Неоконченные стройки
Остров смерти
II. Жизнь на острове началась
III. Смертность продолжалась
IV. После расселения
V. В результате
VI. Река Назина
VII. Тяжелые условия
VIII. Я трезво отдаю себе отчет
В семьях голодающих
За период с 1944 по 1953 г. арестовано, убито
Помочь, проекту "Провидѣніе"
Приказ Берия 00762 от 26 ноября 1938 г.
Неоконченные стройки сталинизма
Проект постановления Совета Министров СССР «Об изменении строительной программы 1953 года»
21.03.1953
Совершенно секретно
Проект
Об изменении строительной программы 1953 года
Учитывая, что строительство ряда гидротехнических сооружений, железных, шоссейных дорог и предприятий, предусмотренное ранее принятыми постановлениями Правительства не вызывается неотложными нуждами народного хозяйства, Совет Министров СССР постановляет:
1. Прекратить строительство следующих объектов:
а) гидротехнических сооружений —
Главный Туркменский канал;
самотечный канал Волга—Урал;
Волгобалтийский водный путь;
гидроузлы на Нижнем Дону;
Усть-Донецкий порт;
б) железных и автомобильных дорог —
железная дорога Чум—Салехард—Игарка, судоремонтные мастерские, порт и поселок в районе Игарки;
железная дорога Комсомольск—Победино;
тоннельный переход под Татарским проливом;
железная дорога Апатиты—Кейва—Поной;
железная дорога Варфоломевка—Чугуевка — бухта Ольга;
железная дорога Чугуевка—Сергеевка;
железная дорога Архангельск—Ручьи—Мезень;
железная дорога Красноярск—Енисейск;
железная дорога Петропавловск-на-Камчатке—Усть-Большерецк;
автомобильная дорога Усть-Большерецк—Озеровский рыбкомбинат;
автомобильные дороги на Кольском полуострове, в Архангельской и Мурманской областях и на побережье Балтийского моря;
в) промышленные предприятия —
Кировский химический завод;
Черногорский завод искусственного жидкого топлива;
Араличевский завод искусственного жидкого топлива;
верфь металлического судостроения в Осетрово.
2. Обязать министерства: путей сообщения (т. Бещева), электростанций и электропромышленности (т. Первухина), сельского хозяйства и заготовок СССР (т. Козлова), морского и речного флота (т. Шашкова), металлургической промышленности (т. Тевосяна), нефтяной промышленности (т. Байбакова), химической промышленности (т. Тихомирова):
а) в двухнедельный срок разработать и представить в Совет Министров СССР мероприятия по проведению консервации или ликвидации указанных в п. 1 строительств и сметы расходов на эту цель;
б) принять меры к полной сохранности незаконченных строительных объектов, привести их в годное для консервации состояние и обеспечить использование имеющихся на прекращаемых строительством объектах подсобных предприятий, оборудования и материалов для других хозяйственных целей.
3. Обязать Госплан СССР:
а) внести необходимые изменения, вытекающие из настоящего постановления, в планы соответствующих министерств на 1953 год;
б) снять фонды на металл, топливо, строительные материалы, оборудование и другие фонды, выделенные на 1953 год для объектов, прекращенных строительством.
4. Обязать Министерство обороны СССР (т. Василевского):
а) прекратить комплектование двух дорожно-строительных дивизий, предусмотренных Постановлением Совета Министров СССР от 30 января 1953 года за № 273-126-с, на которые возложено выполнение работ по строительству железной дороги Петропавловск-Камчатский—Усть-Большерецк и автомобильной дороги Усть-Большерецк—Озерковский рыбкомбинат;
б) расформировать дорожные военно-строительные части, сформированные на основании Постановления Совета Министров № 3865-1767сс от 8 октября 1951 года, для выполнения работ по строительству дорог на Кольском полуострове, в Архангельской области и на побережье Балтийского моря.
5. Обязать Министерство финансов СССР внести изменения в балансы доходов и расходов на 1953 год по министерствам в соответствии с настоящим постановлением.
ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 416. Лл. 17–19. Машинописная копия.
Сколько же денег было потрачено на ликвидируемые обьекты?
Из письма Л.П. Берия в Президиум Совета Министров СССР об изменении строительной программы 1953 года
Выполнено работ на 1.I/1953 г. в миллионах рублей:
Главный Туркменский канал- 328,9
самотечный канал Волга—Урал- 13,0
Волгобалтийский водный путь- 618,0
гидроузлы на Нижнем Дону- 1,8
Усть-Донецкий порт- 3,4
железная дорога Чум—Салехард—Игарка, судоремонтные мастерские, порт и поселок в районе Игарки- 3724,0
железная дорога Комсомольск—Победин- 595,7
тоннельный переход под Татарским проливом- 443,0
железная дорога Апатиты—Кейва—Поной- 109,5
железная дорога Варфоломевка—Чугуевка — бухта Ольга: - -
железная дорога Чугуевка—Сергеевка- - -
железная дорога Архангельск—Ручьи—Мезень: 77,7
железная дорога Красноярск—Енисейск: - -
железная дорога Петропавловск-на-Камчатке—Усть-Большерецк: - -
автомобильная дорога Усть-Большерецк—Озеровский рыбкомбинат: - -
автомобильные дороги на Кольском полуострове, в Архангельской и Мурманской областях и на побережье Балтийского моря: 54,4
Кировский химический завод: 82,0
Черногорский завод искусственного жидкого топлива: 158,0
Араличевский завод искусственного жидкого топлива: 81,0
верфь металлического судостроения в Осетрово: 2,8
ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 416. Лл. 14–16. Заверенная копия.
ИТОГО: Ликвидировались строительства, в которые было вложено 6 миллиардов 293 миллиона рублей и тысячи жизней советских заключенных.
Остров смерти: о гибели переселенцев на острове Назино в 1933 г.
Доклад инструктора-пропагандиста Нарымского окружного комитета РКП(б) Величко И. В. Сталину, Р. И. Эйхе и секретарю Нарымского окружкома ВКП(б) К. И. Левиц
3–22 августа 1933 г.
Совершенно секретно
р. Назина — приток Пани,
пос. Новый Путь
29-го и 30-го апреля этого года из Москвы и Ленинграда были отправлены на трудовое поселение два эшелона деклассированных элементов. Эти эшелоны, подбирая по пути следования подобный же контингент, прибыли в г. Томск, а затем на баржах в Нарымский округ.
18 мая первый и 26 мая второй эшелоны, состоя из трех барж, были высажены на реке Оби у устья р. Назина, на остров Назина, против остяцко-русского поселка и пристани этого же названия (Александровский район, северная окраина Нарымского округа).
Первый эшелон составлял 5 070 человек, второй — 1 044. Всего 6 114 человек. В пути, особенно в баржах, люди находились а крайне. тяжелом состоянии: скверное питание, скученность, недостаток воздуха, массовая расправа наиболее отъявленной части над наиболее слабой (несмотря на сильный конвой). В результате — помимо всего прочего — высокая смертность. Например, в первом эшелоне она достигала 35–40 человек в день.
Показателен в данном случае такой факт. Первый эшелон пристал к острову в прекрасный солнечный день. Было очень тепло. В первую очередь на берег были вынесены до сорока трупов, и потому что было тепло, а люди не видели солнца, могильщикам было разрешено отдохнуть, а затем приступать к своей работе. Пока могильщики отдыхали, мертвецы начали оживать. Они стонали, звали о помощи и некоторые из них поползли по песку к людям. Так из этих трупов ожили и стали на ноги 8 человек.
Жизнь в баржах казалась роскошью, а пережитые там трудности сущими пустяками по сравнению с тем, что постигло эти оба эшелона на острове Назина (здесь должна была произойти разбивка людей по группам). Сам остров оказался совершенно девственным, без каких [бы] то ни было построек. Люди были высажены в том виде, в каком они были взяты в городах и на вокзалах: в весенней одежде, без постельных принадлежностей очень многие босые.
При этом на острове не оказалось никаких инструментов, ни крошки продовольствия, весь хлеб вышел и в баржах, поблизости также продовольствия не оказалось. А все медикаменты, предназначенные для обслуживания эшелонов и следовавшие вместе с эшелонами, были отобраны еще в г. Томске.
Такое положение смутило многих товарищей, сопровождавших первый эшелон [в] 5 070 ч[еловек] (дело в том, что еще в баржах многие из-за недостатка хлеба голодали). Однако эти сомнения комендантом Александровско-Ваховской участковой комендатуры Цыпковым были разрешены так: «Выпускай… Пусть пасутся».
II. Жизнь на острове началась
На второй день прибытия первого эшелона, 19 мая выпал снег, поднялся ветер, а затем [ударил] мороз. Голодные, истощенные люди, без кровли, не имея никаких инструментов и в главной своей массе трудовых навыков и тем более навыков организованной борьбы с трудностями, очутились в безвыходном положении. Обледеневшие, они были способны только жечь костры, сидеть, лежать, спать у огня, бродить по острову и есть гнилушки, кору, особенно мох и пр. Трудно сказать, были ли возможности делать что-либо другое, потому что трое суток никому никакого продовольствия не выдавалось. По острову пошли пожары, дым.
Люди начали умирать.
Они заживо сгорали у костров во время сна, умирали от истощения, и холода, от ожогов и сырости, которая окружала людей.
Так трудно переносился холод, что один из трудпереселенцев залез в горящее дупло и погиб там на глазах людей, которые не могли помочь ему: не было ни лестниц, ни топоров.
В первые сутки после солнечного дня бригада могильщиков смогла закопать только 295 трупов, неубранных оставив на второй день. Новый день дал новую смертность и т. д.
Сразу же после снега и мороза начались дожди и холодные ветры, но люди все еще оставались без питания. И только на четвертый или пятый день прибыла на остров ржаная мука, которую и начали раздавать трудпоселенцам по нескольку сот грамм[ов].
Получив муку, люди бежали к воде и в шапках, портянках, пиджаках и штанах разводили болтушку и ели ее. При этом огромная часть их просто съедали муку (так, как она была, в порошке), падали и задыхались, умирали от удушья.
Всю свою жизнь на острове (от 10 до 30 суток) трудпоселенцы получали муку, не имея никакой посуды. Наиболее устойчивая часть пекла в костре лепешки. Кипятка не было. Кровом оставался тот же костер. Такое питание не выправило положения. Вскоре началось изредка, а затем в угрожающих размерах людоедство. Сначала в отдаленных углах острова, а затем, где подвертывался случай. Людоеды стрелялись конвоем, уничтожались самими поселенцами.
Однако наряду с этим известная часть жила сносно, хотя и не имела, как и все, жиров, а одну муку. Такое положение объяснялось методами организации всех этих людей. На острове был комендант (Шихилев), стрелки ВОХР [1] и медработники и, конечно, каптенармусы. Наряду с людоедством комендатурой острова были зарыты в землю тысячи килограммов муки, т. к. она находилась под открытым небом и испортилась от дождей.
Даже та мука, которая выдавалась трудпоселенцам, попадала не всем. Ее получали т. н. бригады, т. е. отъявленные преступники. Они получали мешки муки на «бригаду» и уносили их в лес, а бригада оставалась без пищи. Неспособность или нежелание организовать обслуживание людей дошли до того, что когда впервые привезли на остров муку, ее хотели раздавать пятитысячной массе в порядке индивидуальном, живой очередью. Произошло неизбежное: люди сгрудились у муки и по ним была произведена беспорядочная стрельба. При этом было меньше жертв от ружейного огня, чем затоптано, смято, вдавлено в грязь.
Надо полагать, комендатура острова и ее военные работники, во-первых, мало понимали свои задачи по отношению людей, которые были под их началом и, во-вторых, растерялись от разразившейся катастрофы. Иначе и нельзя расценивать систему избиений палками, особенно прикладами винтовок, и индивидуальные расстрелы трудпоселенцев.
Приведу один пример расстрела, потому что он ярко характеризует попытки «организовать» людей: один трудпоселенец попытался два раза получить муку (мука выдавалась кружками, чайными чашками), [но] был уличен. «Становись вон там», — скомандовал стрелок Ходов. Тот встал, на указанное место, в сторонке. Ходов выстрелил и убил наповал (он убил многих, но сейчас рассчитан по личной просьбе).
Такие методы руководства и воспитания явились очень серьезной поддержкой начавшемуся с первых же дней жизни на острове распаду какой бы то ни было человеческой организации.
Если людоедство явилось наиболее острым показателем этого распада, то массовые его формы выразились в другом: образовались мародерские банды и шайки, по существу царившие на острове. Даже врачи боялись выходить из своих палаток. Банды терроризировали людей еще в баржах, отбирая у трудпоселенцев хлеб, одежду, избивая и убивая людей. Здесь же на острове, открылась настоящая охота и в первую очередь за людьми, у которых были деньги или золотые зубы и коронки. Владелец их исчезал очень быстро, а затем могильщики стали зарывать людей с развороченными ртами.
Мародерство захватило и некоторых стрелков, за хлеб и махорку скупавших золото, платье и др. По острову установились цены: новое пальто — ½ булки или 1 пачка махорки, 1 пач[ка] махорки — 300 руб., два золотых зуба или четыре коронки или два золотых.
Моментами, стимулирующими эту сторону и усиливающими смертность, явилось отсутствие какого бы то ни было физического производительного труда. За все время пребывания на острове трудпоселенцы ничего не делали. Тот, кто не двигался или мало делал движений, умирал.
В такую обстановку попал и второй эшелон, быстро воспринявший порядки острова. В конце мая (25–27) началась отправка людей на т. н. участки, т. е. [в] места, отведенные под поселки.
III. Смертность продолжалась
Участки были расположены по р. Назина за 200 километров от устья: [к ним] поднимались на лодках. Участки оказались в глухой необитаемой тайге, также без каких бы то ни было подготовительных мероприятий. Здесь впервые начали выпекать хлеб в наспех сооруженной одной пекарне на все пять участков. Продолжалось то же ничегонеделание, как и на острове. Тот же костер, все то же, за исключением муки. Истощение людей шло своим порядком. Достаточно привести такой факт. На пятый участок с острова пришла лодка в количестве 78 человек. Из них оказались живыми только 12.
Смертность продолжалась.
Участки были признаны непригодными, и весь состав людей стал перемещаться на новые участки, вниз по этой же реке, ближе к устью.
Бегство, начавшееся еще на острове (но там было трудно: ширина Оби, шел еще лед), здесь приняло массовые размеры.
В ход пошли различные провокации. Важнейшие из них две: — решено истребить 200 000 (или 20 000) деклассированного элемента (добавляли «так как нет войны»); в 70 километрах (или в 40 километрах) железная дорога. Последняя провокация «подтверждалась» тем, что на одном из участков в ясные зори слышалась отдаленная гармонь, крик петуха и звуки, подобные гудку.
Это был крохотный поселок, от которого участки отделяло непроходимое болото. Люди, не зная, где они, бежали в тайгу, плыли на плотах, погибали там или возвращались обратно.
IV. После расселения
После расселения на новых участках приступили к строительству полуземляных бараков, вошебоек и бань только во II -й половине июля. Здесь еще были остатки людоедства, и на одном из участков (№ 1) закапывались в землю испорченные мука и печ[еный], хлеб, портилось пшено на другом (уч. № 3).
Жизнь начала входить в свое русло; появился труд, однако расстройство организмов оказалось настолько большим, что люди, съедая по 750–800–900–1000 грамм[ов] (паек) хлеба, продолжали заболевать, умирать, есть мох, листья, траву и пр. Наряду с присылкой сюда прекрасных коммунистов, взявшихся за дело как следует, оставались комендантами и стрелками разложившиеся элементы, творившие над трудпоселенцами суд и расправу: избиения, узурпаторство, убийства людей, — бездушные в отношениях к ним, мат и произвол — не редкие явления. [Приведу] такие факты. Коменданты Власенко и Понасенко избивали трудпоселенцев.
Стрелок Головачев за похищение одной рыбинки в пути следования лодки избил трудпоселенца и приказал ему умыться. Когда это было выполнено, приказал прыгнуть с лодки. Трудпоселенец прыгнул и утонул. Комендант Асямов, живя с женщинами-трудпоселенц[ами], на днях изранил дробью одного трудпоселенца, удившего рыбу, и скрыл этот факт от проезжавшего по участкам командования. Комендант Сулейманов, кроме того, что избивал людей при выдаче трудпоселенцам сахара, поедал его (на глаз ах у всех) в невероятно больших количествах и теперь, по его собственному заявлению, потерял всякий вкус. Помимо этого он брал гребцов-трудпоселенцев и катался на лодке.
Будь люди поворотливее, смертность можно было сократить до минимума, т. к. она происходила главным образом от поноса. Однако, несмотря на строжайшие приказы командования, сухари больным не выдавались, тогда как сухарь спас бы сотни людей, потому что отсутствовали всякие медикаменты, ощущалась острая потребность в вяжущих (против поноса) средствах. При этом огромный запас галетов лежал в палатках и [на] базах, т. к. не было указания, могут или нет пользоваться этими галетами больные.
Такая история случилась и с сушеной картошкой и с листовым железом, тогда как наступили осенние холода, а больные лежали в палатках, а затем в бараках без окон и дверей. Можно привести факты прямой провокации: несмотря на то, что поселки в тайге, больные лежали на земле, а та часть, которая помещалась на нарах, из палок, лежали на мху, в котором немедленно заводились черви. Или [другой пример]: обмундирование висело в складах, а люди голы, босы, заедались сплошной вшивостью.
Нужно заметить, что все описанное так примелькалось начсоставу и работникам большинства участков, что трупы, которые лежали на тропинках, в лесу, плыли по реке, прибивались к берегам, уже не вызывали смущения. Более того, человек перестал быть человеком. Везде установилась кличка и обращение — ШАКАЛ.
Нужно отдать справедливость, что взгляд этот последовательно осуществлялся в ряде случаев. Например, 3 августа с Назинской: базы на уч. № 5 была отправлена со стрелком т. Шапита лодка с людьми. Их нигде не снабдили, и они оставались голодом, проезжая участки, прося хлеба. Им нигде не давали, и из лодки на каждом участке выбрасывали мертвых. На 5-й участок прибыло 36 ч[еловек], из них мертвых 6 ч[еловек]. Сколько человек выехало, так и не удалось установить.
V. В результате
В результате всего из 6 100 чел., выбывших из Томска, и плюс к ним 500–600–700 чел. (точно установить не удалось), переброшенных на Назинские участки из других комендатур, на 20 августа осталось 2 200 человек.
Все это, особенно остров, осталось неизгладимой метой у всех трудпоселенцев, даже у отъявленного рецидива [2], видавшего виды на своем веку. Остров прозван «Островом смерти» или «Смерть-остров» (реже — «Остров людоедов»). И местное население усвоило это название, а слух о том, что было на острове, пошел далеко вниз и вверх по рекам.
Трудпоселенцы сложили об острове свои песни. Приведу несколько отрывочных мест:
Трудно нам братцы в Нарыме.
Трудно нам здесь умирать.
Как пришлося на Острове смерти
Людоедов нам всем увидать…
(Из песни «На острове смерти»)
Боженька, боженька миленький,
Дай мне ножки до весны.
(Дело в том, что у людей страшно
опухали и еще опухают ноги)
Не придет мать с горячей молитвою
Над могилою сына рыдать,
Только лес свою песню Нарымскую
Будет вечно над ней напевать…
(Из песни «Между топких болот»)
И т. д. и т. п.
На острове сейчас травы в рост человека. Но местные жители ходили туда за ягодами и вернулись, обнаружив в траве трупы и шалаши, в которых лежат скелеты.
VI. Река Назина
Не только все это заставило меня писать Вам. Беда еще в том, что среди прибывших на трудовое поселение есть случайные наши элементы. Главная их масса умерла, потому что была менее приспособлена к тем условиям, которые были на острове и на участках, и, кроме того, на этих товарищей прежде всего упала тяжесть произвола, расправ и мародерства со стороны рецидива как в баржах, так и на острове и в первое время на участках.
Сколько их — трудно сказать. Также трудно сказать кто [они], потому что документы, по их заявлению, отбирались и на местах ареста органами, производившими изоляцию, и главным образом в эшелонах рецидивом на курение. Однако некоторые из них привезли с собою документы: партийные билеты и кандидатские карточки, КСМ [3] билеты, паспорта, справки с заводов, пропуски в заводы и др.
17 и 30 июля пришли эшелоны с деклассированным элементам на р. Наню и ее притоки.
Особенно много таких людей именно в комендатурах этой реки и ее притоков.
Со слов самих людей, из бесед с ними можно привести такие факты неправильной ссылки людей:
Река Назина
Новожилов Вл. — из Москвы. Завод «Компрессор». Шофер 3 раза премирован. Жена и ребенок в Москве. Окончив работу, собрался с женой в кино; пока она одевалась, вышел за папиросами и был взят.
Гусева — пожилая женщина. Живет в г. Муроме, муж — старый коммунист, глав[ный] конструктор на ст. Муром, производ[ственный] стаж 23 г., сын — помощ[ник] машиниста там же. Гусева приехала в Москву купить мужу костюм и белого хлеба. Никакие документы не помогли.
Зеленин Григорий — Работал учеником слесаря Боровской ткацкой фабрики «Красный Октябрь», ехал с путевкой на лечение в Москву. Путевка не помогла — был взят.
Горштейн Гр. — Член КСМ с 1925 г. Отец — член ВКП(б) с 1 920 г., рабочий газового завода в Москве. Сам Горштейн тракторист совхоза Паняшково в Верх-Нячинске. Ехал к отцу. Взят на вокзале, [когда] только что сошел с поезда. Документы были на руках.
Фролков Арсентий — Член КСМ с 1925 г., отец — чл[ен] ВКП(б), подпольщик, работает врачем на ст. Суземка Зап[адной] области. Сам Фролков взят в Сочи на курортном строительстве «Светлана» (работал плотником), [когда] шел с работы (брат в Вязьме работник ОГПУ).
Карпухин Мих. Як. — Ученик ФЗУ [4] № 6 на Сенной (г. Москва). Отец — москвич, и сам Карпухин родился в Москве. Шел из ФЗУ после работы домой и был взят на улице.
Голенко Никифор Павлович — старик. Из Хоперского округа, ехал через Москву к сыну на ст. Богашево Курской ж. д. [в] совхоз «Острый». Взят на вокзале.
Шишков — рабочий фабрики «Красный Октябрь» в Москве; на этой фабрике работал беспрерывно 3 года. Взят на улице, возвращаясь с работы.
Виноградова — колхозница из ЦЧО [5]. Ехала к брату в Москву. Брат — начальник милиции 8 отделения. Взята по выходу из поезда в Москве.
Адарюков Константин — чл[ен] бюро КСМ ячейки строительства Главного военного порта в Керчи, поехал к матери в Гривно (Подмосковье). Из Гривны поехал в Москву и взят по прибытии поезда.
Глухова Фаина — строитель-десятник Ташкентского заготскота. Получив очер[едной] отпуск, ездила к дяде в Ленинград. По окончании отпуска, возвращаясь на работу в Ташкент, была взята в Москве с документами и ж. д. билетом.
Назин (сейчас при участковой комендатуре в с. Александрово). Помощник нач[альника] пожарн[ой] охраны Большого театра, один из работников пожарной охраны Кремля. Взят на улице. Пропуск в Кремль ничего не помог.
Пос. «Новый путь» на притоке р. Пани
Войкин Ник Вас. — член КСМ с 1929 г., рабочий фабрики «Красный текстильщик» в Серпухове Член бюро цех[овой] ячейки, кандидат в чл[ены] пленума фабричного комитета КСМ, много .раз ездил на хоз[яйственно]-полит[ические] кампании по командировка v МК [6] КСМ. 3 раза премирован. В выходной день ехал на футбольный матч. Паспорт оставил дома.
Сивов Пав. Ив. — ученик ФЗУ «Промвентиляция» в Москве на Ульяновской. Прописан у брата как малолеток. Паспорта не имел. Шел из ФЗУ с работы домой.
Шмелев — чл[ен] КСМ с 1933 г... рабочий завода № 24 имени Фрунзе в Москве. Плотник. Паспорт должен был получить через 2 дня. Было соответствующее удостоверение. Шел с работы.
Ткачев Пав. Алекс . — член КСМ с марта 1933 г., б[илет] 1387815. Взносы уплачены по август 1933 г., о чем отмечено и отметка закреплена печатью детдома им. ВЦИК (билет на руках, выдан Сокольн[иковским] РК [7] ВЛКСМ).
Воспитанник детдома им. ВЦИК в Москве. Детдом выехал в лагеря на ст. Пушкино. С соответствующими документами администрацией детдома Ткачев был послан вместе с другим воспитанником Васильевым за инструментами духов[ого] оркестра, которые были оставлены в Москве. Взят по прибытию поезда в Москву. Отец в Москве, сторож, адрес отца: ул. Драгомилова, 2-ой Брянский переулок, д. № 14, кв. 5.
Васильев Зосим Вл. — чл[ен] КСМ с 1930 г. Секретарь ячейки КСМ д[ет]дома имени ВЦИК в Сокольниках. Попал в Нарым так же как и Ткачев, вместе с Ткачевым.
Таратынов Никанор Андр. — чл[ен] КСМ с 1930 г. Секретарь яч[ейки] КСМ колхоза «Оборона страны» Белховского района ЦЧО Приехал в Москву 4 июня за хлебом.
Остротюк Ив. Соловеевич — чл[ен] КСМ с 1931 г., был у брата в г. Горьком (строительство моста через Волгу). Ехал через Москвy домой, в свой колхоз, с. Сингаевка Бердичевского района Винницкой области. Взят в Москве.
Поняев Василий Евдокимович — род[ился] в 1885 г. Рабочий, выдвиженец. Десятник горных работ, Донбасс, Чистяковский район, Снежнянское рудоуправление, шахта № 4. После операции в связи с травматическим случаем получил отпуск. Ехал домой через Москву (в Донбассе с 1919 г.).
Матвеев Ив. Мих. — рабочий постройки хлебозавода № 9 — МОСПО [8]. Имел паспорт до декабря 1933 г. как сезонник. Взят с паспортом. По его словам, «даже паспорт никто не захотел cмотреть».
Клещевников Георгий Петр. — приехал в Москву с путевкой в школу циркового искусства (рабочий завода тракторных деталей в Саратове).
Черкасов Вл. Фед. — рабочий завода № 24 им. Фрунзе в Москве, токарь. Работал на заводе 4,5 года. Взяли на вокзале, возвращался из деревни, куда ездил выяснять, почему не принимают в колхоз его мать.
Трофименко Никита Никитович — рабочий метростроя в Москве, имел паспорт как сезонник, шел с работы в общежитие.
Серов Давид Петрович — мальчик. Взят в Арзамасе. Отец работает на станции Арзамас ремонтным рабочим на жел[езной] дороге.
Тарабрин Петр Мих. — моторист Казкрайрыбаксоюза в г. Астрахани. Получив отпуск, приехал в Москву к тетке в гости.
Балиев Вал. Самсудович — кандидат ВКП(б) с 1931 г. Ехал через Москву в Троицк, переходил с вокзала на вокзал с вещами. Взят на этом пути.
Гусев Степан Петрович — чл[ен] ВКП(б) с 1932 г. Вступил в Туапсе, билет выдан Туапсинским горкомом. Ехал через Москву на родину. Были все документы.
Мосаликин Никол. Як. — кандидат ВКП(б) с 1932 г. Брига дир колхоза в с. Неведомый Колодезь Томаровского р[айона], Белгородского округа. Приехал в Москву за хлебом для колхоза.
Карасев — чл[ен] ВКП(б), рабочий завода им. Сталина в Москве (бывший АМО), шофер-механик. Взят по выходе из своего ЗРК [9], где он брал хлеб. На АМО работал с 1929 г. Чл[ен] партии с 1923 года.
Часть партийных и комсомольских документов в данное время хранится в Александровском райкоме ВКП(б) и в Алесандровско-Вахорской участковой комендатуре Сиблага ОГПУ.
Есть люди, завербовавшиеся для работы на окраинах СССР, получили подъемные (по их словам, конечно) и, несмотря на наличие на руках исчерпывающих документов, во время проезда Москвы взяты. Все эти люди не могут обжаловать [свой арест]: нет бумаги (даже денежные документы работники комендатуры пишут на бересте).
Несколько замечаний по поводу приведенных фамилий: 1) есть еще два поселка на самой реке Пане, где я не был и не могу привести фамилии; 2) приведенные фамилии не являются ни наиболее яркими, ни типичными, ни наименее показательными, потом y что у меня была возможность записывать их поскольку они выявлялись сами только; 3) список я привел не для того, чтобы сообщить, кто именно, персонально и сколько их заключены неправильно, а для того, чтобы показать, какие есть элементы; 4) много колхозников, завербованных на строительство по договорам строительных организаций с колхозами; эти колхозники следовали через Москву на место работ вместе с вербовщиками; 5) приведенные данные обо всех этих людях и обстоятельствах их изоляции безусловно нельзя брать за чистую правду. Однако они являются внушительным аргументом за необходимость проверки.
VII. Тяжелые условия
Тяжелые условия на реке Назиной в данное время ликвидированы, также на поселке Новый путь они ликвидированы в значительной мере. На днях весь трудоспособный контингент всех лагерей Александровско-Ваховской участковой комендатуры отправляется обратно в Томск для распределения по лагерям Сиблага.
Сколько стоит вся эта операция, почему сорвано трудовое поселение и освоение севера на этом участке и сорвано с таким скандалом — скажет кто-нибудь, наверное.
VIII. Я трезво отдаю себе отчет
Я трезво отдаю себе отчет в том, что написать такое письмо — значит взять на себя большую ответственность. Я допускаю, что ряд моментов изложены не точно, могут не подтвердиться или подтвердятся, но не полностью, допускаю, что многого я просто не знаю — потому что пользовался не официальными источниками, но я рассуждаю так: еще хуже молчать.
Инструктор-пропагандист
Нарымского ОК ВКП(б) (Величко)
п/б № 0950224
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 992. Л. 20–30
"..,В семьях голодающих никаких намеков на продукты нет..."
Из докладной записки по результатам проверки бригады Донецкого обкома КП(б)У случаев голода в Верхне-Теплянском и Новойдарском районах
Февраль 1933 г.
"...Бригадой проверено: по Клядовке 15 семейств, по Алексеевке 7 и по Дмитровке 21. По Колядовке имеют место массовые смертные случаи на почве голода.
В семье колхозника Шевченко Мартына умерло 5 чел., осталось 3; в семье Ляшенко Тимофея 3 чел, в семье Соловей Пантелея 2-е захоронены, 3-й труп лежал на лавке в хате; в семье Галич Романа умерло 2 человека. 7 марта обнаружено 2 трупа в семье бедняка-колхозника Бондаря Евменя, остался один мальчик. Колхозник Харьковский обнаружил труп бедняка Недбая в его хате, жившего одиночкой. С 1 января по 9 марта 1933 года зарегистрировано и выявлено 83 смертных случая, за последние 10 дней 19 чел. Однако точных данных нет, т.к. о смертных случаях не заявляют. Трупы лежат по нескольку дней в хате, никто не хочет рыть ямы. Хоронят в погребах, сараях. Член партии Ткаченко своего отца зарыл в хате.
Правления артелей и сельсовет не организовали похорон трупов, поручив это дело бригадирам, которые в свою очередь ничего не делают.
Во время проверки обнаружено, что в семьях голодающих никаких намеков на продукты нет: едят льняную и пшеничную полову, истолченную с бурьянами и черенками кукурузных початков. В тех семьях, где случаев голодания нет, есть овощи, буряк и другие продукты, двери в хатах этих семей всегда на запоре, коровы, кролики, птицы находятся в хате. Но таких дворов небольшое число.
В большинстве голодают бедняцкие семьи.
В отдельных случаях едят кошек и собак: когда уполномоченный РПК Митин зашел к колхознику Пачкуну Пимену (живет одиночкой, жена бросила, имеет 100 трудодней), то он половину ободранной кошки варил, а другую мыл. Член партии Шевченко застрелил во дворе собаку, его сосед Рыбалко Иван взял эту собаку и съел. В квартире красноармейца Погребенко Филиппа, демобилизованного этой осенью, предсельсовета обнаружил собачьи шкуры и кости.
По Алексеевке всего установлено смертных случаев 33, из них зарегистрировано только 21. Сколько в действительности смертных случаев, никто не знает. В семье красного партизана колхозника Михайлика Арсена все дети умерли, в момент проверки в квартире лежало два детских трупа. Хата была наполнена смрадом жженной шерсти, отец и мать у печки грызли черенки с кукурузы. На вопрос, что они палят, сказали, что съели соседскую кошку. В других хатах питаются чемерикой, половой. В семьях лучше обеспеченных есть кормовой буряк.
По Дмитровке смертных случаев всего за январь 5, за февраль 7 и за 9 дней марта 3. Причины не установлены, но положение проверяемых семей очень тяжелое. Продуктов питания нет, работающим колхозникам дают отходы по 200 грамм, в которых процентов 10 зерна, остальное – земля, бурьяны и другие суррогаты, из этих истолченных отходов детям пекут лепешки. Толкут и отваривают полову и кукурузные стебли, кое где есть кормовой буряк.
Степень поражения от недостаточного питания в этом районе значительно выше, чем в Верхне-Теплянском. Здесь очень много выраженных случаев отечной болезни, много смертных случаев (5 случаев в день обследования в Колядовке), есть отдельные семьи, где детское население почти все вымерло.
Угрожающе стоит вопрос об элементарной санитарии в связи с тем, что трупы хоронятся с задержкой, часто в клунях, сараях и сенях квартир.
Медико-санитарное состояние этого района не лучше Верхне-Теплянского. Обследованные села обеспечены единственным лекпомом, находящимся в селе Колядовка. В этом же селе при амбулатории имеется небольшой приемный покой на 6 коек, но с 15.II он не работает за отсутствием продуктов для питания больных.
В наиболее тяжелом состоянии находятся дети. По Колядовке насчитывается всего 1021 чел. детей по колхозам, или 40,2% к населению; по Алексеевке 623 чел., по Дмитровке 986 чел. (до 5 лет– 237, с 5 до 8 лет – 374 и от 8 до 12 лет – 375 чел.), или 42,2%. В Колядовке имеется оборудование для яслей на 100 детей, но яслей нет. Резко сократилась посещаемось школ: по Алексеевке она составляет не более 40%, в Колядовке и того меньше. Завтраков в школах нет...
Бригада орготдела обкома КП(б)У.
Позняков
Свидлер
Государственный архив Донецкой области, ф.п-326, оп.1, д.130, л. 51-63.
За период с 1944 по 1953 г. в западных областях Украины арестовано, убито и выслано до 500 000 чел
В Президиум ЦК КПСС
Произведенной МВД СССР проверкой установлено, что работа органов б[ывшего] МГБ Украинской ССР по борьбе с остатками антисоветского националистического подполья и его шпионско-террористических банд в западных областях Украины все еще находится на низком уровне.
В ряде районов западных областей Украинской ССР антисоветское подполье продолжает существовать, а его банды терроризировать трудящееся население и партийно-советский актив.
Низкий уровень агентурно-оперативной работы органов госбезопасности Украины привел к тому, что руководящие звенья националистического подполья в западных областях УССР до сих пор не выявлены и надежной агентуры, способной внедриться в эти звенья, не имеется.
Если применение чекистско-войсковых операций в борьбе с националистическим подпольем и его вооруженными бандами в первое время после освобождения западных областей Украинской ССР от немецко-фашистских оккупантов и оправдывалось конкретной обстановкой, то в последний период времени, когда с остатками этого подполья нужно было бороться преимущественно агентурно-оперативными методами, широкое применение войсковых операций вплоть до 1953 г., естественно, не могло дать должных результатов.
Так, из 1023 операций, проведенных в 1952 году, закончились без всякого результата 946 операций, из 120 операций за 3 месяца текущего года – 10. Эти операции, как правило, сопровождались сплошным «прочесыванием» населенных пунктов и массовыми обысками населения. В результате производились аресты и выселение граждан по малозначительным материалам, а иногда вовсе без всяких оснований.
За период с 1944 по 1953 г. в западных областях Украины арестовано, убито и выслано до 500 000 человек, из них:
1. Арестованы по обвинению в принадлежности к антисоветскому националистическому подполью – 103 003 чел., в том числе были осуждены с содержанием в лагерях и тюрьмах – 82 930 чел.
2. Арестованы по обвинению в шпионаже, диверсиях, вредительстве, террористических намерениях, антисоветской агитации, пособничестве и участии в карательных действиях немецко-фашистских органов и войск во время оккупации западных областей Украины – 31 464 чел., в том числе были осуждены с содержанием в лагерях и тюрьмах – 26 787 чел.
3. Убиты как участники шпионских террористических групп националистического подполья – 153 259 чел.
4. Высланы за пределы УССР как пособники этих банд – 203 737 чел.
Естественно, что такое положение не могло не озлобить широкие слои населения и способствовало усилению среди них влияния вражеских элементов.
Однако необходимо отметить, что наряду с изложенными выше недостатками в работе б. органов госбезопасности Украины, по поступающим сигналам, среди населения западных областей УССР, особенно сельских районов, имеет место недовольство проводимыми советской властью мероприятиями, в частности, налоговой политикой.
По данным МВД УССР, за последние два-три года от крестьян западных областей Украины поступило большое количество жалоб на неправильное обложение их налогами. Так, за 1951 год поступило свыше 45 000 жалоб на непосильное обложение налогом, в 1952 году – свыше 36 000 и только за первые три месяца текущего года – свыше 5000.
За три месяца 1953 года отделом военной цензуры МВД УССР было конфисковано по западным областям УССР 31 695 внутрисоюзных и 194 590 адресованных за границу писем, в которых содержались отрицательные высказывания и недовольство действиями местных органов власти.
В период 1949–1950 гг., вследствие слабого политического обеспечения набора молодежи в ремесленные училища и школы ФЗО, до 8000 чел. молодежи перешло на нелегальное положение и использовалось антисоветскими элементами во вражеских целях.
Непрекращающаяся активность националистического подполья в западных областях УССР объясняется также и тем, что, несмотря на значительное время, истекшее после воссоединения западных областей с Украинской ССР, все еще в достаточной мере не созданы кадры руководящего партийно-советского актива из числа местного населения. Как известно, в большинстве западных областей и районов партийные и советские организации возглавляются работниками, командированными из восточных областей УССР и других республик Советского Союза.
Так, из числа 474 чел. руководящих работников областных, городских и районных исполкомов Советов депутатов трудящихся западных областей Украины местные кадры составляют – 179 чел., а из 311 руководящих работников областных, городских и районных партийных органов этих же областей – только 18 чел. являются местными кадрами.
Аналогичное положение имеет место и по работе среди интеллигенции.
Из 1718 профессоров и преподавателей 12 львовских высших учебных заведений к числу местной интеллигенции принадлежат только 320 чел., остальные являются русскими или уроженцами восточных областей УССР.
В Торгово-экономическом институте все 56 дисциплин преподаются на русском языке; в лесотехническом институте из 41 дисциплины на украинском языке преподаются только 4; в сельскохозяйственном институте из 37 дисциплин – 5; в полиграфическом институте из 39 предметов – только 3; в педагогическом институте из 37 дисциплин читаются на украинском языке только 7.
В руководстве указанных 12 высших учебных заведений гор. Львова нет ни одного директора из числа уроженцев западных областей Украины; в числе 25 заместителей директоров этих институтов только один человек является местным жителем.
В 27 техникумах гор. Львова из числа 428 преподавателей выходцами из западных областей УССР являются только 58 чел., а из 60 чел. руководящих работников этих техникумов – только 3.
Такое положение создалось не только из-за недостатка в соответственно подготовленных кадрах интеллектуальных работников – выходцев из западных областей Украины, но и, очевидно, в результате недопонимания всей важности сохранения и использования кадров западноукраинской интеллигенции.
Видные представители западноукраинской интеллигенции, по данным МВД УССР, расценивают такую «политику» правительства и ЦК КП Украины как «русификаторскую».
Так, например, писатель ЛУКЬЯНОВИЧ Д.Я. говорит:
«Процесс обрусения проявляется в ряде направлений и ведется очень продуманно и последовательно. Из западных областей выселили большую часть ее интеллигенции, выселили, переселили и продолжают переселять очень многих крестьян. Более 90% всех заканчивающих вузы и втузы студентов направляют на работу в РСФСР и другие республики, а не оставляют во Львове и западных областях...
Так естественно и незаметно происходит ее обрусение. А впрочем, оно осуществляется и на школьной скамье: преподавание ведется почти исключительно на русском языке. Даже те студенты, которые настроены более националистически, не знают ничего, да и не могут знать о том, что украинский народ имел своих выдающихся людей – ученых, героев, писателей, художников и других не только в лице КОТЛЯРЕВСКОГО, ШЕВЧЕНКО, ФРАНКО, КОЦЮБИНСКОГО, ЛЫСЕНКО, но и в лице многих других писателей, поэтов и ученых. Учат только биографии выдающихся русских людей, но не украинцев».
Научный работник филиала Академии наук УССР ОГАНОВСКИЙ В.П. высказывал свое возмущение тем, что в Торгово-экономическом институте, в котором он преподает, «полностью русифицировано руководство. Украинца ГАРКАВЕНКО сменил чистокровный русак – ЧИСТЯКОВ (на посту директора института); украинца МАЙБОРОДУ – рязанец НИКИТИН (замдиректора по научной части), а БИЛЕВИЧА, говорят, сменит НОВОДЕРЕЖКИН (зам. директора по учебной части). Ни один из них не умеет говорить по-украински. Представляете себе, какое впечатление произведет разговор с ними на ту местную молодежь, которая приедет из районов и будет поступать в этот «украинский» институт».
Экономист ГАЛУШКО, выражая недовольство «политикой обрусения», заявил:
«Все делопроизводство в хозяйственных, особенно в торгово-кооперативных организациях, ведется на русском языке. Я вижу, что все здесь направлено к тому, чтобы ликвидировать все украинское. Местным людям ходу не дают, хотя среди них есть много людей, более знающих и достойных занимать руководящие места, чем среди тех, кто их занимает».
Академик ВОЗНЯК, доцент медицинского института МУЗЫКА и некоторые другие видные западноукраинские интеллигенты, отмечая «тяжелое положение большинства колхозников», считают, что: «все это является результатом недостаточного внимания к нуждам местного крестьянства со стороны областных организаций; очень плохого подбора руководящих кадров в районных организациях и колхозах; голого администрирования вместо честного хозяйственного руководства в колхозах».
Один из агентов МВД Украинской ССР «Объективный», подтвердив вышеприведенные настроения украинской интеллигенции, отмечает со своей стороны, также в качестве одного из фактов, неудовлетворительное положение и во Львовском отделении Союза советских писателей. Он говорит:
«Во Львовском отделении Союза советских писателей плохо поставлена работа по выявлению и воспитанию талантливой молодежи из местного населения. За 6 лет в кандидаты и члены Союза было принято около 15 чел. и только один из них – Ростислав БРАТУНЬ – был местным украинцем, остальные – уроженцы восточных областей Украины и русские.
Сейчас к приему в Союз есть только один кандидат из местного населения, молодой талантливый поэт – Дмитрий ПАВЛЫЧКО.
Главный редактор Львовского книжно-журнального издательства ЦМОКОЛЕНКО, которому ПАВЛЫЧКО представил сборник своих стихов, уже два года задерживает издание этой книги.
Учитывая, что стихи ПАВЛЫЧКО талантливы и в основном направлены против Ватикана и буржуазных националистов, такая книга могла бы сыграть большое воспитательное значение для местной молодежи».
Немало отрицательных разговоров и обобщений вызывают факты тяжелого материального положения некоторых широко известных представителей местной интеллигенции. Так, например, бывший профессор Львовского университета Юлиан ЗАЯЦ работает в настоящее время в качестве библиотекаря филиала Академии наук УССР с окладом в 400 рублей. Известный в городе Львове старый адвокат ПАВЕНСКИЙ сейчас работает нормировщиком на пивоваренном заводе в городе Львове.
МВД СССР принимаются необходимые меры к перестройке оперативно-чекистской работы органов МВД УССР с целью ликвидации националистического подполья и пресечения активных проявлений шпионско-террористических банд в западных областях Украины, устранению и поимке засланных из-за границы эмиссаров, изменению методов чекистской работы, а также укреплению органов МВД западных областей УССР кадрами из числа работников местного происхождения.
Однако эти мероприятия, как это доказано многолетней практикой, не могут дать должных результатов, если одновременно по линии партийных и советских органов не будут приняты соответствующие меры.
Поэтому возникает необходимость серьезного изучения обстановки в западных областях УССР. Нужно помочь ЦК КП Украины и Совету Министров УССР разобраться в создавшейся обстановке, тщательно проверить, нет ли серьезных извращений в вопросах колхозного строительства, элементов администрирования, проверить всю налоговую систему в целях возможного пересмотра ее и, если необходимо, – ослабления налогового пресса.
Надо, на мой взгляд, потребовать от ЦК КП Украины решения вопроса подготовки, выращивания и выдвижения в западных областях УССР местных кадров; рассмотреть и утвердить программу массово-политической работы как среди сельского населения, так и городской интеллигенции, в особенности во Львове, имеющей определенное влияние на все слои населения западных областей УССР.
В этих целях следовало бы командировать на Украину группу ответственных работников, поручив ей вместе с ЦК КП Украины и Советом Министров УССР тщательно ознакомиться с положением в западных областях Украины, на месте принять необходимые меры к устранению выявленных недостатков и подготовить предложения для рассмотрения их в Президиуме ЦК.
Л.Берия
«16» мая 1953 года
№ 63/б
Машинописный подлинник. Подпись Берия – автограф.
РГАСПИ, ф.82, оп.2, ед. хр.897, лл.143 – 150
