К вопросу о десоветизации

У нас антихристианский режим

Не против русских

Кто с кем, боролся

В монархической упаковке

Белая Идея

Белое движение

Революционное варварство

После падения большевизма

Скверный анекдот

Помочь, проекту "Провидѣніе"

К вопросу о десоветизации

Резонно возмущаясь чрезвычайной медлительностью изживания идейного и психологического наследия советского строя, многие приводят в качестве примера Германию: нацистский тоталитарный режим исчез без следа, как кошмарный сон. Германия давно уже в рядах самых экономически развитых стран мира.

А Россия седьмой год топчется почти на месте в своем постсоветском состоянии. Материальная жизнь подавляющего большинства ее народа не улучшилась, а даже ухудшилась — с ростом имущественной поляризации и неспособностью властей обеспечить выплату даже мизерных пенсий и зарплат госслужащим.

"Борьба с коррупцией и организованной преступностью" поглощает уже немалые средства, но без ощутимых результатов.

В этих условиях многие сочувственно воспринимают демагогические призывы неокоммунистов вернуть (конечно же — в “облагороженном” виде) советскую власть, при которой-де каждый гражданин был защищен государством и получал достаточные для существования деньги.

Необходимо иметь в виду, что десоветизация — принципиально иной процесс, чем денацификация, несмотря на очевидную схожесть двух тоталитарных режимов. Германию (точнее, западную ее часть) вернули приблизительно к тому состоянию, в котором она находилась незадолго до прихода к власти нацистов: к состоянию побежденной в недавней войне страны, хотя и утратившей монархическую форму правления, но в основном удержавшей более или менее стабильное общественное устройство, незыблемость частной собственности, сильную еще в недавнем прошлом и многое сохранившую экономику. Потрясения, пережитые Германией сразу после ее поражения в 1918 г., не привели ни к принципиальному изменению общественного уклада, ни к физическому устранению руководящего слоя общества.

То и другое произошло в России. Все, что находилось здесь в частном владении, превратилось, как известно, в "общенародную" собственность. Верхние сословия российского народа были частью истреблены, частью оказались за ее пределами. Им на смену пришли представители "массы", совершенно неподготовленные к руководству страной. За семь десятилетий это новое сословие приобрело лишь навыки чиновников при неразумной, захватно-паразитарном хозяйствовании, но никак не навыки владельцев-хозяев при экономике несравненно более эффективной, обеспечивавшей процветание России до 1917 г.

Тяготясь зависимостью своего благополучия (а ранее — и самой жизни) от негарантированного служебного положения, партийно-хозяйственная номенклатура в целом с большой готовностью пошла навстречу "перестройке" и "приватизации", которые превращали сословие привилегированных распорядителей госсобственности во владельцев незаработанных частных капиталов. Диаметральная противоположность нового статуса коммунистическим лозунгам мало кого смутила, ибо в этой среде только недалекие люди продолжали воспринимать их всерьез.

Но не вся номенклатура вовремя поспела к дележке государственного пирога, а некоторых все же озадачила перспектива почти мгновенного превращения из коммунистов в капиталистов.

Образовалась оппозиция, демагогически использующая неспособность этого общественного класса рационально вести дела в новых условиях и порожденные этой неспособностью страдания подавляющего большинства народа. Страдания, в обоих случаях явно превзошедшие то, что довелось испытать немецкому народу при Гитлере и после Гитлера.

Ближе всего были методы деятельности нацистов и большевиков в области морали и юриспруденции, идеологии и пропаганды. Тут и там культивировались преданность вождю партии и абсолютный приоритет его установок в жизни государства. Декларированные законы на практике уступали место беззаконию, интенсивно поощрялось и даже требовалось доносительство — в атмосфере страха и тотальной лживости государственных средств информации. Полностью контролировались и могли функционировать только в "нужных" направлениях наука и образование, литература и искусство, печать и радиовещание.

Под идеологическим прессом протекала духовная жизнь общества. Но если в Германии при этом нацистской идеологией был уродливо гипертрофирован немецкий патриотизм, то в СССР, напротив, русский патриотизм два десятилетия вообще находился под строжайшим запретом, а позже оказался как бы замещен — не менее уродливо — идеологией "советского патриотизма", основанного на преданности коммунистической партии и "пролетарском интернационализме".

Там и тут эти разновидности псевдопатриотизма служили явным или неявным "обоснованием" утопического намерения установить всемирную гегемонию либо "арийской" (т.е. нацистской), либо "пролетарской" (т.е. коммунистической) диктатуры.

Но при немалом сходстве советского "социалистического" режима с немецким "национал-социалистическим", между ними были и другие, не менее важные различия.

Неоязычество многих идеологов нацизма не мешало ему быть вполне терпимым по отношению к христианам. Преследований по религиозным мотивам в Германии не было. Зато прекрасно известно, как поступали атеисты-большевики с Православной Церковью. Многие десятки тысяч храмов были осквернены, разграблены и разрушены, более ста тысяч представителей духовенства и миллионы открыто веровавших мирян физически уничтожены.

Нацисты своих недавних конкурентов в борьбе за власть — коммунистов — преследовали и "изолировали". Штурмовики и гестаповцы ликвидировали в Германии наиболее активных противников нацизма. Всего они уничтожили не более 200 тысяч немцев. При этом нацисты не разжигали социальную рознь, не репрессировали по "классовому признаку" ни членов утративших престолы Династий, ни дворян, ни офицеров и видных чиновников, служивших в прошлом Императору, ни крупных немецких предпринимателей и торговцев — хотя сами были в основном выходцами из социальных низов и занимались построением в Германии "социализма".

Зато именно такими мерами утверждали "социализм" в России большевики, которые преследовали и планомерно истребили даже миллионы земледельцев — самых деятельных и трудолюбивых, но "социально чуждых" — по признаку сословной принадлежности или материального достатка ("расказачивание", "раскулачивание" и т.п.).

Нацисты выживали из Германии евреев и цыган, считая их пародами-паразитами; но так называемый "холокост" — массовое истребление евреев — оказался вымыслом сионистской пропаганды (призванным породить у европейских народов "комплекс вины" перед еврейством): установлено, что за все время господства нацистов в Европе погибло не б миллионов евреев, а менее 500 тысяч (см., например, Ю. Граф, "Миф о холокосте: правда о судьбе евреев во II Мировой войне").

Конечно, и 500 тысяч — цифра немалая. Но все познается в сравнении. Если говорить о России и се народе, то, вероятно, значительно большими оказались близкие по времени потери одних только потомственных и личных дворян от "красного террора" при Ленине и репрессий сталинского правления — особенно, если добавить тех, кто погиб, защищая Россию от внутреннего врага на фронтах гражданской войны.

А общее число наших соотечественников, бессудно убитых коммунистами, погубленных в советских концлагерях, ссылках, спецпоселениях, умерших от небывалого голода в Поволжье и на Украине, искусственно вызванного большевиками, т.е. общее число прямых жертв коммунистического режима в России, приблизительно равно было общей численности населения Германии накануне II Мировой войны.

Но это — далеко не все. Согласно данным статистики, постоянный естественный прирост населения России в течение царствования Императора Николая II составлял 1,7% в год. При сохранении этого прироста нынешнее население территории бывшей Российской Империи (примерно равной недавней территории СССР) должно было составлять более 500 миллионов. А фактически, согласно переписи 1979 г., на этой территории тогда жило 262 миллиона.

Даже если приплюсовать "по максимуму" примерное число всех погибших за это время в двух мировых войнах и других военных конфликтах, то обнаруживается демографическая "цена" большевистского правления. Она составляет свыше 200 миллионов жизней наших соотечественников.

Сюда входят как люди, убитые и доведенные до смерти, так и неродившиеся вследствие гибели потенциальных родителей или слишком плохих условий их существования, либо умиравшие слишком рано вследствие тех же причин. Причины эти повлияли, конечно, весьма негативно на физическое и психологическое состояние той сохранившейся половины нашего народа, какая еще существует после правления большевиков в условиях, не улучшенных правлением демократов.

Поражение большевистского режима в холодной войне — конечно, совсем не то, что поражение нацистского режима в войне "горячей": не было военного разгрома и безоговорочной капитуляции. Соответственно, не было радикальной чистки всех органов управления в условиях военной оккупации. Никто из нас не станет, конечно, сожалеть, что страна наша не была завоевана иностранной армией. Но результат очевиден: в Германии нацистская власть действительно была ликвидирована полностью. Правда, в западной части страны сразу же возникла "демократическая" зависимость от транснационального капитала, а восточная временно оказалась под властью коммунистов.

У нас антихристианский режим

У нас антихристианский режим внешне самоустранился: привилегированное сословие коммунистических партаппаратчиков и назначенных ими красных директоров постепенно как бы исчезло, попытавшись радикально модернизировать способ своего функционирования (хотя не имело для этого достаточных данных). Находчивая часть безбожной номенклатуры кое-как обошлась даже крестному знамению и предприняла ряд других жестов подобного рода. Но вскоре обнаружилось, что неотложные обстоятельства требуют совсем иного. Дабы не лишиться финансовой и другой помощи из-за рубежа, позволяющей малокомпетентным людям удерживаться наверху, отбивая напор обделенных конкурентов (главным образом "народолюбивых" реставраторов большевизма), пришлось выполнять условия спонсоров.

Выполнять — прикрываясь громкими фразами об озабоченности международным престижем России, восстановлением ее былого влияния на мировую политику, укреплением оборонной мощи, даже — восстановлением затоптанной большевиками исторической самобытности государственного строя. Ну и конечно — как при большевиках — неусыпной заботой о повышении материального и культурного уровня народа, а также — при новых обстоятельствах — одолением небывалой коррупции и организованной преступности.

Но фразы остаются, в основном, только фразами, хотя можно предположить, что среди "верхнего эшелона" власти попадаются люди, которые искренне желали бы воплотить это в реальность. Пока же реальность состоит в том, что "эшелон" своими руками насаждает экономическое, политическое, культурное (если можно это назвать культурой) подчинение России тем же силам, какие более "демократическим" путем, но в гораздо меньшей степени, чем уготованная нам, стали фактическими хозяевами и Германии, и ряда других стран. Здесь действует принцип: "коготок увяз — всей птичке пропасть". А коготок увяз уже достаточно глубоко, и вытащить его теперь непросто.

Весьма существенным для судьбы народа оказался фактор хронологический: если в Германии правление нацистов продолжалось только 12 лет, то в России полновластие коммунистов длилось 74 года. В условиях большевистского режима выросли три поколения "советских людей", что составляет, пожалуй, самый трагичный его результат. Развивать дальше эту печальную тему я здесь не стану, позволив себе отослать читателя к потрясающей книге покойного В. А. Солоухина "При свете дня". Невероятно трудна, но первостепенно важна задача — помочь обрести подлинно человеческий облик нашим соотечественникам, подвергшимся долгой и беспощадной "советизации", а ныне подвергаемым весьма напористой "демократизации".

"Гласность", а затем "демократизация" восприняты были многими иллюзорно: как наступление торжества правды. Но теперь почти ни у кого уже не осталось сомнения, что установилось торжество, прежде всего, денег. Ими оплачивается информация, которая правдивой является лишь в той мере, в какой она не противоречит интересам хозяев денег. Нет нужды уточнять — хорошо известно, кто фактические хозяева "русского" телевидения, радиовещания, прессы. Интересы их имеют мало общего с чаяниями наших соотечественников.

Но ручейки правды все же существуют: есть православное радиовещание, есть монархические газеты, выпускаются книги, написанные и изданные без оглядки на интересы хозяев больших денег. Доступность этой продукции пока невелика, но спрос на нее растет. Положение не безнадежно. Однако надо ясно представлять себе, насколько сложна задача тех, кто решился противостоять лавине. А только это и способно дать результат, насущная потребность в котором только что пояснялась.

С. Азбелев. “Монархист”, № 34, 1997

Не против русских, но против коммунистов

В редакцию поступил ряд писем, авторы которых, прочитав предыдущий номер нашей газеты (в нем были опубликованы несколько материалов о намеренном уничтожении большевистской властью русских солдат во время II Мировой войны), одни недоуменно, другие возмущенно, просят объяснить: как сотрудники "Монархиста" могут так, без зазрения совести, "обливать грязью миллионы простых русских людей, отдавших жизнь в борьбе с фашистскими оккупантами"?

Не вдаваясь в подробности по поводу абсолютной неправильности отождествления фашистской идеологии с германским национал-социализмом, хочется прояснить отношение редакции "Монархиста" к проблеме II Мировой войны.

Для начала заметим, что ни один из материалов нашего предыдущего выпуска ни в коей мере не касался (и не мог быть оскорбителен!) "миллионов простых русских людей", воевавших с Германией, в меру своего понимания защищая Родину от врага. В опубликованных статьях говорилось, прежде всего, о том, с какой бесчеловечностью и бессмысленной жестокостью советские лидеры бросали этих самых "простых русских людей" на растерзание немецкой военной машине.

Окончание II Мировой войны отстоит от нас уже на более, чем на полвека. И теперь спокойно, без совпатриотической истерии, мы можем рассмотреть события того времени со всех сторон, отказавшись от предвзятости и идеологической зашоренности.

Кто с кем, боролся в 1941-1945 гг

Попытаемся разобраться для начала с таким простым на первый взгляд вопросом: кто с кем, собственно говоря, боролся в 1941-1945 гг. на территории России? Суть дела оказывается такова, что "фашистские оккупанты" боролись вобщем-то с большевистскими оккупантами, завоевавшими Россию после революции 1917 г.

Таким образом, объективности ради, придется признать, что одна враждебная России сила (германский национал-социализм) вступила в конфликт с другой, не менее враждебной нам силой (интернационал-коммунизмом). Каждая из этих сил, естественно, стремилась обрести поддержку среди местных "аборигенов", т.е. среди русских людей.

В сущности, в этой ситуации перед политически-трезвым русским человеком стоял вопрос: который из этих врагов опаснее для перспективы освобождения страны от оккупации и восстановления в ней законной власти? Конечно, сейчас об этом рассуждать гораздо проще, чем тогда — принять ясное, обоснованное решение. Поэтому и оказались русские воины по разные стороны фронта, причем каждый верил, что борется за освобождение Родины от оккупантов.

Коммунистам гораздо лучше удалась демагогическая акция по привлечению симпатий русских людей. Был даже снят запрет на слово "патриотизм" (еще в конце 30-х за это расстреливали), правда, с уродливым добавлением "советский". Немецкие нацисты, находившиеся в плену собственных убогих расовых построений, упустили единственный шанс одержать победу в этой войне, а именно: сформировать из военнопленных и жителей занятых территорий русскую антибольшевистскую армию и, на равных с ней, продолжить наступление под лозунгом освобождения России от коммунизма. Только в этом случае (при проведении ряда дополнительных мероприятий, как то: открытие православных храмов, раздача земли крестьянам, привлечение старой белой эмиграции, проведение разъяснительной работы в духе вышеизложенной концепции и т.д.) советская власть была бы сравнительно легко низвергнута и установлен союзный Германии режим. Это было вполне осуществимо, — в стране господствовали антикоммунистические настроения, в Русскую Освободительную Армию, с формированием которой немцы по сути тянули до конца войны, даже в 1944 г. пожелало вступить более миллиона человек (!). Такой массовой "измены родине" не знает вся русская история!

Но, как известно, примитивная нацистская доктрина собственного превосходства не позволила Германии пойти на эти шаги, теория "унтерменша", вывоз людей в "Третий Рейх" в качестве рабочего скота и бесчинства немцев на захваченных землях вызвали антинацистские настроения, красный агитпроп сделал свое дело и — в массе своей — русские люди откачнулись на сторону большевиков.

С "высоты" нашего знания дальнейшего хода событий, рассмотрим, чья оккупация была бы для России "выгоднее" — нацистская или большевистская? Опираясь на исторические прецеденты (например, на Великую Смуту начала XVII в., или февральско-октябрьскую революцию 1917 г.), можно с уверенностью сказать, что главной опасностью для нас всегда был внутренний враг.

Именно неявность враждебных намерений по отношению к России и Русскому народу приводили к тому, что на сторону внутреннего врага неоднократно переходили и честные люди, недопонимавшие тонкостей сложившегося положения. Ровно на сколько внешний агрессор очевиден для каждого русского человека, на столько он менее опасен врага внутреннего, камуфлировавшегося, зачастую, патриотической фразеологией. Исходя из этих реалий, можно утверждать, что явный агрессор в лице германского национал-социализма был значительно менее опасен, чем внутренний оккупационный интернационал-большевистский режим.

Россия слишком велика, чтобы стать "придатком" какой бы то ни было империи, даже и "Третьего Рейха". В худшем случае, нас мог бы ждать какой-то родственный нацистской Германии режим (по аналогии с правлением маршала Петэна во Франции), что, по сравнению с властью большевиков, явилось бы тогда скорее освобождением, чем завоеванием. Одержав победу над немцами, Русский народ добыл утверждение господства для коммунистов и продолжение рабства для себя.

Историю, разумеется, не перепишешь и сослагательного наклонения она не знает, но чтобы сделать здравые выводы, мы должны знать о II Мировой войне все: и немецкие концлагеря, и карательные акции на оккупированных территориях, и концепцию "унтермен-ша", но и попытку русско-германского антибольшевистского союза, и бесчеловечную жестокость красных командиров, и миллионы трупов русских людей, бездарно угробленных ради укрепления коммунистического владычества.

Михаил Кулыбин. “Монархист”, № 34, 1997

Ельцинизм в "Монархической" упаковке

“Я мошенник, а не социалист”, - признался Петруша Верховенский, излагая Ставрогину свой план “восстановления монархии”. Просматривая пакет документов т.н. “Всероссийской партии Монархического Центра” под названием “Соборная Монархия”, я невольно подумал о наивности Верховенского-младшего: зачем называть себя мошенником, если можно назваться “монархистом”?

Впрочем, эти мысли я оставил бы при себе, если бы не обнаружил свое имя в списке “проблемной группы”, подготовившей данный опус. от подобной чести я вынужден решительно отказаться. Человека, имевшего неосторожность пойти на “вечер встречи” с никудышным поэтом, вряд ли можно причислять к его “соваторам”. А “поэзия” данного документа поражает уникальным, даже для нашего двусмысленного времени, сочетанием “православно-монархической формы” с лево-либеральным содержанием.

Оглушив читателя цитатами из Л. Тихомирова, И. Солоневича и других, авторы “Соборной Монархии” тут же сообщают, что главная опасность исходит от “красного”, “коричневого” и “черного” (!) тоталитаризма. Чем не диагноз в стиле А. Янова? Правда, последнему надо еще учиться и учиться у наших авторов. Называть себя духовными наследниками мыслителей-патриотов и одновременно клеймить “фашизм” и “черносотенство” - сей “финт ушами” заслуживает внимания всех ценителей политического словоблудия. А вот типичный для “желтой” прессы плевок в адрес “красных” не стоит сегодня и ломаного гроша. Поскреби “антикоммуниста” - и наверняка найдешь вчерашнего преподавателя марксизма-ленинизма, а то и члена Политбюро. Поистине, скажи мне, кто твой враг...

Ну, положим, о “красно-коричневой опасности” авторы “Соборной Монархии” наслушались от дикторов “российского” телевидения. Зато у них есть нечто свое, задушевное, - нелюбовь к “петербургскому” периоду русской истории, к двум векам славы, к эпохе политической и духовной гегемонии России в Европе. Старообрядческая ненависть к Империи таится в каждой строке документа, порождая словосочетания типа “Его Царского Величества”. Только бы не сказать - Российская Империя, Император Всероссийский. Такой вот “монархизм”, такая “преемственность”. Сложим активиста “демсоюза” с раскольником-пустосвятом - и получим фоторобот составителя “Соборной Монархии”.

Но, может быть, нелюбовь к Империи связана с особым попечением о Русском народе, с желание избавить его от непосильной державной ноши? Увы, в практической части программы словосочетание “Русский народ” почти не встречается (даже в разделе “национальная политика”!) - взамен предлагаются знакомые лозунги о “правах российских наций”. Хуже того, вскользь упомянув о “русском населении бывших союзных республик”, авторы документа фактически признают разделение единого Русского народа на “россиян” и “нероссиян”, следуя и здесь в обозе ельцинизма. Да и очередное название для нашей страны (“Великая Россия”), с одной стороны напоминает не то “Великий Израиль”, не то “Великую Грузию”, а с другой - словесно закрепляет преступное расчленение славянства, отрезает Великороссию от Малой и Белой Руси.

Ельцинизм - вот ключик, который отпирает все разделы и подразделы, пункты и подпункты “Соборной Монархии”. Опытный политический шулер носит запасную колоду не только в “левом”, но и в “правом” кармане. Крапленые карты из “левого кармана” Ельцина, считай уже биты; значит очередь теперь за теми, кто сознательно или по недомыслию оказался в “правом кармане”.

И в заключение еще одна цитата: “Вполне ясно, что сегодня мы недостойны монархии, и у нас нет религиозных, моральных, социальных предпосылок для ее реставрации”. Это слова из статьи напечатанной в “Монархисте”, №5 ’91 и подписанной “Ю.Булычев” (один из соавторов “Соборной Монархии”). За несколько месяцев “достоинство” выросло так резко, что теперь “восстановление монархии” планируется чуть ли не на конец этого года! И снова вспоминается незабвенный Петруша: “Я Кармазинову обещал в мае начать, а к Покрову кончить”.

Николай Мальчевский. ”Монархист”, № 14-15, 1992

Белая Идея и национал-большевизм

Нынешний россиянин, черпающий информацию в основном из передач ТВ и нескольких ведущих газет, пребывает в убеждении, что двумя полярными лагерями в политической жизни являются т.н. “демократы” и красно-коричневые, выбором между которыми и определяется будущее страны. Почти неизвестно (потому что сознательно замалчивается обеими сторонами) существование совершенно иной позиции, принципиально отличной от позиций этих лагерей и рассматривающей их обоих как части единого целого, равно чуждого и враждебного исторической России. Именно такой точки зрения придерживаются лица и организации “белой” ориентации.

Белое движение, боровшееся с большевиками в годы Гражданской войны под лозунгом “За Великую, Единую и Неделимую Россию!” и ушедшие в эмиграцию, исходило из того, что с тех пор, как на месте разрушенной российской государственности возникло ублюдочное политическое образование, названное РСФСР, а затем СССР, основным вопросом, объективно стоящим на повестке дня, является: возродится ли историческая Россия, существовавшая более тысячи лет или будет продолжаться господство ее разрушителей, под каким бы именем они не выступали.

Итак: Россия или Совдепия. Пока была Россия, не могло быть Совдепии, и пока сохраняется Совдепия, не может быть России. Последние годы, когда советская система все больше стала обнаруживать свою несостоятельность, ее апологеты пытаются “примазаться” к уничтоженной их предшественниками российской государственности и утверждать, что Совдепия – это, якобы, тоже Россия, только под красным флагом. Суть дела, однако, заключается в том, что Совдепия – это не только не Россия, но Анти-Россия. Советский режим всегда был последовательно антироссийским, хотя по временам, когда ему приходилось туго, и камуфлировался под продолжателя российских традиций. Очередную подобную попытку мы наблюдаем и в настоящее время.

Белое движение

Белое движение, возникшее в защиту уничтоженной России, по самой сути своей есть прежде всего антисоветское. Учитывая взаимоисключаемость России и Совдепии, всякий политический режим может быть в реальности наследником и продолжателем лишь чего-то одного из них. Подобно тому, как невозможно иметь двух отцов, происхождение от одной государственности исключает происхождение от другой. Если исходить из продолжения исторической российской государственности, то ее разрушители – создатели государственности советской – являются преступниками, и все их установления, законы и учреждения полностью преступны, незаконны и подлежат безусловному уничтожению. Если же вставать на точку зрения, хотя бы в какой-то мере принимающую или оправдывающую переворот 1917 г. и признающую легитимность советского режима, то какая может быть речь о правопреемственности дореволюционной России, которую этот переворот уничтожил и, уничтожив которую, этот режим только и смог существовать?

Какие бы изменения не претерпевала российская государственность за многие столетия (менялись ее территория, столицы, династии), никогда не прерывалась преемственность в ее развитии: при всех различиях в образе правления и системе государственных институтов, всякая последующая государственная власть и считала себя, и являлась прямой продолжательницей и наследницей предыдущей. Линия эта прервалась только в 1917 г., когда новая власть, порожденная шайкой международных преступников, полностью порвала со всей предшествующей традицией. Более того, отрицание российской государственности было краеугольным камнем всей идеологии и политики этой власти. Причем советская власть это всегда подчеркивала, так что ее нынешние апологеты выглядят довольно смешно, пытаясь увязать досоветское наследие с советским.

Размежевание на красных и белых происходит, таким образом, по линии отношения к советскому режиму и всему комплексу советского наследия. Отношение ко всем проявлениям коммунизма и советчины есть самый главный признак, позволяющий отличать одних от других.

Несмотря на все потрясения последних лет, отречение сменявших друг друга властей от советского наследия не произошло. Советский режим, конечно, заметно ослабел, “перестроился”, видоизменился (заодно добавив к своим преступлениям современное расчленение территории России). “Ортодоксальных” коммунистов оттеснили от власти более либеральные, вплоть до тех, кто и вовсе стесняется вспоминать о своем прошлом, и на словах открещивается от коммунистической идеологии. В конце 1993 г. была даже формально отменена советская власть.

Но с “отменой” советской власти никуда не исчез советский режим. Кроме смены флага и герба, ничего не изменилось, Оставлено и бережно сохраняется все то, что составляет душу советчины: поклонение деятелям, полководцам и культурно-литературным прислужникам советского режима (до сих пор их именами названы учебные заведения, предприятия, улицы и т.д.), вся монументальная пропаганда, наконец, государственная власть прямо признает себя продолжателем власти советской, абсолютное большинство узаконений которой сохраняет свою силу. Да, собственно, что особенно распространяться о характере режима, который в качестве государственных праздников отмечает “годовщину Великой Октябрьской социалистической революции”, 1 Мая и др., а армия которая имеет своим символом красную звезду и отмечает свой день рождения 23 февраля?

Мало того, в ходе борьбы между двумя основными группировками наследников “Великого Октября”, в последнее время “демократические власти” явно проигрывают своему сопернику – национал-большевистской оппозиции. Никого из настоящих белых не могут ввести в заблуждение “патриотические” декорации, вытащенные на свет частью коммунистов. Речь идет о повороте к более откровенной, более неприкрытой советчине. При этом обе стороны в равной мере постулируют тезис о “единстве нашего исторического наследия”, т.е. о советском режиме, как законном наследнике и продолжателе исторической России. Именно этот взгляд зафиксирован в пресловутом “Договоре о гражданском согласии”.

Понятно, что Белое движение, имеющее целью восстановление легитимной российской государственности, не может становиться на сторону какой-либо из враждующих просовестских группировок, не может поддерживать каких бы то ни было деятелей, не стоящих на ярко антикоммунистических и антисоветских позициях.

Интересы Белого движения лежат в иной плоскости, чем борьба за власть “демократов” и “красно-коричневых” – в равной мере наследников большевистского режима. Его борьба – это борьба против их общего наследия за утверждение ценностей дореволюционной российской государственности и культуры.

Сторонники белой идеологии считают необходимым прежде всего добиваться установления однозначной оценки переворота 1917 г. как величайшей катастрофы, в результате которой власть в стране оказалась в руках заклятых врагов России, и советского режима как преступного и антироссийского по своей сути на всех этапах его существования; искоренения в общественном сознании всех проявлений коммунизма и советчины; ликвидации всех последствий господства в стране советской антикультуры во всех ее разновидностях.

Другой важной задачей Белое движение ставит разоблачение национал-большевизма. Это уродливое явление опасно прежде всего тем, что протаскивает советско-коммунистическую отраву в национально-патриотической упаковке, в которой она имеет гораздо большие шансы быть воспринятой неискушенными в идейно-политических вопросах людьми, чем откровенно красная проповедь “ортодоксов”. Излюбленным национал большевистским утверждением является то, что они-де объединяют “и белых и красных” (либо, что никаких белых и красных давно уже не существует). Более того, некоторые из них, а также красные подголоски из “демократов-перебежчиков” самозванно и кощунственно именуют себя белыми и от имени белых “замиряются” с коммунистами или объединяются с ними (как, например, Константинов, Астафьев, Аксючиц и др).

Подобным пороком поражено и казачье движение, где деятели Союза казаков, например, в свое время под бурные аплодисменты заявляли, что “партийный билет казачьему атаману не помеха”, а позже под сетования о том, что “нас пытаются снова расколоть на белых и красных”, поднимали на щит разного рода отщепенцев и предателей, воевавших в Гражданскую войну на стороне большевиков.

Между тем, очевидно, что подобные “патриоты” не имеют ничего общего с носителями ценностей и традиций исторической России. Пресловутая “объединенная оппозиция” в действительности представляет собой не союз “белых и красных” (что в принципе невозможно), а союз красных с такими же красными, но “национально ориентированными”. Существование позиции, при которой и они, и ельцинский режим рассматриваются как две стороны одной медали – равно чуждые старой России, для национал-большевиков идеологически убийственно, поэтому они тщатся доказать, что такой позиции и быть не может, а те, кто выступают против них – суть ельцинские агенты.

В связи с этим недавно появилось Заявление Русской Белой эмиграции, подписанное последними оставшимися в живых учасниками Гражданской войны, их потомками и руководителями всех белоэмигрантских организаций с изложением позиции Белого движения, призванное нанести удар по идеологии национал-большевизма и его претензиям говорить от имени наследников исторической российской государственности.

Сергей Волков.

Революционное варварство и русский народ

Вопрос о разрушении русской культуры в период революции и последующие годы остается одним из самых важных в ходе всероссийской полемики о значении для судеб страны и народа “славного” семидесятилетия, ознаменовавшегося успешным продвижением к царству “свободы, равенства, братства”.

Вандализм “культурного строительства” 20-30-х гг. уже давно никем не оспаривается, но причины его трактуются по-разному. Одни готовы все списать на происки инородцев, которые как бы сами по себе захватили власть в России и делали с ней все, что хотели. Другие, и таковых особенно много среди денационализированной образованщины, всю вину возлагают на Русский народ - “носителя разрушительных инстинктов”, которые вырвались на свободу и, вопреки воле революционной интеллигенции, придали российской революции особо зверский и антикультурный характер. Выходит, что возводя храмы и дворцы, строя величественные города, русские люди только и думали о том, как бы их поскорее разрушить.

Дело, однако, обстоит иначе. Действительно, во главе революционных преступлений стояли люди, ненавидевшие все русское, люди без рода и племени, люди, отрекшиеся даже от своих имен и фамилий, люди, в массе своей невежественные и бездарные во всем, кроме интриганства, провокаторства и терроризма, часто даже физически неполноценные и стремившиеся компенсировать свою ущербность и никчемность разрушением того, что составляло главное достоинство и красоту “старого мира” - высокую культуру, которую Русский народ создавал веками.

Но вполне понятно, что космополитичествующим дегенератам было бы не под силу одним совершить свое разрушительное дело. они опирались на люмпен - слой подонков общества, состоящий из тунеядцев, пьяниц и уголовных элементов - который охотно выполнял “черную” работу. Очевидно, что шариковы не могут существовать без швондеров, и наоборот.

Не будем останавливаться на перечислении всех актов вандализма, совершенных в то время. Наша задача в том, чтобы показать, что события, имевшие место в России не являются следствием “дикости” Русского народа, но лишь естественным следствием работы революционных демагогов. Народы, традиционно считающиеся “культурными”, во время смут и потрясений в своих странах, не менее русских проявили свою “цивилизованность”.

Прославились разрушением католических монастырей и храмов Английская революция ХVII в., жертвой которой стал благороднейший король-рыцарь Карл I (злая ирония заключается в том, что под кровавым революционным топором гибнут не тираны, а монархи добросердечные и в высшей степени гуманные). Большим “культурным” достижением этой революции является также запрет пьес Шекспира, как “безнравственных”.

Не исключение составляют и представители романской семьи народов. Руководствуясь демагогическим лозунгом “Мир - хижинам, война -дворцам”, французские революционеры разрушили тысячи храмов и монастырей, замков и дворцов, особенно тех, что не могли быть использованы для своих целей разбогатевшими во время смуты нуворишами. Свое “культурное превосходство” французы доказали и попыткой взорвать Кремль и величественнейшие храмы Москвы во время оккупации города в ходе Отечественной войны 1812 г. Их потомки во время Парижской коммуны совершили такие акты вандализма, как сожжение великолепного дворца Тюильри и свержение знаменитой Вандомской колонны.

Но думается, что особый интерес могут вызвать малоизвестные факты республиканского вандализма во время революции в традиционно-католической Испании. История распорядилась так, что вековые оплоты христианской Европы, защитники от мусульманской агрессии еретических движений - Россия на Востоке и Испания на Западе - стали в ХХ в. объектами воинствующий атеизации. Причем, если в России эта политика господствовала три четверти века, то в Испании всего несколько лет. Но результаты говорят сами за себя. Испанцы, самая католическая нация Европы. стали свидетелями и участниками безбожного шабаша 30-х гг.

Газета “Дейли Мейл” сообщала в 1936 г.: “В одной Барселоне сожжены кафедральный собор Санта-Анна и все прочие церкви кроме одной, случайно уцелевшей. Знаменитые иконостасы Х в. Санта-Мария-дель-Мар разрушены... Прославленные монастыри Барселоны и дворец архиепископа уничтожены дотла”. Один из руководителей испанских революционеров прямо заявил: “Мы решили церковный вопрос тем, что не оставили стоять ни одного храма”. Все это сопровождалось убийством сотен представителей духовенства - епископов, священников, монахов и монахинь. По степени интенсивности разрушительной работы, кровавый шабаш в Испании даже превзошел аналогичный процесс в России. Среди убийц священников были целые группы мальчиков, не достигших и 15 лет. Таким образом, разложение общества шло по той же схеме, что и в России, но более стремительными темпами. Тем не менее, возводить вину на вест испанский народ было бы несправедливо. Руководили этим процессом в обеих странах одни и тех же люди и Коммунистического Интернационала. Во время гибели католических монастырей Барселоны и Мадрида, в Москве сносился православный храм Христа Спасителя.

Отрезвление рано или поздно приходит. Не любят англичане вспоминать свою революцию. В Нидерландах даже существует партия со странным для “друзей демократии и прогресса” названием “антиреволюционная”. Произошли перемены и в сознании французов. В 1789 г., к 200-летию Французской революции, на телевидении был проведен интересный эксперимент: была сделана точная инсценировка “суда” над королем-мучеником Людовиком ХVI. Актеры произносили именно те слова, которые звучали из уст палачей короля в Конвенте в 1792-1793 гг. Телезрителям было предложено звонить на студию и “выносить” свой “приговор”. 70% позвонивших признали Людовика ХVI невиновным, а из остальных ни один не вынес смертного приговора. Благодаря генералу Франко, большинство испанцев вспоминает о событиях 30-х гг. не иначе как с ужасом. Происходят перемены и в сознании русских людей.

История все убедительнее говорит о том, что не народы виноваты в трагических поворотах своей судьбы, но политические авантюристы и социальные прожектеры, невежественные фанатики и бессовестные дельцы, опирающиеся на поддержку подонков народа, той самой опустившейся и грязной части, которую Пушкин называл “чернью”.

Евгений Лукашевский.

После падения большевизма, только царь спасет Россию от нового партийного рабста

Богоборческий коммунистический режим низвергнут. Это событие, естественно, не может не радовать русских монархистов. Наш Государь Великий Князь Владимир Кириллович так сказал об этом: “Я чрезвычайно рад, что в России свергнута, наконец, тирания. Впервые за годы его долготерпения, Я гордился Русским народом... Мы, Романовы, знали и верили, что этот час придет...”.

Но, к нашему огромному сожалению, это великое для Государства Российского событие сопровождается расчленением Империи.

Новоявленные лидеры “демократической” России, наследники “великой и бескровной” Февральской революции, стремятся развалом государства, созданного вековыми трудами Русского народа, руководимого Православными Государями, закрепить свои позиции.

Сбываются пророческие слова Бориса Башилова, ставшие девизом русской монархической газеты “Наша Страна”, издаваемой в Буэнос-Айресе: “После падения большевизма, только Царь спасет Россию от нового партийного рабства”. Пришедшие к власти демократы, несмотря на якобы существующие между ними разногласия, удивительно дружно взялись за разрушение не ими созданной Державы, и создают новую демоктатуру, также, как ранее большевики, подавляя инакомыслие. Закрываются неугодные “новым хозяевам жизни” газеты, журналы, телепередачи. Беспринципные функционеры быстро перекрасились, изменили свои “убеждения” и, став ревностными демократами, заискивающе заглядывают в глаза новым хозяевам, спеша предугадать и предупредить любые их желания.

Самую неприглядную роль в этом сыграла и Московская патриархия. Созданная большевиками, она, теперь, даже не получив указаний, “по-привычке” анафематствует врагов новой демократической власти, продолжая “участвовать в делах тьмы” (Еф. 5,11).

Время как бы повернулось вспять: от большевизма - к февральщине.

Если раньше монархические силы вполне могли сотрудничать с демократами в борьбе против коммунистической власти, то теперь все настоящие монархисты должны немедленно перейти в оппозицию к новому демократическому режиму. Ведь если в ближайшее время не прекратить развал страны, то уже через несколько лет мы будем иметь десятки слабых, враждующих между собой государств. Если не прекратить демократический беспредел, то нас ждет ситуация, аналогичная нынешней югославской, где демократы, придя к власти, стравили два славянских народа в гражданской войне. Единственное отличие в том, что в сербах также проснулся национальный дух и они отстаивают свои права, а наши демократы, наоборот, всячески потакают расчленению страны. Уже сейчас русское население в “независимых республиках” превращается в людей второго сорта. Даже по официальным данным, 60% русских, проживающих в Молдавии, стремятся уехать из “суверенной Молдовы”. Бегут “русские оккупанты” и из “свободолюбивых демократических государств” Прибалтики, Закавказья, Средней Азии.

Если отпадение окраин Империи будет продолжаться такими темпами, какие оно приобрело после “провала путча”, то “Российскую Федерацию” (которую демократы тоже не прочь “дезинтегрировать”) ждут миллионы и миллионы беженцев.

После победы над коммунистической тиранией, Русский народ не должен останавливаться на пути к восстановлению истинно Русской Монархической Государственности. Ведь вся история процветания и могущества России представляет собой историю монархии - мощнейшей объединяющей и стабилизирующей созидательной силы.

Только искреннее покаяние и осознание национальных грехов бунта и предательства своего Государя, только реставрация законной российской власти, могут предотвратить крушение величайшего государства и возродить Россию на истинно Русских началах Православия, Самодержавия и Народности.

Мы, верноподданные Государя Великого Князя Владимира Кирилловича, должны сплотить силы для приближения часа восстановления в России Богоугодной и Законной Царской власти.

Михаил Кулыбин.

Скверный анекдот

Эта малоприятная история началась с того, что редактор выходящей в Буэнос-Айресе газеты "Наша Страна" Николай Леонидович Казанцев обратился ко мне с просьбой написать ответ на статью довольно известного эмигрантского деятеля В. Н. Беляева. Статья эта, опубликованная весной 2003 г. в сан-францисской "Русской Жизни", называлась "О Ленине и вокруг Ленина". При этом около трети ее посвящалось почему-то огульной критике, если не сказать охаиванию, взглядов И. Л. Солоневича - идеолога Народной Монархии и основателя "Нашей Страны".

Писать полемическую статью по просьбе редакции газеты, основанной Солоневичем, да еще о нем самом - как тут удержаться от попытки продолжить традиции мэтра политической публицистики или хотя бы приблизиться к вершине. Поэтому, конечно, я сразу поставил в известность Николая Леонидовича, что ответ мой будет резкий и обидный, в духе Солоневича, а "Наша Страна" рискует потерять в лице Беляева своего автора. И приступил к работе после того, как получил заверения Казанцева, что Беляев давно отошел от газеты и что против едкости возражений нет, лишь бы без грубостей. Через некоторое (весьма продолжительное) время статья под названием "Вокруг да около Солоневича" была отправлена по электронной почте Казанцеву, который мгновенно отреагировал и оценил материал на "отлично".

Прошло еще полтора месяца, и - как гром среди ясного неба - сообщение от Николая Леонидовича:

"Выслал Вам "НС" с Вашей передовицей - ответом Беляеву ("Наша Страна", № 2759, 27 ноября 2004 г. - прим. И. В.). Получилось очень хорошо. Только пришлось опустить несколько слов касательно Марии Владимировны. С того момента, как она ратует за подчинение Зарубежной Церкви Московской Патриархии, и даже за передачу МП всего зарубежного имущества, я не считаю возможным упоминать ее на страницах "НС".

Вот ведь как интересно у Казанцева получилось: до публикации - "отлично", а после - "очень хорошо". На балл меньше, насколько я понимаю.

Увы, "непоминание" Государыни в разных формах длилось в "Нашей Стране" уже давно - тут Николай Леонидович слукавил. Более чем редкие публикации небольших заметок, конечно, имели место. Вот только Глава Российского Императорского Дома фигурировала в них в качестве "дочери Великого Князя Владимира Кирилловича", и не более того. Кого хотела обидеть и кого ублажить таким пассажем редакция "Нашей Страны"? Царственное происхождение нельзя умалить непочтением. А для хулителей и крамольников скромного фрондерства явно недостаточно, им подавай "долой" по полной программе. И как прикажете понимать подобную позицию монархического издания? То ли непредрешенчество, то ли невменяемость…

Естественно, все это я знал до начала сотрудничества с "Нашей Страной" и имелись определенные сомнения на сей счет - тем более, что от прямых ответов на прямые вопросы по этому поводу Казанцев уклонялся.

Был я, безусловно, осведомлен и о широко известном в наших узких монархических кругах конфликте, возникшем после опубликования М. А. Александровым в газете "Жизнь за Царя" критической статьи, критикующей "Нашу Страну" как раз за шаткую позицию в вопросе легитимизма. Тогда, лет 10 тому назад, аргентинская редакция отреагировала по-эмигрантски неадекватно: дескать, какие-то вчерашние комсомольцы (разумея автора статьи и издателя газеты А. Н. Закатова) вздумали учить нас монархизму. Но своих принципиальных и четких взглядов по упомянутой теме так и не раскрыла.

Я вроде как тоже "вздумал учить монархизму" - только г-на Беляева. Не "Нашу Страну", но на ее страницах. Зато обвинений в комсомольском прошлом заслуживал все-таки больше, чем Закатов и Александров (они членами ВЛКСМ вообще не были, а я, увы, был). Единственное утешение мне в таком случае могла составить фраза И. Л. Солоневича: "Комсомольцы - они тоже бывают разные - не хуже генералов".

Однако, после того как г-н Казанцев по получении моей статьи прислал восторженный отзыв и ни словом не обмолвился о том, что уже заточил свои редакторские ножницы, я находился в полной уверенности, что уж меня-то чаша сия как-нибудь обойдет стороной. В конце концов, в изданиях непредрешенцев (какое все-таки жуткое слово!) часто публикуются сторонники разных течений, и редакция в таких случаях совсем не обязана разделять их взглядов. Вот и в выходных данных "Нашей Страны" написано: "Мнения авторов не всегда выражают мнение редакции". Эх, кабы у редакции было свое мнения хотя бы по самым принципиальным вопросам.

Но вернемся к столь притягательной для журналиста цензуре. Итак, у меня в первоначальном тексте ответа Беляеву звучал такой пассаж:

"О монархизме г-на Беляева хочется сказать отдельно. Владимир Николаевич подписал свою статью в "Русской Жизни" весьма высокопарно: "Последний верноподданный Государя Императора Петра "Великого". Почему "последний" и почему величие Царя Петра поставлено в кавычки - вразумительных ответов на эти вопросы верноподданный вряд ли даст. Не станем ерничать и утверждать, будто это пресловутые "оговорки по Фрейду". Просто выразим удивление: г-н Беляев заявляет о верноподданническом служении историческому деятелю и ни слова не говорит о современности. Я, например, - без всяких там литературных метафор - являюсь верноподданным Главы Российского Императорского Дома Великой Княгини Марии Владимировны, ныне, слава Богу, здравствующей. С должным уважением отношусь к деяниям Государя Петра Алексеевича, но никак не склонен считать его ошибки - достижениями или пороки - достоинствами. Солоневичу можно было бы предъявить только одно обвинение - в некоторой непочтительности к памяти Императора, можно было и постесняться в каких-то выражениях. Но уж никак не в искажении исторической правды".

Срединную (и ключевую) часть данного абзаца Казанцев изобразил в следующей редакции: "…и ни слова не говорит о современности. Я, например, с должным уважением отношусь к деяниям Государя Петра Алексеевича…".

Получилась, признаться, полная белиберда: Беляев не говорит о современности, и я ему на это пеняю; но и я сам - с нелегкой руки Казанцева - тоже не говорю о современности, а почему-то о Царе Петре. Впрочем, редакторская неловкость рук меня в данном случае интересовала далеко не в первую очередь.

Основные претензии были изложены в соответствующем ультиматуме, который приведу целиком:

"Здравствуйте, уважаемый Николай Леонидович!

На мой взгляд, с публикацией получилось как раз "не очень хорошо". Вы могли бы догадаться, что для меня фраза о верности Главе Российского Императорского Дома имеет принципиальное значение. И Вы могли бы предположить, что в ответ на Ваше предложение эту фразу убрать, я вовсе отказался бы от публикации ответа г-ну Беляеву.

Но Вы почему-то решили поступить против всех писаных и неписаных законов журналистической этики.

Вы так же прекрасно осведомлены о том, что общение с Вами при моем интересе к изучению биографии И. Л. Солоневича представлялось частью "обязательной программы", и спекулировать на этом, прямо скажем, не есть хорошо. Представьте себе, что я вдруг начал бы издавать в Петербурге газету под названием "Наша Страна" и выдавать себя за духовного наследника Солоневича - и Вы поймете мои чувства.

В сложившейся ситуации вижу только один путь продолжения нашего сотрудничества: в одном из ближайших номеров "Нашей Страны" должна появиться информация о факте цензорской правки с Вашей стороны.

Прошу заметить, что мой ответ Беляеву никоим образом не касался церковно-юрисдикционного вопроса, и Ваша аргументация несостоятельна. Я, как и Вы, являюсь прихожанином РПЦЗ (Л) и тоже не согласен с позицией Государыни Марии Владимировны. Но, заблуждаясь, Она не перестает, быть Государыней, и почему одно имя Ее подлежит табу - я не понимаю.

Ультиматум, конечно, - очень обидная вещь. Но, простите, Николай Леонидович, Вы сами его спровоцировали. Поэтому, надеюсь, что личные амбиции все-таки отступят перед здравым смыслом - и мы не поссоримся по-настоящему. По крайней мере, выносить эту полемику на суд общественности я в данный момент не собираюсь. Пусть пока все останется между нами.

С уважением, Игорь Воронин".

Николай Леонидович ультиматума не принял, и мое "пока" превратилось в давно прошедшее время. Казанцев почел за благо просто-напросто разобидеться. Назвав мое письмо "чрезвычайно оскорбительным и лживым", он решил "прервать всякий контакт" со мною. Не забыв, для вящей убедительности, присовокупить, что "от соратника Закатова такое следовало бы ожидать".

Я не знаю, что г-н Казанцев в вкладывает в понятие "соратник Закатова". Очевидно, имеются в виду все легитимисты, верноподданные Государыни Марии Владимировны. Но тогда неплохо было бы вспомнить и о том, что всего несколько лет назад "Наша Страна" спаслась от финансового и прочего краха именно благодаря пожертвованиям "соратников Закатова". Хотя бы из элементарного чувства благодарности к этой известной монархической организации (уже давно вышедшей за рамки эмигрантской) можно ведь было воздержаться от этой мстительной фразы "такое следовало бы ожидать". Теперь объектом "охоты на комсомольцев", скорее всего, выберут меня. Но это будет уже анекдот с бородой. Скверный анекдот.

Болезненные ощущения при расставании с иллюзиями - это не только неизбежность, но и расплата за поругание истины молчанием. Каюсь, грешен. И не хочу оставлять на душе других нераскаянных грехов.

Я давно должен был сказать, что люди, которые сегодня "продолжают дело Солоневича", - обманщики. На самом деле Солоневича они не знают, не понимают и не принимают. Иван Лукьянович - просто очень удобная вывеска для рассказов о том, "как мы не сдавались". Хотите по пунктам - извольте.

Идейные установки современной "Нашей Страны" прямо противоположны идейным установкам Солоневича:

- в оценке итогов Гражданской войны и "традиций" Царской Армии;

- в оценке "акции генерала Власова";

- в отношении принципа сословности и всякого рода дворянских собраний;

- в отношении к подсоветским, даже и монархистам (по Солоневичу - именно они будут или не будут восстанавливать Монархию; по Казанцеву & Co - комсомольцы они комсомольцы и есть);

- в отношении к Династии (если И. Л. и выступал иногда против некоторых воззрений Императора Кирилла (но не против него самого!), то без обиняков объяснял, против чего конкретно и почему; эти - молчат);

- в отношении к России, которая для Солоневича "даже в ее нынешнем изуродованном и залитом кровью лике - есть результат самой высокой государственной культуры, какая только была на земле со времени падения Римской Империи", а для нынешней "Нашей Страны" - Эрефия.

Кто из читателей Солоневича сомневается, что Иван Лукьянович, доживи он до наших дней, вернулся бы в Россию? Самое позднее, в ноябре 1991 года, одновременно или после визита Государя Владимира Кирилловича в Санкт-Петербург. Кто из нынешних "продолжателей" вернулся? Вот то-то и оно.

Что уж тут говорить, если "Наша страна" сегодня просто-напросто не является "органом русской монархической мысли", хотя и продолжает выдавать себя за таковой. Нет ни мысли, ни Монархии, ни России. Чтобы в этом убедиться, достаточно пролистать подшивку за 2004 год и знать арифметику. Мысль - это, как говорится, на любителя, а о вкусах не спорят. Но тот факт, что в якобы монархической газете основной теме (Монархии) уделялось в течение года не более 15% объема материалов - вполне красноречив. Этот самый процент я даже пытался завышать, включая в монархический отдел и свою "обрезанную" Казанцевым статью-ответ Беляеву, и свой же доклад о книге Солоневича "Россия в концлагере", в котором о Монархии сказано совсем уж вскользь. А ведь ежели "по гамбургскому счету", то и десять процентов - не намного больше.

О чем же пишет газета, славная своим славным прошлым? В первую очередь - о переговорном процессе между Русской Православной Церковью Заграницей и Московской Патриархии. Точнее, не о самом процессе, а о том, кто и что по этому поводу думает и говорит. И эти самые домыслы и толкования занимают треть (!) газетной площади. Но больше всего умиляет не это. Я, например, так и не смог понять, к какой юрисдикции причисляет себя редактор "Нашей Страны". Потому что явные раскольники из Синода Митрополита Виталия - желанные гости на страницах газеты. А "письма из России" по большей части пишут сторонники Патриархии. Да и странные попытки поиска епископа для возглавления нового раскола о чем-то говорят. Опять же, как и с династическим вопросом, никакой четкой, ясной и обоснованной позиции. Непредрешенчество в квадрате.

Все остальное: библиография, "языковые уродства", литература и искусство, обзоры печати (даже раздел "политическая хроника" представляет собою дайджест), отклики читателей ("здорово написала "Наша Страна" и проч.), эмигрантские междусобойчики. Где-то между дайджестом и самолюбованием находится место и современной России.

Мог ли представить Борис Башилов, автор девиза "Нашей Страны" - "После падения большевизма только Царь спасет Россию от нового партийного рабства" - что в подавляющем большинстве номеров сегодняшней газеты это его изречение будет сиять этаким бельмом в глазу и единственным проявлением русской монархической мысли?

Году в 1990-м "Наша Страна" не просто считалась, а и была в правых консервативных кругах в России безусловно авторитетным и уважаемым изданием. Прошло 15 лет, и от былого величия не осталось и следа. Пытаясь угодить всем (непредрешенчество, понимаешь), газета потеряла свое лицо и превратилась в какой-то мемориальный клуб "Для тех, кому за Россию обидно". Сегодня детище Ивана Солоневича, увы, нельзя назвать даже околомонархическим изданием. Грустно и обидно. Анекдот - это ведь просто поучительный случай из истории, а чтобы было смешно - совсем не обязательно.

Игорь Воронин

Помочь, проекту
"Провидѣніе"

Одежда от "Провидѣнія"

Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru

Застолби свой ник!

Источник — “Монархист”