Русская идентичность

Основано на русофобии

Для современных русских

Советский дискурс

Дерусификация

Геноцидные практики

Большевики против

Антирусский СССР

Памятка для русских

Ссылки по теме

Помочь, проекту "Провидѣніе"

Русская идентичность

В статье «Русофобия как идеология» (ВН-13) я попытался описать русофобию не как определённого типа отношения к России и русским, а как цельный комплекс идей и исторических трактовок, который имеет свой вполне прослеживаемый генезис и развитие.

Однако у этого явления есть и другая сторона – русофобия как практика, то есть целенаправленные действия по уничтожению чего-либо русского, причём именно как русского. Здесь вряд ли можно найти единую систему таких практик, скорее это набор очень разнообразных методов устранения русскости в самых разных её аспектах и проявлениях. Многолетняя история их применения позволяет говорить об их систематичности, а значит и важности их описания.

Русская идентичность с давних столетий становилась помехой для различных политических сил, не заинтересованных в сохранении той исторической памяти и того культурного багажа, который она несла и передавала из поколения в поколение. Само утверждение русского самоназвания среди всех восточных славян в XIII-XIV вв. было вызвано фактом распада древнерусской политической общности и осознанием трагичности этого события.

Единственным хранителем наследия Древней Руси становилась Русская церковь, членство в которой на многие столетия стало главным критерием русскости. Это сделало этническую идентичность на удивление глубоко укоренённой и широко распространённой.

В отличие от западных культур, в которых осознание себя «англичанами» или «французами» даже в XIX веке было свойством преимущественно высших слоёв общества, здесь русское имя было усвоено также и крестьянским населением.

В каждом селе священник говорил о «нашей русской вере», о «Русской церкви». Широкие народные массы и в Московском государстве, и на Западной Руси знали, что они люди «русской веры», и живут на «Русской земле», ярким свидетельством чему служат сохранившиеся до наших дней пограничные «опросные листы».

При этом человек, перешедший в другую веру, уже не виделся русским, его воспринимали как представителя другого народа. И даже разделение на две митрополии в XV веке не нарушило этой идентитарной системы. Столь сильная идентичность, основанная на исторических корнях давно ушедшей эпохи и давно распавшейся общности, естественно мешала утверждению любой власти, не считающей себя русской.

Православие как главный хранитель и маркер русской идентичности оказалось главной мишенью для политики по её искоренению. Так было и в XVI веке, так же было и в ХХ-м. Польские власти Речи Посполитой создали такие условия, что с конца XVI века на протяжении нескольких десятков лет Православная церковь была под полным запретом.

Но и появившееся тогда западнорусское униатство было скорее попыткой сохранения восточнохристианского обряда и церковнославянского языка, чем сменой веры. На протяжении нескольких сотен лет униатская церковь на Западной Руси сохраняла русское самосознание, из среды её священников вышли многие деятели русофильского движения XIX века.

Лишь в самом его конце, стараниями главным образом митрополита Андрея Шептицкого, униатство было перенаправлено с сохранения русскости на борьбу с ней, приняв альтернативную – украинскую – идентичность.

Однако к тому времени эта церковь уже давно не могла похвастаться своими представителями в среде аристократии. К середине XVII века высший слой западнорусского общества фактически перестал существовать, так как преимущественно принял католицизм, усвоив вслед за ним и польскую идентичность.

Сохранение русскости в условиях общества с неполной социальной структурой, её выживание только в крестьянских и мещанских слоях не могло быть благоприятной средой для развития культуры.

Дерусификация Западной Руси началась с её обезглавливания, и лишь с наступлением века участия в политике широких народных масс потребовался новый проект, специально направленный на лишение русской идентичности крестьянства и тонкого слоя мещан. Речь об украинстве.

Основано на русофобии

Украинство идейно основано на русофобии, но имеет форму особой национальной идеологии. Собирая все наработанные к концу XIX века русофобские трактовки русского прошлого, оно вместе с тем предлагает восточным славянам Юго-Западной Руси иную идентичность, не просто освобождающую их от русского имени, но и противопоставляющую их всему русскому.

Это по сей день самое мощное идеологическое оружие по дерусификации, о чём свидетельствуют его огромные успехи: десятки миллионов людей на Русской земле, отрицающих русское самоназвание и какую-либо положительную общность с другими русскими.

Как оказалось, для этого даже не обязательно выучивать украинскую литературную норму и отказываться от русского языка, достаточно просто называть себя украинцем.

Благодаря форме национальной идеологии украинство смогло вооружиться западными технологиями nation-building'а, то есть создания наций: декретируемой сверху общей идентичности, создания особой литературной нормы языка и системы всеобщего образования, обучающей всё население и этой норме и особой версии истории. Всё это дополнялось очень жёсткой репрессивной системой.

Утверждение украинства началось с 1890-х гг., однако значимость австрийской политики в этом вопросе нередко преувеличивают. Во-первых, она касалась только жителей территорий, составляющих даже далеко не все области современной Западной Украины.

Во-вторых, её успехи были весьма частичны – судя по результатам межвоенной польской переписи, украинским именем готовы были называть себя не многим больше половины восточнославянского населения государства.

Основной вклад в дерусификацию западнорусских земель внесла национальная политика Москвы советского времени. Именно в Советской Украине была проведена массовая украинизация, и она только на первых порах называлась «коренизацией», реально же утверждение украинского самосознания, обязательное обучение украинскому языку и особой версии украинской истории не прекращалось до конца существования СССР (и тем более позже).

Именно Советский Союз, присоединив в 1940-1945 гг. Галичину и ряд других областей современной Западной Украины, смог провести там тотальную украинизацию, начав с полного разгрома старорусского движения, всех институциональных основ местной русской жизни.

Даже современная независимая Украина за прошедшие двадцать с лишним лет своего развития демонстрирует гораздо меньшую эффективность дерусификаторских программ, чем это было при СССР. И это неудивительно: политика дерусификации требует очень сильной авторитарной власти, каковая невозможна в современных условиях.

В ходе реализации политики по уничтожению традиционной идентичности очень большое значение имеет обучение населения новой версии истории. Изменение исторического самосознания является непременным условием для смены самоназвания.

Новая схема истории, основанная на представлении об извечном существовании особого украинского народа, должна была полностью истребить память о собственной русскости. Как свидетельствует опыт наших дней, смена исторического мышления даже важнее, чем языка: украинская идентичность вполне русских по культуре и языку миллионов жителей современной Украины основана именно на усвоении иной модели прошлого.

Схожим с украинством образом в Советском Союзе использовалась идеология создания белорусской нации. В отличие от украинства, она не отрицает русскую идентичность, но лишь конкретизирует её. Однако в условиях оставления «чисто» русского самоназвания только восточной части восточнославянского населения, а также утверждения за белорусским самоназванием национального статуса аналогичного украинскому, дерусификационные практики и здесь приобрели немалый масштаб.

Интересно, что коммунистами не была никак использована схожая идеология казакийства, по аналогии с украинством лишающая русской идентичности казачество и предлагающая ему особый национальный проект. Однако это было связано более всего со слабостью разработки этой идеологии на начало 1920-х гг., а также с осознанием опасности, которая исходила от воинственного казачества по отношению к новому режиму.

Лишение в ХХ веке русского самосознания многомиллионных масс западнорусского населения через навязывание ему нерусских национальных идеологий – самый большой дерусификаторский эксперимент в истории, впечатляющий и быстротой реализации, и глубиной последствий.

Примечательно, что эта политика опять же совмещалась с жёстким запретом на православную религиозность, почти полным разгромом православной церкви. На этот раз не в пользу католицизма, а в пользу официального атеизма, но суть одна: масштабная дерусификаторская политика не могла иметь успеха без борьбы с народной воцерковлённостью.

Для современных русских

Отрицание старой русской идентитарной системы (русский тот, кто русской веры) должно было подкрепляться новой, не имеющей религиозно-церковных оснований. И это уже касалось в равной степени всех русских людей – и на Западной Руси, и на Восточной. Большевистская и сталинская национальная политика проводилась в ту эпоху, когда европейская наука была увлечена расологией. За этническими различениями виделись кровно-биологические основания.

Новый дискурс идентичности насаждался в первую очередь через анкетную и паспортную систему, «пятую графу». Т.н. «национальность» наследовали от родителей, по крайней мере от одного из них. Она была полностью оторвана от культуры и языка, став якобы биологической характеристикой.

Примечательно, что на Западе после Второй мировой войны произошёл отказ от расологических критериев национальной идентичности, однако в Советском Союзе эти понятия утвердились. За десятилетия внедрения в общественную систему эти понятия глубоко укоренились в культурном сознании, стали банальными.

Для современных русских и представителей многих других народов постсоветского пространства характерно обсуждать «проценты крови» той или иной «национальности» в своём организме и хвастаться знанием пары фраз на «родном языке». Понятие «родной язык» при этом полностью разведено с тем языком, на котором человек с детства лучше всего разговаривает. Оно привязано к якобы биологической «национальности».

В результате по всему постсоветскому пространству идёт процесс усиленного обучения людей их «родному языку». «Если ты “украинец”, то твой родной язык украинский, независимо от того, знаешь ты его или нет. Но ты должен его выучить, ведь он для тебя родной», – такие формулировки трудно перевести на какой-нибудь западный язык, они будут звучать анекдотично.

Но в условиях господства советского идентитарного дискурса они понятны, а требование вполне логично. Само по себе то, что этот дискурс сохранил свои господствующие позиции и через четверть века после распада СССР, свидетельствует о том, что он полностью вошёл в массовое сознание: советская политика по смене критериев идентичности оказалась абсолютно успешной.

Утверждение этих критериев – не просто смена одного дискурса другим. Если прежний (традиционный) подход имел сильнейшее консолидирующее значение, объединяя общество, то новый характеризуется мощным дезинтеграционным воздействием. На деле он является ещё одной технологией дерусификации, причём её приложение многопланово.

Во-первых, благодаря нему даже единое в культурно-языковом отношении общество разделяется на носителей разных «национальностей», что является естественным следствием высокой социальной мобильности советского времени. «Национальность» становится личной оригинальной характеристикой каждого человека, теряя свою общественную природу.

В результате любая попытка использовать ту же русскую идентичность в целях консолидации общества (хотя бы попросту выступить от имени «нас, русских») тут же наталкивается на разнообразие личных самоопределений.

Важно отметить, что это разнообразие чаще всего никак не связано с культурой и родным (домашним) языком – обыкновенно мы имеем дело с обществом, в культурно-языковом плане вполне гомогенным. Но общей идентичности, отражающей эту гомогенность, у него нет, оно её лишено. Ещё ярче это свойство господствующего дискурса идентичности проявляется при заявлении попыток политического использования русского самоназвания.

Во-вторых, люди теряют цельную идентичность и на личном уровне. Если спросить современного русского человека, кто он, то ответы будут примерно такие: «я на четверть русский, на четверть мордвин, ещё на одну восьмую еврей, и т.д.», «а у меня мама белоруска, а папа украинец, так что я не знаю, кто я», «мать вроде наполовину русская, а отец вообще неизвестно, так что трудно сказать, кто я» и т.д.

За время введения советской национальности люди успели многократно создать «смешанные» семьи, в результате псевдобиологическую идентичность приходится делить на доли, отказывая себе в цельном самосознании. Более того, естественный выход из этой ситуации, который очень часто встречается – вообще отказ от самоопределения. И действительно, все эти доли настолько далеки от фактических реалий, что даже внимательно относящиеся к ним люди воспринимают самоопределение скорее как занимательную игру, не придавая ей серьёзное значение.

Это же, кстати, является основой и для испуганного отказа от любых предложений по социальной и политической актуализации идентичности: предлагающие это видятся как неонацисты с черепомерками. И это естественно, ведь господствующий в обществе дискурс идентичности ровно тот же самый, который в своё время породил нацизм.

В таких условиях любые призывы к русской консолидации воспринимаются большинством русских как предложение вступить на ту же дорожку, по которой в ещё памятное время пошла к своему краху Германия.

Национализм при таких понятиях оказывается тождественен нацизму, то есть преступной идеологии, победа над носителями которой составляет русскую национальную гордость.

Так, утверждённые коммунистами критерии определения идентичности подрывают возможность публичной постановки вопроса о задачах русской консолидации и национального самоопределения.

Советский дискурс

Советский дискурс идентичности также успешно блокирует русский ассимиляционный потенциал. Помимо различного рода государственных и местных программ по поддержанию самосознания иноэтничных мигрантов, для их потомков (особенно по мужской линии, сохраняющей фамилию) действует фактический запрет на смену идентичности.

Даже в третьем поколении, будучи человеком, выросшим в русской культуре, носителем русского языка и российского гражданства, он будет помнить о том, что он на самом деле «не русский». А это нередко побуждает людей увлечься изучением «родного языка» или обернуться к «вере предков», сознательно проводя свою (и, обыкновенно, своих детей) дерусификацию.

Расологические корни господствующего дискурса идентичности ещё более работают в случае сильного отличия внешности человека от славянского типа. Выпускник российского детского дома с явными монголоидными или негроидными чертами не может осознать себя русским, и даже если захочет – общество с этим не согласится. Такой человек обречён быть «не знаю кем».

Эта же проблема в ещё более крупном масштабе встаёт на уровне культурной и деловой элиты общества. Здесь «многосоставность крови» ещё гораздо большая, а процент русской составляющей значительно меньший. Фактическая ликвидация слоя русской культурной элиты в первой половине ХХ века, и (в целом вполне естественный) наплыв в новую элиту талантливых представителей других народов делает русскую «биологическую» идентичность для неё трудно применимой.

Само по себе разнообразие иноэтничных предков для высших слоёв общества нормально и даже традиционно. Старая имперская элита имела несколько этнических «автономий» вроде поляков или остзейских немцев, бывших иноверцами, но, по большей части, будучи православной, она считала себя русской – независимо от осознания иноэтничных корней.

Современная элита, будучи в целом русской и по языку, и по культуре, при действующих критериях идентичности в основном не может осознавать себя русской. Одно из наиболее частых препятствий в наше время – наличие еврейских предков.

И хотя мало кто из формально «евреев» в современной России является иудеем или же знает хотя бы несколько фраз на идише или иврите, а по понятиям еврейской культуры чаще всего даже не может претендовать на признание себя евреем (по женской линии), всё же при господствующих критериях идентичности он имеет достаточно оснований, чтобы не считать себя русским.

Так, этот советский дискурс оборачивается денационализацией элиты, фактическим лишением русского народа своего высшего культурного слоя.

Одной из попыток обойти расщепляющие общество свойства биологизаторской идентичности стала теория политического единства многонационального общества, и вытекающие из неё проекты создания «советского народа», а в последние годы и российского, т.е. «нации россиян».

При всей схожести этих проектов есть и важное различие: советский народ мыслился как некая невиданная «новая общность людей», а потому не отрицал и не замещал «национальности». Проект же «российской нации» строится по модели западного «гражданского национализма», то есть предполагает замещение или же по крайней мере преобладание новой россиянской идентичности над старой русской.

Советский проект с треском провалился, а россиянский за уже немалое количество лет так и не дал заметных результатов, тем не менее, им соответствует определённый спрос.

При типичной трудности самоопределения своей «национальности» выход нередко находится именно в принятии на себя как основного гражданского (или ностальгически-гражданского) имени. Формула «я россиянин» или «всем мы советские люди» нередко работает как палочка-выручалочка для тех, кто по «национальности» «не знаю кто».

Сам по себе проект российской нации является ещё одной дерусификаторской технологией, имеющей форму национальной идеологии, то есть в целом весьма схож с украинством и т.п. Неслучайно он полностью признаёт украинский проект как якобы уже полностью на Украине победивший.

Для наций, построенных на основе «гражданского национализма», характерна очень сильная ассимиляционная политика и жёсткие средства утверждения общей идентичности, что в данном случае тождественно политике по этноциду русского народа: его лишают самосознания и общерусской истории.

Единственное отличие от украинства – здесь нет и не предполагается введения новой нормы литературного языка. Однако, как уже было сказано, язык оказывается второстепенным фактором в успехе дерусификации.

Дерусификаторская политика

Вообще, дерусификаторская политика обыкновенно совмещается с признанием (в том числе официальным) правоты антирусских идеологий и идентичностей. Наиболее ранний пример – проект Александра I по восстановлению польской государственности и, возможно, возвращению ей территорий в границах 1772 года (то есть с присоединением Западной Руси). А последнее по времени – это как раз политика по созданию новой российской нации в границах РФ.

Идеологической основой, идейным фоном любых дерусификаторских практик является распространение и утверждение основных мифологем идеологии русофобии. Это делается в первую очередь через систему образования и через влияние на СМИ. Распространение в обществе широкого комплекса русофобских трактовок и стереотипов, осуждение почти всей русской истории имеют следствием особое психологическое состояние общества, когда быть русским становится неприятно и даже стыдно.

Русская идентичность лишается престижного социального статуса, становится непопулярной или даже опасной. Такое за ХХ век случалось по крайней мере дважды – в 1920-х и в 1990-х гг. Русским внушалось чувство вины и целый комплекс негативных автостереотипов.

Чувство вины обыкновенно связано с констатацией того, что русские – самый большой народ в государстве и потому исторически притесняет другие. До уровня законченной концепции это довёл В.Ленин, постулировавший осуждение «национализма большой нации» и поддержку «национализма малых народов». Так, русский национализм (то есть идеи русского самоопределения) клеймился как «великорусский шовинизм» и подпадал под строгий запрет.

Этот запрет был возобновлён в новых условиях постсоветской России в связи с информационной кампанией о «русском фашизме». Отождествление русского патриотизма с фашизмом, то есть с идеологией, имеющей в восприятии большинства преступный характер, стало нормой.

Русские видятся как «природные фашисты» – просто потому что являются очень крупным народом, «по определению» опасным для окружающих малых. Таким образом русским внушается страх перед самими собой. Типичный аргумент против проекта русской национальной государственности: «да русским только дай власть, они же всех перережут!»

Это опасение основано не на осмыслении характерных особенностей русского народа, а на аналогии с немцами. Перспектива стать «как немцы при Гитлере» вполне действенно вызывает страх. Русское самосознание становится боязливым.

Русское самоназвание оказывается негативной идентичностью, то есть для многих его носителей оно становится скорее культурной обузой, чем основой для гордости. А это идеальные условия для его смены – как только она становится возможна. Для этого может оказаться кстати и какой-нибудь нерусский предок, и восприятие новой идентичности при эмиграции или в условиях постсоветского «нового независимого государства», или через восприятие какого-либо нового идентитарного проекта. Негативная идентичность крайне хрупка, от неё всегда хочется отказаться. И главное – она не может стать основой для социальной консолидации.

Всё это привело к тому, что общество выработало особые нормы политкорректности, запрещающие выставлять русскую идентичность. Манифестации любого иного самосознания поддерживаются представлением о необходимости защищать малые народы, и воспринимается скорее как забавная особенность. Но самохарактеристика «я – русский» видится вызовом общественному спокойствию.

Через утверждение русофобской мифологии русским внушается представление об их ненормальности, опасности, а значит и необходимости как-то бороться, подавлять свою русскость. Стать «нормальным», западным человеком можно только через самоотречение. И тут же предлагаются многочисленные технологии самоотречения – и как личные, и как общественные практики.

«Я не знаю, кто я», «у меня нет национальности», «я россиянин», «я украинец», «я землянин» и т.д. – это всё варианты отречения от русского имени, избегания русской идентичности. К этому добавляется и внушение ряда положительных характеристик, склоняющих к самоотречению: так, «всемирная отзывчивость» как национальная черта оказывается основой для табу на поднятие вопроса о национальных интересах. Обыкновенно предлагается и переключаться на идентичности другого типа, например классовые.

Помимо идентитарных технологий в целях дерусификации действуют и законодательные меры. Для советской системы была характерна т.н. позитивная дискриминация – русские были единственным народом, лишённым собственной национальной республики. При этом и многонациональная РСФСР, большинство населения которой составляли русские, была неполноправной республикой. Эта же дискриминационная система действовала и на уровне партийной системы.

Запрет на русскую субъектность в социальном и политическом поле сохранён и в современной Российской Федерации. На основе русской идентичности нельзя объединяться. Русские в наши дни остаются единственным крупным народом европейской части света, не имеющим каких-либо институтов самоуправления, даже в культурной области.

Некоторые запреты не прописаны законодательно, но применяются на практике: например, формально русские в России имеют право на собственную культурную автономию, но на деле любые попытки её регистрации пресекаются. Старая советская модель национальной политики теперь дополняется новой идеологией и практикой мультикультурализма, также утверждающей приоритет прав и возможностей меньшинств.

Такая система недопущения русского самоуправления блокирует любые политические актуализации русской идентичности и препятствует формированию механизмов сопротивления дерусификаторским практикам. Позитивная дискриминация создаёт ситуацию предпочтительности любых иных идентичностей, кроме русской. Быть русским оказывается в социальном и политическом отношении просто невыгодно.

Однако все эти идентитарные и социально-политические техники ограничения русскости были бы невозможны или же неэффективны без прямого физического воздействия. Речь идёт в первую очередь о многократно проведённом в различных регионах геноциде. В ХХ веке русские испытывали крайние притеснения со стороны завоевателей.

Запрет на русскую субъектность действовал на обширных западнорусских территориях межвоенной Польши. Откровенный геноцид был развёрнут на землях, завоёванных немцами во Вторую мировую войну. Многомиллионные жертвы русского народа были связаны не только с ведением военных действий, но и с политикой в отношении русских, которая была основана на русофобской идеологии нацизма, видевшей в русском народе недопустимое расовое смешение.

Только отсутствие русской политической власти не позволило после войны поставить вопрос о геноциде русского народа, проводившегося властями Третьего Рейха.

Геноцидные практики

Однако геноцидные практики проводились и властями внутри страны. Во многом к ним можно свести и многомиллионные жертвы Гражданской войны интернациональных объединений с русским сопротивлением, во многом обескровившей русский народ. И планомерно проведённый большевиками геноцид казачества.

Результаты коллективизации, индустриализации, сталинских репрессий принципиально изменили, а точнее сказать разрушили социальную структуру русского народа. Были уничтожены основные социальные слои-носители русской культуры. Физически истреблено либо выброшено за рубеж дворянство и значительная часть русской интеллигенции, уничтожено духовенство. Под конец ХХ века стало определённо ясно, что почти не осталось и главного хранителя русской народности, то есть крестьянства, русской деревни.

Борьба с русским движением шла и методом точечных репрессий. Как уничтожили всех членов, к примеру, дореволюционного Киевского клуба русских националистов, или (четверть века спустя) активистов всех русофильских организаций на Галичине, так и несколько позже зачищали партийные органы от сознательно русских элементов в ходе Ленинградского дела.

Запреты русских национальных организаций характерны и для постсоветской России, многие их активисты оказываются за решёткой. Статья 282 о разжигании межнациональной розни получила в народе наименование «русской».

Важным методом дерусификации является также и уничтожение русской среды обитания. За ХХ век было снесено подавляющее большинство церквей, почти уничтожена историческая застройка русских городов, огромный урон понесла природа Русской земли. Важно подчеркнуть, что эти практики не остались в прошлом веке, они активно проводятся в жизнь и по сей день.

Суммируя, можно выделить несколько важнейших технологий дерусификации. Это и запрет на традиционную духовную жизнь русского народа, на деятельность Русской церкви. Это и внедрение различными методами национальных проектов, призванных заместить русскую идентичность новой, альтернативной, изменить историческую память и самоназвание русского народа, разделить восточных славян.

Это и навязывание обществу особого дискурса идентичности, псевдобиологизаторских критериев самоопределения, которые лишают русское самоназвание консолидирующего потенциала и приводят к отказу от него на личном уровне. Это и распространение в народе русофобских идей, исторических трактовок, превращающих русскую идентичность в негативную, навязывание русским чувства вины.

Это и прямой запрет на выражения русского патриотизма, на призывы к русской консолидации, на какие-либо проявления русской субъектности. Создание системы позитивной дискриминации, когда русские оказываются единственным народом, лишённым национальных прав, а также многих социально-экономических возможностей в пользу других народов.

Прямые запреты на деятельность русских национальных организаций. Наиболее грубые технологии дерусификации – физическое истребление целых слоёв русского общества, разрушение его социальной структуры, а также уничтожение среды обитания русского народа, следов его истории и культуры.

Важно подчеркнуть, что начало активного применения дерусификаторских технологий положили австрийские и польские власти конца XIX – первой половины ХХ века, однако действительно масштабное их введение в практику на основной территории расселения русского народа инициировали большевики. И также немаловажно отметить, что почти все эти технологии применялись (а во многом и сейчас применяются) вместе, в единой системе.

В результате, к началу XXI века русский народ пришёл в инвалидном состоянии: десятки миллионов лишены русского самосознания, у другой его части оно сомнительное или же сведено к негативной идентичности. Почти уничтожена крестьянская основа народной жизни, а культурная элита преимущественно отказывается от русского имени.

У общества нет единой консолидационной идентичности. Русский народ не имеет никаких инструментов самоуправления и самозащиты, нет никаких способов выявления его проблем и интересов, кроме разве что статистических.

Власть русскую идентичность отвергает. Русские сильнейшим образом поражены и в политической, и в социальной, и в экономической, и в культурной сфере. При этом перспектив отмены действия дерусификаторских властных практик пока что не видно, равно как и готовности русского народа к сопротивлению и к самоорганизации.

Хотя некоторые перемены, возможно, уже начинают происходить в связи с реакцией на инокультурную миграцию из южных регионов бывшего СССР. Если она приведёт к возрождению русского самосознания на иных основаниях, то у русского народа появится шанс и на частичное преодоление совершённой дерусификации, и на перспективы национального возрождения. Потенциал для этого всё ещё есть, и немалый.

Олег Неменский

Большевики и коммунисты против русских

Советский этап продвижения украинства имел собственные цели, но при этом он многое взял у галицких предшественников. Основной целью большевиков была мировая революция, в которой России с её материальными и людскими ресурсами отводилось место плацдарма.

По их мнению, ни русский народ, ни русская культура не должны были доминировать, поэтому надо было ослабить русский колосс путем разделения его на «братские» народы, каждому из которых потребовалась своя история и свой язык.

На то время большевики не располагали собственными наработками в этом вопросе, но под их умозаключения хорошо ложилась взращённая поляками концепция Грушевского с его идеологией «двух отдельных народов», особого украинского языка и самостоятельной культуры.

За неимением лучшего, они взяли за основу идеологию украинства и приспособили ее для обоснования классовой борьбы «украинского народа» за освобождение из царской «тюрьмы народов». Более того, они пригласили главного идеолога украинства Грушевского в Советский Союз, где он до конца жизни писал свои псевдонаучные труды и стал даже академиком.

В апреле 1923 года съезд РКП(б) объявил курс партии на «коренизацию», а конференция КП(б)У заявила о начале политики «украинизации». Большевики принялись за украинизацию всерьёз и с размахом, наиболее интенсивно она происходила под непосредственным руководством Лазаря Кагановича, человека острого ума и несгибаемой воли, который реализовывал решение партии со свойственной ему энергией и находчивостью.

Основной упор был сделан на внедрение изобретённого в Галиции «украинского языка», поиск и возвеличивание «народных» писателей, а также героев из казачества и пропаганду народного фольклора. Украинизация была тотальной, под неё попадало всё – госучреждения, делопроизводство, школы, вузы, пресса, театры, а не желавшие украинизироваться или не сдавшие экзамены по украинскому языку увольнялись без права получения пособия по безработице.

В связи с нехваткой украинизирующих кадров, для реализации украинизации были привлечены бывшие петлюровцы, а для работы на местах из Галиции переселили с семьями около пятидесяти тысяч просвещенных галицийцев, которых распределяли на руководящие посты для промывки мозгов населению.

Носителями идеологии украинства в этот период были партийный и административный аппарат Советской Украины, незначительный слой интеллигенции и, конечно же, «варяги» из Галиции. Простой народ становиться «украинцами» не хотел, на украинском языке не разговаривал и украинской культурой не интересовался, а насильственные формы перековки в украинцев вызывали у него только раздражение и резкое неприятие.

Весь процесс украинизации 30-х годов продлился где-то лет десять и, встретив пассивное сопротивление народа, постепенно угас. Это было связано, видно, и с тем, что Сталин понял бесперспективность мировой революции и, находясь в окружении злейших врагов, решил строить оплот против капитализма в виде мощного российского государства.

Советский этап продвижения украинства также закончился поражением, но его тактические успехи были более серьёзными, чем на галицийском этапе. Топоним «Украина» был принят в качестве названия почти государства (пока что республики с правом выхода из Союза), был узаконен самостоятельный этнос и в паспорте появилась национальность «украинец».

На украинском языке почти никто не разговаривал, но все обязаны были его изучать, а многие узнали, что есть такой «гениальный» поэт, как Тарас Шевченко, и ему повсеместно начали устанавливать памятники.

Юрий Апухтин

Антирусский СССР

Был ли раскол СССР злом или благом? Двух мнений, казалось бы, быть не может. «Крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века», утрата огромной части территории исторической России, превращение русских в разделенный народ, который в некоторых республиках подвергли и подвергают форменной дискриминации и этническим чисткам. Но чтобы понять атмосферу 1991 года, вспомним о ненормальном соотношении производства и потребления по республикам в советскую эпоху.

Скажем, в 1990 году в РСФСР производилось товаров и услуг на 17 500 долларов на душу населения, а потреблялось на 11 800 долларов. А в Грузии производилось на 10 600, а потреблялось на 41 900. Другими словами, в то время как каждый житель России отдавал другим республикам в 1990 году 5700 долларов, каждый житель Грузии получал от других республик-доноров, прежде всего России, 31 300 долларов – большие деньги даже сегодня.

Группу республик-доноров составляли Россия и Белоруссия. Относительно паритетным было производство и потребление Украины (при этом не забудем, что в реальности восток Украины перепроизводил, а запад – перепотреблял).

Республики Прибалтики довольно много производили, но несравнимо много потребляли (Эстония: 15 800/35 800). Средняя Азия ничтожно мало производила, но потребляла больше России (Таджикистан: 5500/15 600), а Кавказ при скромном производстве катался как сыр в масле (Грузию мы уже приводили, Армения: 9500/29 500).

Другими словами, СССР с его «ленинской национальной политикой» был страной, где 150 миллионов русских и 8 миллионов белорусов ишачили на всех остальных. Каждый русский платил скрытую дань, которая значительно превышает даже сегодняшнюю его среднюю зарплату.

При этом положение год от года ухудшалось, поскольку доля русского населения в СССР сокращалась. Невероятные успехи советской медицины запустили в Средней Азии процесс первого демографического перехода, в результате которого население этих республик начало возрастать в геометрической прогрессии. При этом производительность труда этого населения практически стояла на месте.

Внутри СССР набухал огромный собственный Третий мир со всеми его минусами, намеренный существовать с уровнем жизни советского социального государства за счет индустриально развитой, прежде всего русской, части страны.

Этот Третий мир дополнялся Прибалтикой, которая согласна была не бунтовать и не скандалить только за счет искусственного поддержания высокого уровня жизни, и Кавказа с его бесконечными тостами и шашлыками.

Почему русский должен был за все это платить? Официальный дискурс интернационализма добавлялся за спиной разговорами про Ваньку-захватчика, который завоевал свободные народы, которые уж без него-то бы зажили, а также разговорами про Ваньку-алкоголика, который ничего все равно не умеет делать и должен радоваться, что сидит пьяненький за общим столом прекрасных народов. А то, что Ванька ничего не умеет, доказывалось тем, что у него был один «Москвич» на деревню, а у Гиви – две «Волги» на семью.

Рано или поздно должно было случиться нечто, что дало бы русским освобождение. Изменить «ленинскую национальную политику» СССР так, чтобы во главу угла встали интересы русских, было невозможно.

Суверенитет республик был прописан так, что к 1970-м отменить их было невозможно (хорошо хоть Хрущев ликвидировал в 1956 году Карело-Финскую СССР, которая иначе в 1991 году просто объединилась бы с Финляндией). А потому СССР был обречен. Республики-доноры и республики-нахлебники обречены были расстаться.

Но и Горбачев, и агенты западного влияния в тогдашних советских элитах, и, разумеется, республиканские элиты повели этот разрыв самым катастрофическим образом. Как экспресс-раскол по административным границам республик, кое-где дополнявшийся возникновением региональных конфликтов типа приднестровского или абхазского.

Делалось это для того, чтобы русские просто не успели проснуться и не стали напоминать, чей Крым, чья Целина, чья Нарва и т. д. Вместо того чтобы русские, укрепляя свое территориальное ядро поверх границ, отделяли неперевариваемые территории, кололи русских и за счет русских, при этом сохранив структуру нахлебничества на долгое время неизменной.

Однако посмотрим на тот экономический и социальный итог, к которому мы пришли сегодня, спустя четверть века. Нам скажут: если в СССР русские всех кормили, то уж с его распадом мы должны были процвести. Простите, но именно так и произошло.

Сегодня Россия и русские в ней процветают именно по тому показателю, который был настолько чудовищным не в нашу пользу в 1990 году. И по номиналу, и по паритету покупательной способности ВВП на душу населения Россия сегодня находится в одной группе с развитыми странами и нефтяными монархиями.

В эпоху Путина русские потребляли и тратили деньги на себя больше, чем когда-либо за свою историю. За прошедшее с 1991 года время русские с каждым годом все больше работали на себя, а не на ту или иную власть с механизмами внеэкономического принуждения.

Егор Холмогоров

Памятка для русских

Для русского народа настало время испытаний на историческую и этническую зрелость: "Украинский излом" как лакмусовая бумажка высветил проблемы современного общества, как в рамках отдельных государств так и в пределах целых регионов.

Если мы, русские, хотим сохраниться как народ и хотим чтобы наши потомки гордились что они русские — нам предстоит переосмыслить и заново сформулировать свои подходы к жизни и к самим себе.

Для большинства русских, сейчас не секрет, что наш народ в течении нескольких столетий подвергался сильнейшему идеологическому влиянию, физическому уничтожению и социо-культурному разложению со стороны разного рода внешних и внутренних сил.

Более того, русские подвергались, подвергаются и будут подвергаться постоянным попыткам переформатирования их национального сознания, уклада жизни и принципов государственности.

Русским предстоит переосмыслить и заново сформулировать свои подходы к жизни и к самим себе.

По-этому нам, русским, необходимо заново создать самих себя. Сначала нам надо вспомнить какими мы были раньше, особенно в доимперские времена и на ранних стадиях формирования Российской Империи. Затем, осознать отношение к нам как к народу со стороны различных политических, экономических и военных структур. И завершить весь этот анализ формированием неких установок для всего нашего народа.

Как вариант, осмелюсь предложить следующие пункты с краткими пояснениями:

1. Семья как самоцель — семья должна всегда стоять на первом месте. Чувство плеча и уважительные, хорошие взаимоотношения должны распространяться не только на самых-самых близких, но и на семью, родственников по крови в максимально широком смысле слова: дедушек, бабушек, дядьев и теток, племянников и т.д. По-настоящему надеяться на значимую и искреннюю помощь можно только от кровных родственников, с которыми установлены и поддерживаются постоянные положительные связи. В близкородственных отношениях гораздо быстрее передаются культурные, профессиональные и языковые навыки: государство никогда не сможет заменить людям семью в плане 100% опоры.

2. Отношение к алкоголю — лояльное отношение к большому количеству выпиваемого алкоголя, «бухание» как образ жизни и коллективное распитие спиртного как повод для общения должны быть выброшены из системы ценностей раз и навсегда. Собутыльники — не друзья. Основная опасность употребления спиртных напитков заключается в пьяных зачатиях детей и деградации личности. Нездоровый физиологически народ да к тому же состоящий из деградировавших личностей очень быстро исчезнет с лица планеты. Надо помнить, что русские очень долго были малопьющим народом, а сами напитки представляли собой меды с небольшим градусом, живое пиво и разбавленные вина. Алкоголь употреблялся древними русскими в небольших количествах и только по праздникам.

3. Воспитание мальчиков — должно стать национальной задачей, так как мальчики в будущем станут воинами, чьими-то мужьями и отцами. Народ, национальность и этнос не смогут сохранить себя без собственной мужской защиты. Следует заострить внимание на таком факте: у русских национальность передается по отцу, поэтому можно смело утверждать, что мальчики — это будущее русского народа. Без участия русских мужчин в демографических проблемах России невозможно поддерживать русскую популяцию на должном уровне. Так же добавлю: эмансипированность русских мам и их исключительные права на детей проявляющиеся в воспитании «хороших и послушных мальчиков» могут сыграть с ними, будущими мужчинами злую шутку, начисто лишив их мужской манеры поведения, мужских навыков и опыта жизни мужчиной среди мужчин.

4. Отношение к западу — краеугольный камень сохранения русского народа. Условный запад это гарантированный недруг, так как его цель Россия без русских и подтверждение этому можно легко найти в истории России. Запад вполне откровенно и разнообразно доказал, что существование России как государства и русских как народа его в принципе не устраивает. Как только у него появится малейшая возможность уничтожить и то, и другое, он это сделает. Надо четко понимать, что любая идеология или массовая культура идущая с запада дерусифицирует русских, поэтому надо крайне осторожно относиться к праздникам из западной культуры и соблюдении любых ценностных установок публично декларируемых в западных СМИ.

5. Помощь государству — мы просто обязаны помочь нашему правительству на бытовом простонародном уровне. Например, мы, простые русские люди, можем отдыхать и проводить отпуска только в России, хранить деньги в российских банках, обязательно служить в армии, покупать продукты и товары отечественного производства и только у отечественных продавцов, участвовать в народных собраниях, митингах поддерживающих Русский Мир и Русскую Цивилизацию. Обязательно нужно игнорировать национал-предателей, особенно из творческой интеллигенции.

6. Умение объединяться — должно основываться на готовности поддержать такого же русского и встать рядом в трудную минуту забыв о межличностных распрях. Поддержка может выражаться, например, в непосредственном участии в делах соплеменника, финансовой помощи, помощи путем передачи бытовых вещей или технических средств, снабжение актуальной информацией и личными советами. Стремление к индивидуализму и эгоцентричность современной манеры жизни являются основой разобщения русского народа, что позволяет манипулировать им как бесформенной массой без внутренних связей.

7. Воспроизведение русской культуры — надо ежедневно использовать в своей жизни элементы, правила и образы русской народной культуры. Это крайне важный аспект поддержания, распространения и закрепления русскости в обществе. Проявляться это может в соблюдении традиций и правил, праздновании русских народных праздников, озвучивании примет и поговорок, исполнение песен в застолье и т.д. Современная светская манера жизни максимально денационализирована и дерусифицирована, многие ее атрибуты пришли в Россию с запада, а сам ее ритм и набор ключевых понятий стремиться оторвать человека от его народа и этноса. Поэтому, русскому народу необходимо самостоятельно заботиться о том, чтобы русские были как можно более русскими в культурном смысле.

8. Знание истории России — многое из того, что сейчас происходит с нами, с русскими, уже когда-то было и обращение к прошлому опыту нашего народа позволит быть более результативными в решении насущных задач. Хорошее знание истории русского народа и России помогут нам не повторять прошлых ошибок и гордиться тысячелетними историческими достижениями наших предков. Кроме того, широкий исторический кругозор и знание ключевых исторических дат совершенно меняет имидж человека, делая его более культурным и интересным собеседником, более сознательным гражданином. ссылка 1 и ссылка 2

9. Идеологическая индифферентность — нельзя быть безразличным к происходящему вокруг тебя с твоими соплеменниками, родственниками или территориями. Формула мышления «Моя хата с краю!» не приемлема никоим образом — в себе всегда нужно иметь четкую позицию основанную на историческом миротворческом и созидательном образе русского народа. Героизация украинскими нацистами Бандеры и Шухевича, четко показали: для нас русских, фашизм, нацизм и бандеровщина – это красная линия за которой нет людей, а есть только звери в человеческом обличье. Кто перешел на противоположную от нас сторону этой красной линии перестает быть братом, другом и даже человеком.

10. Практические навыки — нужно очень много уметь в жизни делать своими руками и обладать азами технических и инженерных знаний. Опыт изготовления или ремонта чего-либо позволяет быть подготовленным к житейским трудностям, которые даже в наш век наличия и доступности всего чего только можно по-прежнему актуальны. Наличие хорошего опыта ручного труда позволяет более осмысленно вести повседневную жизнь, делая человека более рациональным, последовательным и вдумчивым. Виртуальная жизнь в интернете и компьютерных играх не может заменить человеку процесса получения опыта выживания.

11. Разумная агрессивность — русским стоит избавиться от навязываемого образа “хороших мальчиков”, которые всем всегда всем уступают и миролюбивы до самоотречения. Надо четко понимать, что некоторые проблемы невозможно решить мирным путем переговоров. Готовность применить силу к агрессивному оппоненту и наличие опыта словесных и физических конфликтов позволит минимизировать попытки подчинить нас извне и сведет на нет межэтнические проблемы внутри российского общества. Стоит помнить, что опыт драк и конфликтов нельзя приобрести за пару-тройку раз — это должно быть целым жизненным слоем на уровне русских кулачных боев и греческих диспутов.

Ссылки по теме

Общерусская идентичность и украинство
Из хроники советского безумия
10 лет исправработ, за фразу о Сталине
О ходе процесса над "врагами народа"
Компрометирующие материалы в I Управлении НКГБ СССР
Г.К. НКВД СССР Н.И.Ежов - лучший ученик тов. Сталина
Неоконченные стройки сталинизма
Будни 30-х
1941 год и далее
1945 год и далее
Советское правосудие, суровое и беспощадное
Спецсообщения Управления НКВД СССР
О том, как СССР отверг возможный обмен военнопленными
Хорошо забытое старое
КГБ уполномочен заявить
Сталин с Молотовым утверждали и утверждали врагов народа

Помочь, проекту
"Провидѣніе"

Одежда от "Провидѣнія"

Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru

Застолби свой ник!

Источник — http://iamruss.ru/