstor.com/