Предисловие

Словотворчество

Обилие англицизмов

Лексический багаж

О букве "Ё"

Бастион хранения нормы языка

История этой буквы

Орфографическая комиссия

«Не торопись языком твоим»

Большевицкая реформа

Примѣчанія

Помочь, проекту "Провидѣніе"

Предисловие

Каждый язык по мере своего развития и распространения наполняется новыми словами. Одни из них возникают в самом языке по законам его внутренней логики, другие же приходят извне либо как прямые заимствования, либо как кальки из других языков – последнее, как правило, относится к языкам, что имеют важное культурное значение в определенную эпоху и в определенной местности.

Словотворчество

Словотворчество неизбежно, как практически неизбежны и заимствования. Да, можно заниматься пуризмом, как, например, делают хорваты или исландцы, не допуская в литературный стандарт новые лексические единицы из зарубежных идиом. Можно создавать целые высокие штили, очищенные от заимствований, что мы видим на примере høgnorsk — «высокого норвежского». Но это все будет искусственным, зачастую нежизнеспособным. Да и сами носители языка, порой, могут саботировать подобные решения регулирующих органов.

Одной из особенностей русской культуры, на мой скромный взгляд, является то, что мы легко перевариваем приходящее из-за ее пределов. Мы адаптируем новое, включая это в свой быть, перерабатывая и изменяя. Это касается всего: и культуры, и архитектуры, и идеологии. И даже религии, поскольку русское Православие содержит в себе и собственно русские черты (оставаясь при этом Православием, равно как и греческое Православие остается им же). То же самое мы можем сказать и по отношению к языку.

Русская языковая культура с самого начала была связана с иными языками. В письменный период это были греческий и старославянский, татарский, польский, латинский, голландский, немецкий, французский, а теперь и английский. В дописьменном же периоде мы тоже видим влияние иных языков. И в целом, до времени Петра И русская словесность всегда была двуязычной, с доминирующей ролью церковнославянского языка, что отразилось даже на русском правописании (в большей мере дореволюционном, но и пореформенная орфография несет в себе остатки этого влияния). Не говоря уже о языке как таковом. В своей лекции, что я прочитал в середине старостильного июня сего года в С.-Петербурге я отметил, какое колоссальное влияние оказал на нашу словесность, а вместе с ней и на нашу культуру, церковнославянский язык. Это и грамматические изменения, и смена принципов словообразования, и увеличение лексики, и создание новых грамматических категорий, не говоря уже о стилистике и синтаксисе. Были ли эти заимствования плохими? Определенно нет. Более того, в том числе и благодаря им русский язык вошел в число важнейших языков мира, будучи связанным с общеевропейским культурным полем. Русское и церковнославянское не отделимы друг от друга в современном языке. Более того, одних только лексических и грамматических славянизмов в уже написанном мною здесь тексте можно насчитать около трех десятков в менее чем четырех сотнях слов. Если же, пока мы не ушли слишком далеко, посчитать в том же объеме текста заимствования, то их количество составит около четверти всего объема слов к началу данного предложения.

Потому лично мне кажутся наивными предложения о пурификации («Шишков, прости, / Я знаю, как перевести» — очищении) русского языка от заимствований как таковых. Всегда возникает вопрос: где нужно провести границу. Например, в наименовании «Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации» нет ни одного исторически русского по происхождению слова, все слова либо явно иностранного происхождения, либо взяты в церковнославянской, а не русской, форме. Полностью по-русски это название даже не переделать, ибо даже само слово Россия – греческого происхождения, а слово русский, по самой обоснованной этимологии, – скандинавскаго. Если посчитать это условностью, то фраза выше в «очищенном» русском звучала бы примерно как «Свет Суза Сузного Сборования Русского Суза». Думаю, понятно, почему бесконтрольное стремление к пуризму неисправимо исказит русский язык.

Обычно же, говоря о защите языка от заимствований, от так называемых «варваризмов», люди имеют ввиду актуальную их жизни эпоху. Да, при нашей жизни мы видим много иностранных слов, которые вклиниваются в русскую речь. Но так было всегда. При Петре это были голландские (зонтик) и немецкие (шкаф) слова, потом французские (тарелка), английские (вокзал), до – арабские (алгебра), еврейские (Голгофа), греческие (цирюльник), китайские (чай), татарские (деньги) и т. д. Не все слова прижились и остались в активной части русской речи: тот же фрюштюк вместо завтрака так и не закрепился в языке, несмотря на наличие слова в литературных текстах. И это вполне обычное явление: каждое поколение привносит что-то в язык, но не все привнесенное в языке остается. Полезное остается, а остальное запоминается как артефакт определенной эпохи.

Обилие англицизмов

Обилие англицизмов в современной русской речи многих раздражает сейчас, равно как во времена Александра Сергеевича Пушкина пуристов раздражали галлицизмы в русской литературе и публицистике. При этом, исторический опыт подсказывает нам, что значительное число слов такого рода исчезает из активного обихода через поколение. Профессиональная лексика, связанная с новыми отраслями экономики и техники, вытеснится по мере освоения этих технологий. Иноязычный сленг, который очень редко живет долго, тоже будет преобразован. Лексика, входившая в молодежный словарь начала 2010-х, уже сейчас, в 2020-е, практически не употребляется. То же самое будет в 2030-е с нынешним сленгом. Это легко проследить преподавателю в его работе с молодежью разных возрастов. Кроме того, творческие силы народа тут тоже включаются в работу, предлагая альтернативу заимствованиям из лексических средств родного языка даже в сленге. Аналогичное происходит и в других языках, из-за чего попытки преподавателей иностранных языков научить своих учеников актуальному сленгу всегда будут анахроничными, своеобразной подготовкой к прошлой войне. В этом плане, словари французского, испанского и американского сленга, стоящие на полках моей библиотеки, устарели уже в год выхода, да и им самим сейчас более дюжины лет.

Можно много и постоянно бить в набат, говоря о порче языка новыми поколениями и новыми технологиями, о порче языка разнообразными варваризмами, но это не изменит того, что язык, как настоящий живой организм, сам поборет в себе все негативные, на наш взгляд, тенденции. Можно представить, почему мы возмущаемся заменой «управляющих» или «заведующих» на «менеджеров» – если есть свое слово, то необходимости в иностранном слове мы не видим. Вероятно, в 1961 году и американцы возмущались, увидев в газетах русизм «sputnik», заменяющий английское «satellite». Правда, в первом примере и первые два слова суть славянизмы, а не русизмы, но мы можем смириться с сосуществованием в нашем языке двух равнозначных пластов лексики – старо- и церковнославянской и русской, равно как в германском английском спокойно существует значимый, под 40% от всего объема, пласт лексики романской. Можно возмущаться и прямому использованию иностранного слова в тех случаях, когда они описывают новые для языка реалии: все-таки английский сплин и русская тоска не могут считаться полными семантическими синонимами, хотя для носителя особой разницы не будет. Заимствования подобного толка создают оттенки, усиливают спектр значений, что лишь обогащает язык. К тому же, язык все равно эти слова переварит под свою логику, придав им в своем контексте новые смыслы.

Государство предлагает с заимствованиями бороться, предлагает ограничить их использование в учебных материалах. Разумеется, по контексту понятно, что речь о новых словах, которые еще не закрепились в языке, которые еще не освоены им. Но вот вопрос о границе, который я называл выше, все равно останется. Когда я обучался в магистратуре Института истории С.-Петербургского государственного университета подобная законодательная инициатива была озвучена вновь. Я тогда, шутки ради, составил список слов, которые, если доводить закон ad absurdum, должны бы быть изъяты из любого учебника истории. Вот он: Русь, князь, история, Россия, деньги, хлеб, пенязь, витязь, Днепр, Днестр, Нева, митрополит, патриарх, епископ, священник, министр, президент, король, царь etc. Мы понимаем, что до такого пласта лексики дело не дойдет. Но вот кто будет определять, освоилось ли слово в языке, если словари обновляются очень медленно, а новации в технологиях и экономике их опережают, особенно в наше время? С другой стороны, без регулирования можно оказаться в ситуации полиглоссии, когда разные поколения, говоря на одном языке, будут оперировать разными лексическими единицами для одних и тех же понятий.

Лексический багаж

В языке всегда будут тенденции к расширению лексического багажа. Он может осуществляться через создание новых слов, как было, например, с промышленностью, изобретенной Карамзиным, через калькирование (см.: кислород, углерод, водород, правописание, Православие) или через заимствования. Иногда калька или создание нового слова на своей базе закрепляются, оставляя для варваризма иной пласт семантики (как со словами индустрия или ортодоксальный), а то и вовсе вытесняя его (оксигенов, карбогенов и гидрогенов в современной химии мы не встретим). А иногда мы имеем казусы, наподобие мокроступов. Или детоводителей, дееписания и любомудрия (так словари начала ХIХ в. называют педагогов, историю и философию). Во всем нужен баланс: с неуместным и замещающим бороться, удачные находки сохранить, а для новых явлений оставить пространство для развития, для творчества народа и самого языка и его внутренних законов. Оставить пространство для конкуренции, как было, например, в «споре» между телевидением и телевизией после изобретения данной технологии.

Лучший путь в вопросах развития лексической базы любого языка, на мой взгляд, прекрасно описывается медицинским принципом: «не навреди». Через язык проходят тысячи слов, которые могут остаться на паре страниц и исчезнуть, но из-за которых каждое новое поколение будет говорить о порче языка. Наши дети «испортят» наш язык, лишь для того, чтобы им его «испортили» наши внуки. И если уж на то пошло, мы сами «испортили» язык Пушкина, как сам Пушкин сотоварищи «испортили» язык Антиоха Кантемира, Тредиаковскаго и Ломоносова, которые сами «испортили» язык Мелетия Смотрицкаго, и так далее, и так далее до бесконечности, пока мы не доедем до стиха «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово» (Ин: 1–1).

Не навредим же.

О букве "ё" и её место в русском языке

Язык – это душа народа. Он воплощает в себе потаённые струны сознания, раскрывает глубинные смыслы и знания, заложенные нашими предками в слова, зашифрованные в звуки. Чем развитие язык, чем многообразнее его система, чем шире средства выражения мыслей и чувств, тем больше язык способствует полноценному умственному, да и нравственному (влагая в самое звучание слова моральную оценку) совершенствованию человека. По этой причине сложно придумать более страшное оружие, которое бы столь же неумолимо и последовательно вело бы к упадку нации, как умышленное и последовательное оскуднение языка.

Меняются люди, меняются понятия и представления об окружающем мире, изменения затрагивают и язык. Однако бывают изменения естественные, обусловленные ходом истории. А бывают искусственные, наносные, преследующие своею целью разорвать очередную струну языка, подточить его стены. Таковы искусственные «упрощения» языка, которые сравнимы с разбоем, когда разбойник, приставив к шее нож, уверяет свою жертву, что отдать ему кошелёк даже выгодно – легче ходить.

Язык – это не только способ выражения мыслей. Это ещё и нить, связующая разные поколения народа в единый национальный организм, способные передавать и преумножать свои традиции. Именно стройность и стойкость языка, сохранение правил орфографии и следование чувству стиля позволяют нашим современникам находить источник вдохновения в написанных столетие назад рассказах Чехова, переживать душевные драмы вместе с героями романов Достоевского, написанными сто пятьдесят лет назад, погружаться в мир любви, которым дышат увидевшие свет почти два века назад стихотворения Пушкина.

«Упрощение» русского языка – часто поднимаемая тема. Кому-то мешает буква «ю» в словах «парашют» и «брошюра». Другие пытаются убедить окружающих, что не важно, как говорить «звОнишь» или «звонИшь». Вместе с тем, ударение в последнем приведённом примере является смысловым: ударение на первом слоге происходит от слова «звон» и означает действие звонаря, звонящего в церковные колокола. В то же время, во втором случае смысловым существительным является «звонок». Именно поэтому по телефону звонЯт, а не звОнят. «Упрощение» языка – это обеднение языка, это кража у него тех или иных смыслов в угоду… Назовём вещи своими именами – в угоду интеллектуальной деградации и падению уровня образованности. Сегодня попытки расшатать устои русского языка – это забота филологов, ищущих лёгких путей для защиты диссертаций на темы, связанные с «демократизацией» языка: мол, не важно, как учат разговаривать орфоэпические словари, подлинный язык – язык слесаря-сантехника. И сами филологи признают: пока наше общество к «упрощению» языка не готово. Причина умалчивается. А её можно назвать – в обществе до сих пор ещё много людей, владеющих литературной нормой русского языка, способных излагать связно свои мысли по-русски без нецензурной лексики и неуместных заимствований из американского варианта английского языка. По мере того, как эти люди будут замещаться теми, кто вместо образования прошёл процесс обучения в постсоветской школе, наше общество будет всё более восприимчиво к «реформе» русского языка.

Бастион хранения нормы языка

Один из главных бастионов хранения нормы языка – незыблемый строй азбуки языка. Замена азбуки (где название буквы было смысловым) алфавитом (где буква стала обозначаться звуком) сопровождалась уничтожением целого ряда букв. Из языка исчезли ять, и, фита и ижица. Вместо «и» стала писаться «иже», забравшая себе и имя вытесненной буквы. Смысл поговорки «расставить все точки над и» исчез. Обо всём масштабе реформы языка, произведённой большевиками в 1918 г., дельно и содержательно писал выдающийся русский философ Иван Ильин. Не будем вдаваться в эту тему. Увы, но девяноста лет правописания уже, видимо, необратимо отбросили в прошлое нормы «гротовской» орфографии. Но и на нынешний строй русского алфавита не прекращается давление.

Как известно, действующие правила русского языка определяются Правилами русской орфографии и пунктуации, которые были утверждены Академией наук СССР, Министерством высшего образования СССР и Министерством просвещения РСФСР в 1956 г. В разработке тех правил принимали участие такие выдающиеся учёные-филологи как академик Дмитрий Ушаков (автор знаменитых толкового и орфографического словаря), профессор Сергей Ожегов (автор толкового словаря), Дитмар Розенталь (автор многочисленных учебников и пособий по русскому языку). Действующие правила предусматривают в русском алфавите 33 буквы, седьмой буквой алфавита названа буква «ё».

История этой буквы

История этой буквы началась в XVIII веке, когда она, как знак, была предложена к употреблению княгиней Екатериной Дашковой. Это произошло на заседании Императорской Российской Академии 18 ноября 1784 г. В 1795 г. эта буква впервые была использована в печатной книге.

Вместе с тем, в царское время «ё» не считалась буквой и в азбуку включена не была. Ёканье как таковое не было характерно для литературного языка XIX в., являлось в то время свидетельством принадлежности к мещанскому сословию. Поскольку использование в разговоре литературного языка считалось атрибутом принадлежности к высшему обществу, не удивительно, что формы низкого стиля не могли признаваться нормой, а потому буква не получала признания в официальных кругах.

В алфавит «ё» была введена в 1918 г. уже большевиками. В декабре 1942 г., как свидетельствует легенда, по личному указанию Иосифа Сталина, повсеместное использование буквы «ё» было признано обязательным. Случайно или нет, но повсеместное использование буквы «ё» прекратилось вскоре после смерти Сталина, а в 1956 г. появились первые нормативные Правила русской орфографии и пунктуации. Букве «ё» посвящён параграф 10 Правил, согласно которому буква употребляется только в трёх случаях: 1) когда необходимо предупредить неверное чтение и понимание слова; 2) когда надо указать произношение малоизвестного слова; 3) в специальных текстах: букварях, школьных учебниках русского языка, учебниках орфоэпии и т.п., а также в словарях для указания места ударения и правильного произношения. С появлением Правил буква выпала из повсеместного употребления в русском (великорусском) языке.

В то же время буква «ё» нашла употребление в белорусском языке. Её обязательное использование по фонетическому принципу «как слышится, так и пишется» подтверждалось последовательно всеми сводами правил белорусского языка: 1918, 1933, 1957 и 2008 гг.

Выпадение буквы «ё» из написания дошло до такой степени, что её перестали использовать даже в тех случаях, когда по правилам 1956 г. она всё же должна была использоваться. Такая практика способствовала укоренению многочисленных случаев массового ошибочного произношения, т.е. содействовало коверканью русской речи. Стало укореняться ошибочное произношение «афёра» вместо грамотного «афера», ошибочное «свекла» вместо грамотного «свёкла» и др. В этой связи с конца XX века среди филологов стало усиливаться движение за возвращение букве «ё» статуса обязательной к употреблению.

Перелом наступил после 2004 г., когда и Министерство образования и науки, и Министерство культуры и массовых коммуникаций России возглавили сторонники использования буквы «ё»: соответственно, Андрей Фурсенко и Александр Соколов.

1 июня 2005 г. Президент Владимир Путин подписал Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации». Закон передал полномочия по утверждению норм современного литературного русского языка Правительству России. Правительство в Постановлении от 23 ноября 2006 г. №714 определило, что нормы русского языка впредь будут определяться путём формирования перечня словарей и грамматик, таковые правила содержащих. Перечень же должен составляться Министерством образования и науки по рекомендациям Межведомственной комиссии по русскому языку.

Орфографическая комиссия

На этом фоне в 2006 г. Орфографическая комиссия Российской Академии наук издаёт «новую редакцию» Правил русской орфографии и пунктуации. Несмотря на высокий статус комиссии, полномочий на отмену Правил 1956 г. она не имела, поэтому «новая редакция» остаётся мнением академиков-филологов, не обязательным для граждан, однако, безусловно, столь авторитетное мнение заслуживает внимания.

В параграфе 5 предлагаемых Орфографической комиссией РАН Правил случаи нормативного употребления буквы «ё» предлагается расширить:

«Употребление буквы ё может быть последовательным и выборочным.

Последовательное употребление буквы ё обязательно в следующих разновидностях печатных текстов:

а) в текстах с последовательно поставленными знаками ударения;

б) в книгах, адресованных детям младшего возраста;

в) в учебных текстах для школьников младших классов и иностранцев, изучающих русский язык.

Примечание 1. Последовательное употребление ё принято для иллюстративной части настоящих правил.

Примечание 2. По желанию автора или редактора любая книга может быть напечатана последовательно с буквой ё.

Примечание 3. В словарях слова с буквой ё размещаются в общем алфавите с буквой е, напр.: еле, елейный, ёлка, еловый, елозить, ёлочка, ёлочный, ель; веселеть, веселить(ся), весёлость, весёлый, веселье.

В обычных печатных текстах буква ё употребляется выборочно. Рекомендуется употреблять её в следующих случаях.

1. Для предупреждения неправильного опознания слова, напр.: всё, нёбо, лётом, совершённый (в отличие соответственно от слов все, небо, летом, совершенный), в том числе для указания на место ударения в слове, напр.: вёдро, узнаём (в отличие от ведро?, узна?ем).

2. Для указания правильного произношения слова — либо редкого, недостаточно хорошо известного, либо имеющего распространённое неправильное произношение, напр.: гёзы, сёрфинг, флёр, твёрже, щёлочка, в том числе для указания правильного ударения, напр.: побасёнка, приведённый, унесённый, осуждённый, новорождённый, филёр.

3. В собственных именах — фамилиях, географических названиях, напр.: Конёнков, Неёлова, Катрин Денёв, Шрёдингер, Дежнёв, Кошелёв, Чебышёв, Вёшенская, Олёкма».

В Иваново 13 апреля 2007 г. проходит заседание Межведомственной комиссии по русскому языку, на котором подтверждается обязательность использования буквы «ё» на письме в случаях, указанных в Правилах 1956 г. О соответствующем решении Межведомственной комиссии федеральные органы исполнительной власти и администрации субъектов Российской Федерации были проинформированы 3 мая 2007 г. письмом Министерства образования и науки №АФ-159/03. Основным из замечаний, сделанных Комиссией, было указание на необходимость неукоснительно и повсеместно использовать букву «ё» в именах собственных. Так, например, теперь предприниматели подмосковного Королёва, создавшие юридические лица с использованием прилагательного «королёвский» с проставлением на месте буквы «ё» буквы «е» стали обладателями «королевских» фирм. А фамилии членов одной и той же семьи, если у кого-то из них в документах «ё» была проставлена, а у других – нет, стали признавать разными фамилиями.

Но на этом процесс возвращения буквы «ё» в письмо не остановился: 20 июля 2009 г. Министерство образования и науки распространило письмо №ИК-971/03, в котором рекомендовало учитывать, соблюдается ли правило о повсеместном употреблении буквы «ё» в текстах учебников для общеобразовательных учреждений, при даче экспертных заключений о таких учебниках. Важно подчеркнуть, что в обоснование таких требований Министерство ссылается на приказ Народного комиссариата просвещения РСФСР от 24 декабря 1942 г. №1825 «О применении буквы «ё» в русском правописании» - того самого «сталинского» решения об обязательности употребления «ё», которое было заменено Министерством просвещения РСФСР в 1956 г. Теперь чиновники как бы забыли о Правилах 1956 г., вернувшись к введённой в 1942 г. практике.

Вопрос о букве «ё» сложный. Её противники называют букву неполноценной (при словообразовании в корнях с «ё» она зачастую заменяется на «е»: лёд – ледяной, мёд – медовый и т.д.). Кроме того, они напоминают о характерном для высокого стиля русского литературного языка «эканьи»: «слезный» вместо «слёзный», «звезды на небе» вместо «звёзды на небе». В этой связи, говорят противники «ёфикации», буква «ё» будет использоваться в текстах авторов XIX в., что, якобы, нарушит рифмы или привычное для них словоупотребление.

С доводами противников «ёфикации» согласиться нельзя. Буквы алфавита не подразделяются на полноценные и неполноценные. Каждая буква русского алфавита имеет свою функцию и ей служит. Введение обязательного употребления «ё» не мешает использованию высокого стиля. Более того, обязательное употребление «ё» как раз поможет подчёркивать высокий стиль в случаях его использования. В самом деле, в условиях отсутствия практики употребления «ё» читатель сам решает, как ему прочитать слово «слезный»: со звуками «йо» или звуком «э». Если же читатель привыкнет к обязательному употреблению «ё», то написание «слезный» не будет вызывать желания прочитать слово в низком стиле. Конечно, это будет касаться только людей читающих. Однако именно таким способом можно стараться поднимать стиль языка народа, упавший за последние десятилетия, особенно, в среде молодёжи, до непозволительно низкого уровня. Поэтому введение «ё» не мешает писать «е», когда автор использует именно этот звук или в связи с желанием использовать высокий стиль, или в целях рифмы, или по другим соображениям. О важности использования буквы «ё» в целях правильного словоупотребления и правильного проставления ударений в словах уже говорилось. В самом деле, компания «Королевское молоко» и компания «Королёвское молоко» имеют разные названия. Почему же они должны писаться одинаково? И фамилии Кошелев и Кошелёв – это разные фамилии. Почему должны писаться одинаково они?

Появление в русском языке дифтонга «йо», произошедшее примерно в XVI – XVII вв., распространение этого языкового явления на протяжении XVIII – XIX вв. и окончательное вытеснение им в пограничных случаях массового употребления «э» в XX в. – исторический процесс. Он занял пятьсот лет, шёл вопреки политике, экономике, социальным потрясениям. Этот процесс – один из процессов эволюционного развития и становления русского языка. Естественно, что сегодня наш современный русский язык не таков, каковым он был сто или, тем более, двести лет назад, поэтому нерационально пытаться выступать против употребления буквы «ё» только потому, что она не употреблялась массово в XIX в. Сегодня же сложилось равновесное положение. С одной стороны, чётко определены случаи обязательного употребления буквы «ё» (в первую очередь, в именах собственных и в случаях, когда её отсутствие ведёт к неверному словоупотреблению или произношению), с другой стороны, признано допустимой практикой её повсеместное использование. Как язык будет развиваться в дальнейшем, должно показать время. Не дело чиновников – решать, будет буква «ё» повсеместно использоваться или не будет. Это путём практики должна решить душа народная, как бы пафосно это ни звучало – это так. Долг человека грамотного – содействовать сохранению богатства родного языка и передать этот язык во всём его многообразии своим потомкам. Если это необходимо, то и с помощью буквы «ё». legitimist.ru

«Не торопись языком твоим» (Еккл. 5: 1)

«Русский язык… является богатейшим из всех европейских наречий и кажется нарочно созданным для выражения тончайших оттенков. Одаренный чудесной сжатостью, соединенный с ясностью, он довольствуется одним словом для передачи мысли, когда другому языку потребовалось бы для этого целые фразы». Эти слова французского писателя Проспера Мериме вспомнила в разговоре со мной Елена Исаева, главный библиотекарь детской библиотеки – филиала № 4 ЦБС г. Обнинска. Почему же сегодня мы так безжалостно коверкаем «богатейшее из всех европейских наречий», так плохо умеем писать и говорить на языке, «созданном для выражения тончайших оттенков»? О причинах всеобщей безграмотности размышляют психолог Екатерина Кулебякина и библиотекарь и писатель Елена Исаева.

Екатерина Кулебякина: «Уважительное отношение к своему языку – это черта, отличающая настоящего патриота»

– Люди стали относиться к родному языку как к формальному набору символов, в которых заключена какая-то информация, совершенно забыв, что язык – это живая народная память, обеспечивающая связь многих поколений. Именно язык хранит в себе историю народа лучше, чем любая книга. Уважительное, грамотное отношение к своему языку – это черта, отличающая настоящего патриота или, вернее, настоящего националиста – то есть человека, любящего свою нацию, свой народ, его культуру. Как любой человек, уважающий себя, без ошибок пишет свое имя, так и, уважая культуру своего народа, нельзя допускать безграмотное использование родного языка.

К сожалению, в наше время высшее образование не гарантирует духовного воспитания человека, а современная телепропаганда старается всячески измельчить, унизить и опошлить русский язык. Это и реклама, использующая примитивные неологизмы – «не тормози», «круто», «клево»; это и сериалы, в которых популяризируется молодежный сленг (ведь любое слово, произнесенное с эмоциональным накалом, глубже западает в память); это и телеведущие, которые на протяжении нескольких лет упорно именуют «родину деда Мороза» Великий Устюг, тогда как правильно говорить Устюг – от слова «устье», с ударением на первом слоге.

Люди забыли происхождение слов, их изначальное значение. Школьная программа начальных классов засорена такими предметами как риторика, информатика, смысла которых дети не понимают.

Между тем у детей, не перегруженных повседневной суетой, сильнее, чем у взрослых, выражено желание «докопаться до начала». Именно поэтому они разбирают игрушки, часы, телефоны… Поэтому я считаю самым лучшим возрастом для знакомства с истоками русского языка в «занимательной» форме начальные классы.

Любовь к языку идет из семьи. Если родители следят за чистотой своей речи, то и ребенок будет говорить грамотно. Конечно, привнесение с улицы, из детского сада словесного мусора неизбежно, но в этом случае задача родителей – отсекать его, не позволить укорениться. Недавно на мое замечание, что нет в русском языке глагола «торкнуть», сын-подросток достал учебник русского языка и с важностью процитировал, что жаргон является неотъемлемой частью языка. Тогда пришлось прибегнуть к сравнению, что уличная грязь – тоже неизбежна, но культурный человек никогда не поставит грязные ботинки на стол.

Для меня наиболее важным в постижении русского языка стало чтение русской классики. Пушкин и Тютчев, Гоголь и Тургенев, Толстой и Островский, Ершов и Есенин – какой необъятный кладезь сокровищ русского языка!

Елена Исаева: «Чтение незаменимо для преодоления сложностей в языке»

– Я скажу так: нет любви к русскому языку и литературе – не будет и грамотности. «Ибо человеку, который добр пред лицем Его, Он дает мудрость и знания и радость, а грешнику дает заботу собирать и копить, чтобы после отдать доброму пред лицем Божиим. И это – суета и томление духа» (Еккл. 2: 26). Можно «собирать и копить» коллекцию вузовских дипломов, но это не заменит истинной любви к мудрости. Бесспорно, лучше, если стремление к знаниям привито с детства, в культурной, читающей семье и подхвачено добрыми, толковыми учителями в школе. Идеальный вариант – хороший ранний старт. Но, как известно, огонь в светильнике надо поддерживать, и тут уже все зависит от желания человека. Пусть он сам тянется к знаниям, учится с удовольствием, радуется интересным книгам и людям, тогда все с его грамотностью будет в порядке.

Да, есть и наследственный фактор – так называемая «врожденная грамотность». На мой взгляд, это нечто вроде музыкального слуха к музыке языка. Но можно ведь научить музыке и «немузыкального» человека; гениальным композитором, наверное, он не станет, а компетентным профессионалом – почему бы и нет? То же самое – в русском языке и литературе.

Как выраженному «гуманитарию», так и любому другому человеку нужны: любовь к знаниям, начитанность хорошими книгами, развитой читательский вкус, избирательность в чтении и общении, стремление «ясно мыслить» и «ясно излагать» свои мысли устно и письменно. «Богатство языка есть богатство мыслей» (Н.М. Карамзин). И, действительно, откуда взяться глубокомыслию, грамотной и содержательной речи в голове, которая не хочет думать?

Высшее образование – это как точка над i – личностью. Несколько дипломов – несколько «точек». А над чем их ставить, если человек не стремится развивать свою личность?

Есть великие писатели, не получившие даже среднего образования. Но какие это личности! Иван Бунин не окончил гимназии, но он – Бунин. Шекспир вообще ничего не окончил, но это – Шекспир. Великий поэт Пушкин окончил Царскосельский лицей – среднее специальное учебное заведение, а отнюдь не высшее. Великий писатель Сервантес не окончил университета. Максима Горького только и осталось вспомнить – с его «университетами». А современные «слепцы Брейгеля» гонятся за дипломами престижных вузов – и не видят Премудрость, «сидящую у дверей своих».

Что же касается того, как надо преподавать русский язык в школе… Есть ряд психологических теорий, положенных в основу учебного процесса, – чтобы легче было подобрать «ключик» к каждому ученику. В зависимости от темпераментов, характеров, акцентуаций, способностей, лево- или правополушарности, типа личности учеников и рекомендуется строить преподавание. Но… «суха теория». Учитель, который все это в совершенстве знает теоретически и виртуозно применяет свои знания на практике – персонаж, скорее, из области фантастики. Не всегда тип личности учеников виден совершенно отчетливо; бывают типы «скрытые», «смазанные», выглядящие «мозаичными». Да и где учителю находить время разбирать психотип каждого ученика в многолюдной, орущей, непредсказуемой современной школе?

Я сейчас работаю над диссертацией о психотипах в библиотеке. И вопросов пока больше, чем ответов. Библиотека, равно как и школа, живой организм, но в школе особенно важны живые, интересные подходы. Лично мне нравится метод перипатетиков, о котором я узнала от своего папы. Основатель метода – Аристотель; он преподавал философию не в классах, а беседуя с учениками во время прогулок. Если можно было так преподавать философию, то почему нельзя русский язык и литературу? Хотя бы для разнообразия сочетая этот замечательный метод с традиционными занятиями в классе? Мой отец спонтанно «апробировал» на мне этот метод с раннего детства. Для учеников с живым интеллектом метод перипатетиков особенно хорош – а ведь таково большинство русских людей, россиян. И ленивых так можно «расшевелить», чтобы не заснули в классе.

И еще о генах и предрасположенности. Среди моих предков – учителя, инженеры, военные. Люди разных профессий и судеб. Один предок совершил кругосветное путешествие на фрегате «Диана» в 50-х годах ХIХ века (о другом фрегате – «Паллада» – известно больше: о нем очерк И.А. Гончарова «Фрегат “Паллада”»). Предок был мичманом (после путешествия ему пожаловали личное дворянство). Но всех объединяет одно – «книжность». Все любители книг и чтения.

Чтение незаменимо для преодоления сложностей в языке. И не просто чтение «потому что читать полезно», а чтение «с жаром и увлечением», как читал Дон-Кихот. И не хаотичное чтение, а избирательное: только лучшие произведения.

Зачастую одно изречение А.С. Пушкина («Чтение – вот лучшее учение») люди вырывают из контекста и понимают буквально. Получается абсурд. Выходит, что для учения (следовательно, для повышения грамотности) вполне годится любая книга, книжица, книжонка. Но нет, полностью афоризм великого поэта звучит так: «Чтение – вот лучшее учение. Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная». Видите разницу? Пушкин не стал бы читать что ни попадя. И другим бы не посоветовал!

Читать надо лучшую художественную литературу, а также книги по отраслям знаний. «Ученая литература спасает людей от невежества, а изящная – от грубости и пошлости» (Н.Г. Чернышевский).

Читать надо всю жизнь. «Как из копеек составляются рубли, так и из крупинок прочитанного составляется знание» (В.И. Даль).

Для меня русский язык как многогранник, сверкающий всеми гранями и излучающий свет, с неподвижным ядром внутри («корень премудрости неподвижен» (Прем. 3: 15). Или как светлое и горячее Солнце – звезда и старая, и молодая. Новые идеи, образы, слова попадают, как атомы водорода, в самое горнило русского языка – народную мысль и речь. Преобразуются в «гелий»: обрусевают. Распространяется колоссальная творческая энергия! Наш язык очень солнечный и многогранный; смыслы слов надо искать глубоко – в ядре («зри в корень»), а отблески красок радуг русского языка мы встречаем в языках мира.

Многие ученые, библиотекари, педагоги, литераторы уже давно бьют тревогу по поводу «компьютерного поколения» юных читателей. Их мышление, речь, письмо, восприятие текста – отрывочны, а не последовательны, как у представителей более старших поколений. Молодые не в состоянии читать классику – им нужны триллеры, комиксы; иллюстрированные энциклопедии и журналы, структура и тексты которых напоминают компьютерные «окна». Таким молодым людям следовало бы: перестать «дергаться», больше жить настоящим, обратить свои взоры на вечные ценности и читать старую добрую классику.

Почему XIX век был «золотым» для русского языка и литературы, ХХ век – «серебряным», а XXI век впору назвать «железным» (даже его начало показывает нам, что это – век информационных технологий)?

Если поразмыслить, можно обнаружить исторические параллели. Ведь и XVIII век был «железным» для России (новые для того времени технологии, бурное развитие наук и промышленности, преобразования Петра I; немецкие и голландские неологизмы в русском языке и т.д.). Значит, это век «базиса», который потом увенчает век «надстройки» – «золотой» XIX век. Используя и дальше эту триаду, осмелюсь предположить, что XХII век будет «золотым» веком русской литературы!

«Русский язык должен стать мировым языком. Настанет время (и оно не за горами), и русский язык начнут изучать по всем меридианам земного шара» (А.Н. Толстой)

Поживем – увидим.

Записал Андрей Сигутин

Императорская Академія и большевицкая реформа: къ вопросу о правописаніи

(Публичный докладъ, произнесённый въ С.-Петербургѣ 6 (19) декабря 2021 г.) Милостивые государи, милостивыя государыни!

Начиная съ эпохи Петра І въ Россійской Имперіи періодически поднимался языковой вопросъ. Шли толки о наполненіи словника, о проблемахъ стилистики, синтаксиса, грамматики. Неизбѣжно поднимался и вопросъ о графикѣ и орѳографіи. Введённый Петромъ І гражданскій шрифтъ и сформированный при нёмъ составъ азбуки привели къ отрыву и окончательной независимости русской словесности отъ церковнославянской. Но, съ другой стороны, самый фактъ реформы, въ ходѣ которой произошёлъ отказъ отъ ряда буквъ, признанныхъ ненужными дублетами или безцѣльными заимствованіями для грецизмовъ, сподвигали умы къ дальнѣйшему «совершенствованію» русской письменности.

Путей «совершенствованія» было нѣсколько. Одни дѣятели, такіе какъ Николай Гречъ и Яковъ Гротъ, стремились лишь къ кодификаціи и унификаціи письма. Другіе — Ломоносовъ, Сумароковъ, Тредіаковскій — предлагали перемѣны разной степени значительности. Третьи уходили и въ радикальную сторону, предлагая даже латинизацію (задолго до плановъ Луначарскаго). Однако всѣ эти пути, кромѣ, пожалуй перваго съ рядомъ оговорокъ, были лишь частными иниціативами вплоть до конца ХІХ вѣка.

Путь преобразованія орѳографіи въ ХХ в. былъ радикальнѣе того, что мы видимъ въ ХѴІІІ. Такъ, ни Ломоносовъ, ни Тредіаковскій не считали нужнымъ отказаться отъ ятя, что стало общимъ мотивомъ въ послѣдующихъ проектахъ. На высокомъ уровнѣ, внѣ частныхъ иниціативъ, отъ ятя предложили отказаться только въ 1904 году, когда впервые со времёнъ Петра І государствомъ всерьёзъ обсуждалась идея реформы правописанія. Конечно и въ ходѣ стоюнинскихъ Орѳографическихъ совѣщаній 1862 г., проходившихъ съ участіемъ петербуржскихъ учителей словесности, звучала идея отказа отъ ятя, но оная была пресѣчена лично Стоюнинымъ, послѣ чего вновь не поднималась. Да и сами совѣщанія, всё же, не были общеимперскаго уровня.

Начиная съ 1900-аго г. въ Императорскій Московскій университетъ поступали ходатайства объ орѳографической реформѣ. 4 января того же года въ Москвѣ собралась орѳографическая комиссія профессора Брандта. 26 мая 1901 г. она утвердила свой проектъ реформы правописанія, въ которомъ, вопреки озвученной тамъ идеи сохраненія этимологическаго начала русской орѳографіи, предлагалось отказаться отъ ятя, ера, ѳиты, ижицы и і десятеричнаго.

Учительскіе съѣзды 1902 и 1903 гг. поддержали проектъ Брандта, но вотъ Министерство народнаго просвѣщенія въ февралѣ 1903 г. отказалось созывать орѳографическій съѣздъ общеимперскаго уровня для его утвержденія. Въ то же время черезъ печать проектъ находилъ поддержку педагогическихъ круговъ Казани, Риги, Новороссійска, Петербурга, Твери и ряда другихъ городовъ. У фонетическаго принципа, лежащаго въ основѣ этого проекта, были противники въ академической средѣ. Профессоръ Будиловичъ, напримѣръ, считалъ, что реформа правописанія законодательнымъ декретомъ будетъ только вредить достоинствамъ языка. Профессоръ Томсонъ считалъ, что реформировать слѣдуетъ не правописаніе, а методологію преподаванія русской словесности; помимо этого онъ настаивалъ на томъ, что правописаніе — это слишкомъ сложный продуктъ культуры, чтобы такъ просто въ него вторгаться сіюминутными мѣрами. Однако, 11 апрѣля 1904 г. подъ предсѣдательствомъ Августѣйшаго Президента Императорской Академіи наукъ Великаго Князя Константина Константиновича всё-таки открылось первое засѣданіе Орѳографической комиссіи при Академіи. Членами комиссіи были академики Фортунатовъ, Шахматовъ, Коршъ, Соболевскій, профессоры Бодуэнъ-де-Куртенэ, Брандтъ, Кульманъ (будущій противникъ реформы), поэтъ Анненскій, переводчикъ Гнѣдичъ — всего 50 человѣкъ. Поборники реформы выступали за упрощеніе правописанія съ цѣлью облегченія освоенія русской словесности въ школахъ. Противники же напирали на непродуманность реформы съ теоретической и практической точекъ зрѣнія, на опасности культурнаго разрыва и даже на опасности психическаго толка, о чёмъ въ своей брошюрѣ отъ 1904 г. писалъ профессоръ Томсонъ. Будиловичъ, какъ представитель Министерства народного просвѣщенія, заявлялъ, что задачей школы является обученіе, а не эксперименты надъ дѣтьми (каковымъ онъ считалъ реформу примѣнительно къ школѣ), и что реформа правописанія лишь расколетъ общество. Саму же реформу предполагавшимся путёмъ онъ разсматривалъ въ цѣломъ какъ актъ насилія.

Но голосъ реформаторовъ письма, нежелавшихъ реформировать школу, оказался громче. Въ результатѣ всѣ 50 членовъ комиссіи въ итогѣ проголосовали за необходимость упрощенія правописанія, но при этомъ 8 человѣкъ всё-таки выступили за сохраненіе текущаго состава азбуки.

Была сформирована подкомиссія, всѣ члены которой были сторонниками реформы, включая и радикальный варіантъ. Противниковъ же въ неё даже не допустили. Профессоръ Будиловичъ, не попавшій въ подкомиссію, надѣясь на ея здравый смыслъ, могъ лишь призывать къ постепенности ввода реформы, вмѣсто окончательнаго декрета.

Консервативная публика единымъ фронтомъ выступила противъ реформы, когда о ея проектѣ стало извѣстно. Противъ реформы выступили нѣкоторые вліятельные придворные, крупные писатели, напримѣръ, графъ Л. Н. Толстой, пресса и отдѣльные педагоги, считавшіе, что нужно всё-таки мѣнять школу и методологію, разъ ужъ современная имъ школа не справляется со своими задачами. Это сопротивленіе справа и революція 1905–1907 гг. на время прекратили толки о реформѣ.

Революціонная Дума въ 1907 г. безуспѣшно поднимала передъ Академіей вопросъ о проведеніи реформы. Лишь въ декабрѣ 1910 г. та же самая Орѳографическая комиссія вновь приступила къ работѣ, принявъ, наконецъ, въ 1912 г. Постановленіе о реформѣ, такъ и не получившее реализацію.

Какъ отмѣчалъ Кульманъ, «громадное большинство русскаго культурнаго общества подобной реформѣ не сочувствовало», но при этомъ ходатайства о скорѣйшемъ проведеніи выработанной реформы приходили постоянно вплоть до Великой войны. Лишь въ началѣ 1917 г., особенно послѣ Февраля, число ходатайствъ сново возрасло. 11 мая 1917 г. вопросъ о реформѣ былъ поднятъ вновь, но уже по иниціативѣ товарища министра народнаго просвѣщенія Герасимова, желавшаго её провести на революціонномъ импульсѣ. Итогомъ стали циркуляры министра народнаго просвѣщенія Мануйлова отъ 17 мая и 22 іюля 1917 г. о введеніи въ школахъ новой орѳографіи. Императорская Академія наукъ, какъ справедливо отмѣчаетъ Кульманъ, къ этимъ циркулярамъ республиканскаго министерства «своей руки не приложила».

При этомъ, многія школы и «рѣшительно вся печать» отказались слѣдовать мануйловскому приказу №1. Лишь большевики, имѣвшіе свой взглядъ на то, какъ можно прививать народу чуждыя и противныя ему идеи, смогли реформу осуществить. Что примѣчательно, сама эта реформа ввела правописаніе, которое и Кульманъ, и Шахматовъ, эти два члена и комиссіи и подкомиссіи, принявшіе активное участіе въ разработкѣ реформы, не признавали ни научнымъ, ни академическимъ, но совершенно большевицкимъ. Цитируя Кульмана: «реформа правописанія прошла по тому пути, на которомъ было много психологически родственнаго большевизму». Шахматовъ признавалъ, съ горечью, что весеннее засѣданіе 1917 г. «было по настроенію большевицкимъ».

Реформа правописанія была проведена въ конечномъ итогѣ большевиками въ 1918 г., во многомъ силовымъ путёмъ. Громились типографіи, преслѣдовались несогласные съ реформою. Даже годы спустя за критику реформы можно было подвергнуться репрессіямъ, что намъ демонстрируетъ біографія академика Лихачёва, отправленнаго на Соловки за критику реформы.

Несомнѣнно то, что реформа готовилась до революціи, этого мы не отрицаемъ. Основными ея причинами называли необходимость сближенія языка письменнаго съ языкомъ живымъ (довольно абсурдное требованіе, ибо живой языкъ мѣняется постоянно и не является чѣмъ-то монолитнымъ), облегченіе преподаванія словесности, эффективнѣе рѣшаемое увольненіемъ бездарныхъ учителей и переработкой методологіи (и какъ мы знаемъ и видимъ по личному опыту, всѣ эти проблемы актуальны до сихъ поръ въ преподаваніи языка). Архитекторами реформы были филологи безъ опыта преподаванія (кромѣ, развѣ что, Фортунатова), изъ-за чего они и не разсматривали всерьёзъ вопросы методики и грамотной подготовки учителей. Проводникомъ же ея въ жизнь была не Академія, но Временное правительство, такъ и не спросившее мнѣнія Академіи, и большевики, никогда чужого мнѣнія и не спрашивавшіе.

Какъ мы видимъ, несмотря на то, что въ подготовкѣ реформы видную роль играла Императорская Академія наукъ, сама она не только не провела реформу, но даже не прикоснулась къ ея узаконенію, оставаясь лишь площадкой для дискуссіи. Витавшая въ платоновскомъ мірѣ идей мысль о реформѣ обрѣла матеріальную форму только въ мірѣ большевицкихъ тѣней. И они, большевики, и приняли на себя вину за нея.

Кульманъ, участникъ событій, въ противовѣсъ нашей современницѣ Григорьевой, подмѣчаетъ, что общество, въ цѣломъ, оказалось противъ реформы, что, наравнѣ со смертью Ф. Ѳ Фортунатова, главнаго ея идеолога, послужило причиной фактическаго отказа правительства Николая ІІ и Императорской Академіи наукъ отъ ея реализаціи. И лишь большевики, руководствовавшіеся сугубо политическими мотивами (что видно въ ихъ публикаціяхъ по языковому вопросу), провели реформу въ жизнь, вопреки и общественному мнѣнію, и позиціи академиковъ. Въ этой связи попытки представить реформу дѣломъ рукъ чуть ли не Николая ІІ, встрѣчающіяся въ современной литературѣ и публицистикѣ, далеки не только отъ истины, но и отъ логики.

Большевики сами, вплоть до нашихъ дней, признавали себя отвѣтственными за реформу, ставя её себѣ въ заслуги. И лишь сейчасъ, когда они вынуждены отказаться отъ риторики перестройки міра разрушеніемъ стараго до основанія, когда они вынуждены изображать изъ себя не палачей, но наслѣдниковъ Россійской Имперіи, представлять себя естественнымъ развитіемъ русской исторіи, они начинаютъ всѣ свои самыя радикальныя преобразованія объявлять результатами воплощенія въ жизнь старыхъ замысловъ Имперіи (пусть въ самой Имперіи и отброшенныхъ за ненужностію), обѣляя себя и очерняя Россію. Вопросъ о реформѣ правописанія является однимъ изъ таковыхъ, умышленно переносимыхъ въ прошлое для легитимизаціи какъ самой реформы, такъ и, въ конечномъ итогѣ, большевизма. Что недопустимо. Потому-то, м. м. г. г., я и обратился къ этому вопросу, дабы его прояснить и уберечь отъ крайностей, равно далёкихъ отъ истины.

Благодарю за вниманіе!

Н. В. Кузнецовъ.

Примечаниям

1) Докладъ перепечатанъ съ рукописнаго варіанта текста безъ значительныхъ измѣненій, исправлены только отдѣльные стилистическіе недочёты.
2) Авторъ при подготовкѣ доклада опирался на слѣдующіе тексты:
— Григорьева, Т. М. Три вѣка русской орѳографіи (ХѴІІІ–ХХ вв.). — М., 2004.
— Кузнецовъ, Н. В. Орѳографія Великорусскаго языка до революціи 1917 года: азбука; правописаніе; пунктуація; словарь // Частный журналъ. — Печоры, 2012. — № 4(19). — С. 41–50.
— Кульманъ, Н. К. О русскомъ правописаніи. — Нью-Йоркъ, 1923. (Труды по русскому правописанію, Вып. 1.
— Магаданъ, Новое Время, 2017. — С. 10–27.)
— Томсонъ, А. И. Реформа въ ущербъ грамотности и правописанію. — Одесса, 1904.

Помочь, проекту
"Провидѣніе"

Одежда от "Провидѣнія"

Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru

Застолби свой ник!

Источник — monarhist.info