Поиск

Навигация
  •     Архив сайта
  •     Мастерская "Провидѣніе"
  •     Одежда от "Провидѣнія"
  •     Добавить новость
  •     Подписка на новости
  •     Регистрация
  •     Кто нас сегодня посетил

Колонка новостей


Чат

Ваше время


Православие.Ru


Видео - Медиа
фото

    Посм., ещё видео


Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Форма входа

Помощь нашему сайту!
рублей ЮMoney
на счёт 41001400500447
( Провидѣніе )

Не оскудеет рука дающего


Главная » 2017 » Февраль » 2 » • Материалы для русского трибунала •
12:42
• Материалы для русского трибунала •
 

providenie.narod.ru

 
фото
  • Массовые убийства
  • О расстрелах узников тюрем
  • Немного о расстрелах
  • Расстрелы в Белоруссии
  • Дорога смерти
  • Мировая общественность
  • На фоне новой войны
  • Для будущего суда
  • По старой коммунистической традиции
  • Иллюстрации
  • Помочь, проекту "Провидѣніе"
  • Массовые убийства в 1941-ом
    Львов и другие города

    Еще один материал на тему расстрелов узников тюрем НКВД на Западе УССР и Белоруссии в первые дни войны с нацистской Германией: автор: Бальбуза Г.М. Статья "Трагедия узников Луцкой тюрьмы в июне 1941 г."

    Цитата:"Я, видя, как убегают через ограду, и сам устремляюсь за одним крепкого телосложения юношей, но его скашивает очередь, и он мертвый падает на меня и мы оба летим вниз. Его труп прикрыл мою голову, его же кровь залила мое лицо... На меня еще стали падать трупы. Ощутил их непосильное бремя

    Еще долго стреляли энкаведисты по людям, которые бежали сюда, искать избавления от смерти. В конце концов, стрельба поутихла, вповалку лежали на дворе живые и мертвые. Только раненные стонали: одни просили помощи у Бога, другие просили добить их, а кое-кто призвал к мести палачам.

    Лежа под трупами, я слышал беспрерывные глухие выстрелы на западном дворе. Это из пистолетов добивали раненых. Когда там закончили достреливать, перешли на восточный двор. Ловко каждый из них подбегал к раненому и пускал пулю в лоб. Раненых было очень много, были и такие, что имели лишь незначительные царапины, но стоило палачам увидеть на ком-то свежую кровь, стреляли, ничего не спрашивая.

    И снова слышу громкий вопль: "Внимание! Кто живой поднимайтесь, стрелять больше не будем." Такой призыв был повторен несколько раз. Приложив немало усилий, мне удалось немного освободиться от горы трупов, и я поднял голову.

    Увидев немало людей, которые пятерками стояли возле входных дверей тюрьмы, поднимаюсь и я. Возле меня энкаведист с нацеленным на меня пистолетом. "Ранен?" - кричит. "Нет, - говорю, - я не ранен, только измазанный чужой кровью".

    Счастье, которое на мне не было свежей крови, а то бы он, не спрашивая, нажал бы на спуск пистолета. Вытерся я так и становлюсь в заднюю пятерку. Снова вопль: "Работать будете?" "Будем, будем, гражданин начальник. Все, что только скажете, будем делать", - послышались голоса. Разводят нас по камерам нижнего этажа.

    В скором времени вопль: "Выходи на работу!" Выхожу на западный двор. Боже мой, что я здесь увидел! Человеческий ум не в силе всего этого передать: огромный двор было усеян трупами, фрагментами тел. Подпорная стена двухэтажного крыла - вся доверху забрызгана кровью, облеплена кусочками мяса... Эту резню учинили гранаты, брошенные энкаведистами на головы сбитой массы узников из окон..

    В глубокие ямы от немецких бомб, которые были еще немного углубленные и удлиненные, мы сносили трупы и шматы тел, посыпая все это заранее приготовленной негашенной известью.

    Выносились трупы и из конюшни, которая находилась рядом на дворе. Там было свыше 70 трупов со скрученными назад руками. Их не стреляли, а покололи штыками" www.nbuv.gov.ua

    Роберт Конквест о расстрелах узников тюрем НКВД в начале войны

    В минувшем году, работая над очерком «Обратная сторона победы» (о репрессиях в Крыму в годы ВОВ), просматривал различные материалы. Что-то впоследствии было использовано в тексте, что-то отсеялось. Один из таких «отсеявшихся» источников - маэстро Р.Конквест и его легендарное творение «Большой террор».

    Честно скажу, заказывал в читальном зале эту книгу скорее из чистого интереса - был наслышан, но ранее не приходилось читать. Книга (двухтомник) была в чудовищном состоянии, причем, если первый том еще более-менее сохранился, то второй реально было страшно листать.

    Тем не менее, несмотря на то, что в данной работе не встретил никаких материалов по Крыму в рассматриваемый период, кое-какие выписки оттуда, касающиеся событий ВОВ, я себе все-таки сделал.

    Одну из них, затрагивающую вынесенную в заголовок тему расстрелов узников тюрем НКВД в первые военные месяцы, воспроизвожу здесь:

    «Когда советские войска начали отступать, были предприняты попытки эвакуировать заключенных НКВД. Во-первых, требовалась их рабочая сила, а во-вторых, считалось, что они, конечно, с радостью встретят своих освободителей, даже освободителей-нацистов. Но отступление было настолько беспорядочным, в особенности, на Украине, что на практике эвакуация зачастую оказывалась невозможной.

    Тогда заключенных стали в массовом порядке ликвидировать. Есть сведения о массовых убийствах в Минске, Смоленске, Киеве, Харькове, Днепропетровске, Закарпатье и во всех прибалтийских республиках. Недалеко от Нальчика находился молибденовый комбинат, на котором работали зеки. По приказу наркома внутренних дел Кабардино-Балкарской республики всех их расстреляли из пулеметов.

    Есть сведения, что однажды при отступлении была собрана большая группа из заключенных в 29000 человек. Когда появилась опасность дальнейшего продвижения немцев, в результате чего пришлось бы бросить лагерь в Ольчинской, НКВД отпустил на свободу всех, чей срок не превышал пяти лет, а остальных расстреляли 31 октября 1941 года».

    Цит.: Конквест Р. Указ. соч. - т.2/пер. с англ. Л.Владимирова - Рига: «Ракстниекс», 1991. - с.319-320

    Немного о расстрелах узников тюрем НКВД летом 1941 г.

    Без преувеличения можно сказать, одна из наиболее замалчиваемых российской официозной историографией тем. Кое-какие сведения по ней есть, однако по ряду причин этого вопроса стараются не касаться. А в настоящее время заниматься этим вопросом в РФ, очевидно, станет и вовсе небезопасно - не ровен час, обвинят в "пересмотре итогов". Как бы там ни было, факты - упрямая штука.

    Ранее, в комментарии к посту man with dogs высказывал свои соображения по этому поводу. Изложу их и здесь:

    - эти бессудные расстрелы - еще одно наглядное свидетельство преступности большевистской (сталинской) системы, т.к. под прикрытием военной необходимости нарушались даже советские нормы - как еще называть расстрел осужденных к тюремному заключению, просто чтобы ЗК не попали в руки немцам?

    - нацисты в полной мере использовали это преступление в своей пропаганде: произвели раскопки, торжественные похороны жертв, а потом еще и пропагандистские фильмы сняли. (фрагмент из одного такого фильма был воспроизведен в документалке Россиия в войне. Кровь на снегу - кадры эксгумаций и опознания тел расстрелянных во Львове).

    - эти и довоенные советские преступления на Западной Украине способствовали росту антисоветских и антирусских настроений, и отчасти и в этом следует искать корни неприязни тамошних жителей к "московитам". Можно с уверенностью сказать, что сталинский режим своей "мудрой" политикой сам создал почву для массового повстанческого движения - не будь этих злодеяний, разрушения храмов и уничтожения местной национальной элиты - едва ли движение ОУН-УПА смогло бы продержаться столь долго.

    То есть в данном случае сталинский режим сам, своей "мудрой" политикой на Западе Украины, в 1939-1941 гг. способствовал тому, что местные жители радостно встречали гитлеровцев, и потом, на протяжении долгого времени, оказывали поддержку столь любимой нынешними киевскими идеологами с майдана ОУН-УПА.

    Весьма интересное обсуждение по этому поводу нашел на форуме сайта Reibert.info. Там приведены директивы, выдержки из воспоминаний и другие документы по этой весьма малоизученной теме.

    Некоторые материалы считаю необходимым воспроизвести здесь : "Из тюрьмы в г. Чертково заключенные в числе 954 чел. 2-ого июля с.г. были выведены пешком в направлении г.Умани.

    В пути следования группа заключенных ОУНовцов пыталась учинить бунт и бежать, в связи с чем 123 заключенных - членов ОУН были расстреляны.

    20-ого июля по прибытии этапа в г. Умань в связи с создавшейся обстановкой на фронте (прорвавшиеся немцы находились в 20-30 клм. от Умани), по распоряжению военного прокурора и руководства НКГБ УССР заключенные следственные и осужденные за контрреволюционную деятельность в числе 767 были расстреляны, трупы их зарыты.

    Остальные 64 заключенных, осужденных за бытовые преступления, освобождены."

    А вот еще материал о расстрелах в г.Чортков (цифры немного разнятся): "Студент педучилища Богдан Джумага решил проверить распространявшиеся страшные слухи. Он незаметно подобрался к тюрьме со стороны расположенного рядом здания суда и услыхал крики «Спасите, убивают! Я не виновата! Что вы делаете? Бог вас накажет! Спасите!». Второй раз он взял с собой для маскировки мяч и бросил его в строну ворот. Забирая мяч под злые окрики охранника, он сквозь рокот моторов услышал крики и стоны одновремённо многих людей. Можно было различить «Господи! Убивают! Палачи!».

    Приказ об эвакуации особо важных подследственных, как и везде, выполнялся плохо. В специальных эшелонах, которых не хватало, из Чорткова через Тернополь были отправлены 94 з/к, из них 65 прибыли в Верхнеуральск. Еще 470 чортковских узников, из 500 отправленных Киевским эшелоном, прибыли 16.07 41 в Чкалов. Остальные «убыли по 1 категории» (расстрел).

    2 июля, перед отступлением, из-за отсутствия вагонов, из Чорткова в Умань был отправлен пешеходный этап 954 з/к. Охрана - 56 надзирателей и полурота бойцов стройбатальона. Мешки с хлебом и мукой узники несли на плечах. Жители придорожных сёл пытались передавать воду, продукты, некоторые за это были на месте расстреляны охраной.

    Во время бомбёжки, по пути в Каменец-Подольский, группа заключённых пыталась бежать, и также была расстреляна. Добивали упавших на дороге, обессилевших от голода и пыток. По отчёту НКВД, в пути расстреляны 123 чел. 20 июля этап прибыл в Умань.

    Из 64 з/к, осуждённых по бытовым статьям, были освобождены, согласно приказу, только 33, остальных - 31 поляка - оставили в тюрьме. По распоряжению Военного прокурора фронта майора ГБ Ткаченко, в связи наступлением немцев, 767 этапированных из Чорткова 27.07.41 были расстреляны и зарыты во дворе Уманской тюрьмы. В том же отчёте, датированном 31.07.41, есть фраза: «Весь надзирательский состав прибыл в Харьков. Ценности заключённых сданы в Харьковский Финотдел НКВД СССР».

    После прихода немцев было проведено перезахоронение жертв Уманской тюрьмы. При этом были полностью или частично опознаны по имеющимся в одежде документам около 70 тел узников из Чорткова. Их список был опубликован тогда в газете «Краковские вести». Теперь, на основании исследований архивных документов, прессы, свидетельств очевидцев, Львовское общество «Пошук» воссоздало список 798 жертв Чортковского этапа в Умань".

    Нужно отметить, что массовые расстрелы происходили не только в ЗУ, но и в Прибалтике, Белоруссии. Данные по Белоруссии: "по состоянию на 22 января 1942 г. из оккупированной территории было вывезено 9573 заключенных, не удалось эвакуировать - 16 048 заключенных, из них: остались в тюрьмах - 13 953 заключенных, бежало в пути при бомбежках - 530, незаконно расстреляно конвоем в пути - 714 заключенных".

    Неплохо, конечно, в перспективе собрать еще свидетельств и документов по этой теме...

    Расстрелы в Белоруссии в начале войны

    Строго для коллекции - как источник информации для последующего сопоставления и анализа - что из приведенного фрагмента соотносится с реальностью, что нет. Вокруг темы расстрелов в первые военные месяцы действительно много спорных моментов, которые рассматривать нужно и должно. А чтобы это делать, надо иметь перед глазами оригинальный текст.

    (глава из книги Юзефа Мацкевича "Катынь", 1988 г.)

    Глава 7

    ИЮНЬ 1941 ГОДА Поражение Красной армии. Кровавая расправа советских властей с заключенными.

    На рассвете 22 июня 1941 года вдоль всей границы, отделявшей на востоке Европы сферу немецкой оккупации от сферы советской оккупации, загрохотали орудия. Гитлер напал на Советский Союз неожиданно. СССР судорожно вооружался, но к этому дню еще не был готов к войне.

    Удар немецкого стального кулака был так мощен, что советская армия прямо рассыпалась. Первое слабое сопротивление на границе вскоре превратилось в массовое поражение. Немцы окружали целые армии. Число пленных росло с головокружительной быстротой. Немцы брали город за городом, сминали линии обороны, продвигались вглубь, захватывали заводы, шахты, запасы зерна и бесценного сырья.

    Военное поражение Советского Союза, тяжеловесность его аппарата, беспомощность командования, выведенный из строя транспорт, перерезанная связь, потеря авиации - все это вместе приняло размеры доселе неслыханные в истории войн.

    Военные события этого периода относятся совсем к другой области и даже косвенно не затрагивали бы интересующий нас вопрос, если бы не некоторые обстоятельства, связанные с отступлением Красной армии. Речь идет о советских методах в отношении заключенных. Знаменательный факт: в стадии предельной дезорганизации, перед лицом поражения, когда целые армии попадали в плен или разбегались по лесам, когда советские власти бросали во многих местах огромные запасы сырья и продовольствия, не успевали вывезти архивы, не забирали документы, они проявили величайшую активность и предусмотрительность при ликвидации тюрем.

    Что их к этому принуждало? Какой патологический комплекс террора или просто какие обстоятельства привели к тому, что единственной организацией на территории СССР, действующей четко и исправно, были НКВД-НКГБ? Трудно на это ответить. Во всяком случае, бросалось в глаза стремление властей не допустить, чтобы немцы захватили хоть одного заключенного. Эвакуировали все тюрьмы и концлагеря. Там же, где из-за слишком быстрого продвижения немцев эвакуация была невозможна, совершались массовые казни, массовое кровавое уничтожение заключенных.

    Правило это не знало исключений и потому самым убедительным образом опровергает позднейшую советскую версию о лагерях польских военнопленных, якобы оставленных под Смоленском. Поэтому нижеприведенные факты, хотя и могут показаться не имеющими отношения к катынскому преступлению, в действительности тесно связаны с ним.

    Одна и та же судьба выпала на долю всех тюрем и лагерей, вне зависимости от того, были ли они разбросаны на оккупированных территориях от Эстонии до Бессарабии или на собственной территории Советского Союза. Многие из тех заключенных, что пережили этот леденящий кровь мартиролог эвакуации и расправ, а потом так или иначе попали на свободу, дали за границами Советского Союза подробные свидетельства. Их показания, отличаясь по конкретным обстоятельствам, точно совпадают в одном - в том, что касается методов расправы с заключенными.

    Показания большого числа польских граждан, которые пережили советскую оккупацию и советские тюрьмы, составили огромный архив, хранящийся польским правительством в эмиграции. Пользуясь этими материалами, польский исследователь Зверняк написал книгу "В большевистских тюрьмах 1939-1942".

    Документы, вошедшие в одну из глав этой книги, "Эвакуация тюрем после начала немецко-советской войны", снабжены картотечными номерами.

    Они содержат свидетельства об эвакуации тюрем в Киеве, Тернополе, Ровно, потрясающее описание пешего этапа в Москву, рассказы об эвакуации в Латвии и на границе с Финляндией, о страшных переживаниях заключенных в Бердичеве, которых пытались сжечь живьем. Эта работа Зверняка до сих пор не обнародована, не нашлось издателя...

    Среди многих свидетельств и показаний особенного внимания заслуживает рассказ подполковника Януша Правдица-Шляского. Здесь представлен классический образец вышеупомянутых советских методов.

    Дорога смерти

    Меня арестовали 21 февраля 1941 года в Гродно и вывезли в Минск. После допросов и следствия в Москве и в Минске меня держали в качестве политзаключенного в тюрьме НКВД в Минске.

    Когда началась немецко-советская война, Минск подвергался сильной бомбежке. Весь город горел. Мы испытывали недостаток воды и питания.

    Вечером 24 июня я услышал отголоски расправы с заключенными. Я отчетливо слышал поочередное открывание камер, стоны, борьбу и время от времени выстрелы. Потом говорили, что в рот заключенным насильно вливали яд. Мне трудно сказать, скольких убили таким способом. Шум приближающихся шагов, грохот открываемых дверей подвигались все ближе и ближе к моей камере...

    В последнюю минуту произошел один из самых крупных немецких налетов на Минск. Расправу прервали. После налета открыли все двери и приказали выходить на тюремный двор. Затем нас окружили сильной охраной и погнали бегом через пылающий Минск.

    В нашей группе было около 200 человек. В 5 км за городом нас остановили в лесу на отдых. Тут собрали всех арестованных из минских тюрем. Всех насчитывалось около 20000 человек. Группу, в которой я находился, как самую опасную, держали в стороне. Среди нас было 7 советских летчиков, у которых руки за спиной были связаны проволокой.

    Они были арестованы в последнюю минуту по подозрению в шпионаже. Я сообразил, что будет нехорошо дальше оставаться в этой группе. Своим мнением я поделился с ближайшими сотоварищами, и мы поодиночке начали удирать, смешиваясь с раньше выгнанными из Минска заключенными. Мое предчувствие оказалось верным. После того, как всех погнали дальше, группу, в которую я входил раньше, расстреляли на месте.

    Нас гнали на восток, деля на новые группы. Опасаясь, чтобы нас не узнали, некоторые начали менять свой внешний вид. Так например, я выменял свой костюм на худший у другого незнакомого мне заключенного. Благодаря тому, что у уголовников нашлись лезвия для бритья, товарищи сбрили мне бороду и усы.

    Группа, к которой мы присоединились, насчитывала около 3000 человек. В ее состав входили люди разного возраста - от стариков до детей обоего пола. Так мы шли. Увидев около себя девочку лет 12-ти, я спросил ее, за что ее арестовали. Она очень серьезно и удивленно ответила: "За контрреволюцию и шпионаж". Она была из Польши, из-под Несвижа.

    Нас гнали форсированным маршем. Кто не мог идти дальше, того убивали на месте, будь то ребенок, старик или женщина.На фоне этого кошмара происходили также чудеса... Когда некая госпожа Борковская из Лиды, старушка, без сил упала на дорогу, к ней подошел энкаведист и, пнув ее ногой, сказал: "И так подыхаешь, жаль на тебя пули". Случилось, однако, иначе. Борковская выжила. Я встретил ее позже в Лиде, в 1942 году.

    С одним товарищем по несчастью мы помогали председателю окружного суда в Луцке, Гедройцу, которого мучила астма. Он не мог идти. Видя, что подвергает нас опасности из-за постоянного отставания, он просил оставить его. Отдавая себе отчет в том, что его силы на исходе, а у нас не хватало сил его нести, мы вынуждены были его оставить. Его застрелили на наших глазах. Наши ряды редели все больше и больше. Идти становилось все труднее и труднее.

    Повсюду сновали энкаведисты и, опознав некоторых, отводили их в сторону и расстреливали. Остановки были короткие. Есть не давали. Мучала страшная жажда. Энкаведисты опознали одного из моих близких сотрудников по польской подпольной организации, скрывавшегося под псевдонимом "Оскар", бывшего председателя студенческой организации "Братская помощь" при Высшем коммерческом училище. У нас на глазах его отвели в сторону и выстрелили в него три раза.

    После первого выстрела несчастный подпрыгнул, раскинул руки и упал на кусты. Энка-ведист выстрелил в лежачего еще два раза и ушел, не обращая на него никакого внимания. Мы были уверены, что он погиб. Каково же было мое изумление, когда, вернувшись на родину, я увидел его живым-здоровым! Оказалось, что первая пуля попала в челюсть. Два следующие выстрела были сделаны небрежно и не попали в цель.

    Нас пригнали в город Игумень и там загнали в тюремный двор, где уже находилась другая группа. Нас дошло около двух тысяч, остальные погибли по дороге. Многих из моих знакомых расстреляли, среди них Казимежа Гумовского, Александра Полянко и ряд других. Местные жители назвали эту дорогу ДОРОГОЙ СМЕРТИ.

    На тюремном дворе после трехдневного голодания нам выдали по 100 граммов хлеба. Во время отдыха явились энкаведисты и начали вызывать некоторых по фамилиям. Вызвали и меня. Двое наивных отозвалось. Их сразу отвели в баню и там расстреляли. Под вечер прилетели немецкие самолеты. После этого налета нас сразу начали делить на группы по "преступлениям". Одних направляли направо, других - налево.

    С несколькими моими товарищами я попал в левую группу. В ней насчитывалось около 700 заключенных. Ночью нас вывели из тюрьмы и под сильной охраной погнали в восточном направлении.

    Пройдя 3≈4 км, мы вошли в лес и сзади услышали выстрелы. Оказалось, что начали стрелять в задние ряды колонны. Каждого брали за шиворот и убитого отбрасывали в сторону. Все прибавили шагу. Тогда шедшие сбоку энкаведисты открыли огонь.

    Мы бросились на землю. Как раз в это время подъехали машины с солдатами Красной армии, которые в панике бежали от немцев. Услышав стрельбу впереди, они решили, что это немецкая диверсия в тылу, и тоже открыли огонь - как по нам, так и нашему конвою. Только через некоторое время недоразумение выяснилось.

    Конвой НКВД пропустил машины, которые буквально проехали по лежащим на дороге заключенным.

    Когда красноармейцы уехали, наши конвоиры закричали:"Бегите в лес! Будем стрелять!" Я лежал на дороге рядом с Витольдом Дашкевичем из Лиды и держал его за руку. Когда он после этого приказа, захотел вскочить, я удержал его. Однако большинство вскочило и тогда конвой начал стрелять из автоматов и бросать гранаты. Грохот выстрелов и взрывов заглушал стоны раненых и умирающих. Мы поползли к придорожной канаве, в которой переждали стрельбу. Потом мы выползли из нее и убежали в лес.

    Таким образом нам удалось ускользнуть из рук наших палачей. Это происходило в ночь с 27 на 28 июня 1941 г. Отбежав примерно на километр, мы остановились отдохнуть на краю какой-то поляны. Вскоре прибыли другие уцелевшие. Нас собралось 37 человек. Группа, направленная в Игумени направо, была отведена на поляну в лесу, окружена и перестреляна из автоматов. Из этой группы спасся только один тяжело раненый. Немцы взяли его в госпиталь.

    Через некоторое время он вернулся домой. Людей, остававшихся в игуменской тюрьме, спасли местные жители, когда энкаведисты бежали. Одна из групп, которая не дошла до Игумени, была уничтожена вблизи города. Из нее выделили 11 уголовников, к которым обратился с речью капитан НКВД: "Сталин дарует вам жизнь и приказывает защищать родину!"

    Среди тех, кому удалось притвориться уголовником, был поручик Санковский, позднее попавший в лагерь для военнопленных в Германии, в Лангвассере. Пережитое им он описал в своих записках. Не знаю, что случилось с другими группами, этапированными из Минска.

    После трехдневных блужданий по лесам и болотам мы решили зайти в какую-нибудь деревню, сориентироваться в положении и поесть. Мы удачно попали в ничейную зону. Потом нас окружили немецкие патрули и направили в лагерь в Минск.

    Полковник Шляский упоминает, что дорогу, которую он прошел, местные жители назвали "дорогой смерти". Это название, надо признать, столь же банально, сколь точно. Подобную дорогу прошли в те времена десятки тысяч других заключенных. Никого не хотели оставить, никого - выпустить живым.

    Мировая общественность

    Ныне почти вся мировая общественность, постоянно знакомясь с описаниями немецких массовых убийств и немецких концлагерей, ничего не знает или не хочет знать о злодеяниях, совершенных большевиками во время их отступления летом 1941 года. Вдоль всей пограничной полосы были разбросаны многочисленные тюрьмы. Когда их открыли после отступления Красной армии, там были обнаружены груды трупов.

    Вот что говорит в показаниях за № 15741 свидетель-очевидец из села Васьковиче Дзисненского уезда Виленского воеводства:

    ...Когда в 1941 г. большевики отступали от немцев, они пытались убить всех приходских священников. Наш ксендз бежал из местечка и скрывался в деревне. В приходе в Язно большевики его схватили.

    А вот из картотеки свидетельство за № 15744 жителя местечка Вязынь Вилейского уезда того же воеводства:

    Когда после бегства большевиков открыли тюрьму в Вилейке, глазам местных жителей представилась страшная картина убитых энкаведистами заключенных. В одной камере висел на колючей проволоке труп человека, повешенного за челюсти; в другой - несколько голых мужчин и женщин без ушей, с выколотыми глазами.

    В саду, по соседству с тюрьмой привлекла внимание свежевзрыхленная земля. Ее раскопали и нашли сотни человеческих трупов. Это были жертвы массового истребления людей органами НКВД.

    Более широкую известность приобрело массовое убийство в большой тюрьме в Березвече Виленского воеводства. В ней сидели, главным образом, местные крестьяне, обвиненные во враждебном отношении к советской власти. Когда началась война, их не успели эвакуировать и просто всех убили. Через несколько часов после прихода немцев ворота тюрьмы были открыты и в ней насчитали около 4000 трупов.

    Характерным было массовое убийство в советском концлагере в Провенишках. На основании позднее собранных сведений, документов и рассказов двух единственных свидетелей, которым удалось избежать кровавой расправы, дело выглядело следующим образом.

    Провенишки находятся на территории Литовской республики. Во время советской оккупации 1940-1941 годов и создания так называемой Литовской ССР там был устроен концлагерь для уголовных и политических преступников. В начале войны с немцами часть заключенных вывезли.

    Осталось около 500 человек, которых охраняла литовская милиция, организованная большевиками. В момент, когда казалось, что Красная армия уже ушла, милиционеры сорвали красный флаг и вывесили национальный литовский. Через некоторое время к концлагерю подъехали танки, которые лагерная охрана приняла вначале за немецкие. Танки, однако, оказались советскими...

    Большевики окружили лагерь, сначала перебили тюремную охрану, обвинив ее в измене, а потом приказали заключенным собраться на дворе. Тогда въехали танки и открыли огонь из пулеметов. Толпа заключенных, видя, что она окружена, охваченная ужасом, все плотнее и плотнее сбивалась в кучу. Каждый искал спасения и прикрытия под телами товарищей, еще живых или сраженных пулями.

    Вскоре 500 человек лежали вповалку на земле. Тогда подошли солдаты и штыками принялись добивать раненых или подающих хоть какие-нибудь признаки жизни. Из общего числа выжило двое. Один раненый, но недобитый, а другой вообще невредимый, который, упав и вымазав свою голову кровью и мозгами убитого, лежал неподвижно, притворяясь мертвым. Эти двое выживших подробно рассказали о том, как проходила бойня.

    Однако самым нашумевшим массовым убийством в Польше, совершенным советской властью, была кровавая расправа с заключенными во львовских тюрьмах при приближении немцев в 1941 году.

    Этот факт, как и другие подобные ему, широко использовала немецкая пропаганда: в прессе публиковались обширные репортажи и фотографии, во Львов приглашали иностранных корреспондентов. Во Львове было убито свыше 1200 человек, которых не успели вывезти в глубь СССР.

    Из польских источников по этому делу еще до сих пор не собраны исчерпывающие материалы. Только профессор Владислав Студницкий, который во время немецкой оккупации собирал во Львове материалы о советской оккупации, издал впоследствии брошюру "Советское господство в Восточной Польше 1939-1941", пишет коротко на стр. 45:

    Накануне отступления советской власти и армии из Львова начались расстрелы. Жертвами стали прежде всего те, оставить которых живыми советские власти считали наиболее нежелательным. Расстрелы происходили следующим образом: заключенного вызывали, вели в погреб и по дороге, совсем для него неожиданно, убивали выстрелом в затылок. Так были расстреляны 600 украинцев, 400 поляков и 220 евреев.

    Подобные кровавые расправы, как уже упоминалось, проходили на огромной территории от Финского залива до Черного моря. Несколько позже была открыта, пожалуй, самая большая массовая могила в Виннице, на Украине. Там советские власти убили всех украинцев, которые были арестованы за проявление политических самостийных тенденций.

    На фоне новой войны

    На фоне новой войны и всех кровавых событий, потрясших основы мира, судьба 15 тысяч интернированных (а в СССР считавшихся военнопленными) польских военных, уже полтора года пропавших без вести, казалось, начала блекнуть, и вопрос о них ≈ затихать. Но именно этот новый водоворот военных событий, советские поражения и их влияние на соотношение международных сил, выбросили на поверхность загадку чудовищного преступления, как волны, взъяренные вихрем, вздымают какой-нибудь предмет, уже давно погребенный на дне моря, и являют его глазам изумленных моряков.

    Взято отсюда:

    http://community.livejournal.com/

    Список постов на тему расстрелов узников тюрем НКВД в первые военные месяцы:

    http://d-v-sokolov.livejournal.com/
    http://d-v-sokolov.livejournal.com/
    http://d-v-sokolov.livejournal.com/

    Материалы для будущего суда над оккупантами

    Голодомор в Воронежской области в 1946-1947 годах

    В 1946-1947 годах коммунисты устроили в СССР еще один голод. За это время они вывезли из страны в качестве "гуманитарной помощи" в страны Восточной Европы, Германию и даже Францию несколько миллионов тонн зерна. Между тем собственное население, как правило самое бесправное - т.е. сельское, из-за неурожая 1946 года было обречено на голодное существование.

    Голод заставлял крестьян идти на различные незаконные действия, чтобы выжить. Нередко сами колхозные руководители нарушали закон, выдавая хлеб крестьянам до выполнения плана государственных заготовок.

    В сентябре – октябре 1946 г. ЦК и Совет министров отреагировали на это двумя специальными постановлениями по усилению охраны хлеба.

    Эти постановления напоминали карательным органам о необходимости тщательнее соблюдать закон 7 августа 1932 г. ("закон о пяти колосках").

    В течение ближайшего года усилившиеся репрессии направлялись прежде всего против председателей колхозов и сельских активистов; всего пострадало за этот год порядка 30 тыс. человек, из которых около 2,5 тыс. было расстреляно.

    Советское правительство всячески стремилось скрыть масштабы трагедии 1946-1947 гг. от собственного народа и от Запада. В средствах массовой информации упорно создавалась иллюзия успешного преодоления трудностей, улучшения положения в стране.

    В самый разгар голода весной 1947 г. в главной газете Союза — "Правде" царило праздничное настроение. Первомайский номер сообщал о трудовых успехах колхозов на весеннем севе: "Советский народ с радостью узнает о том, что колхозники районов, особо сильно пострадавших от засухи, успешно преодолевают трудности, самоотверженно борются за высокий урожай. Курская область засеяла почти на 400 тыс. га больше, чем в прошлом году.

    На 500 тыс. га больше в сравнении с прошлым годом засеяли колхозы Воронежской области. Колхозы Украины, борясь за осуществление своих обязательств, принятых в письме тов. Сталину, выполнили на 105% план сева яровой пшеницы.

    Молдавская ССР, сильно пострадавшая от засухи, в нынешнем году выполнила план колосовых культур на 109%". В публикации специально были названы области составлявшие в то время центр массового голодания сельских жителей и, в первую очередь, колхозников.

    В той же газете за 2 мая был помещен отчет о первомайском параде и демонстрации на Красной площади. В передовице под громким названием "Вперед, к полной победе коммунизма в нашей стране" говорилось о том, что "потребуются напряженные усилия, чтобы успешно провести весенний сев, добиться богатого урожая и двинуть вперед наше сельское хозяйство", но ни слова о голодавших колхозниках которые, по замыслу автора, должны были все это сделать.

    Тем не менее о том, что в чернозёмных хлебородных районах снова умирают от голода люди было прекрасно известно кремлёвским фараонам. 31 декабря 1946 г. Берия писал Джугашвили: "Представляю Вам полученные от т. Абакумова сообщения о продовольственных затруднениях в некоторых районах Молдавской ССР, Измаильской области УССР и выдержки из писем, исходящих от населения Воронежской и Сталинградской областей, с жалобами на тяжелое продовольственное положение и сообщениями о случаях опухания на почве голода.

    В ноябре и декабре с.г. в результате негласного контроля корреспонденции Министерством государственной безопасности СССР зарегистрировано по Воронежской области 4616 таких писем и по Сталинградской — 3275". АПРФ. Ф. 3. Оп. 30. Д. 349. Л. 112

    По старой коммунистической традиции

    По старой коммунистической традиции люди, писавшие правду о голоде и разрухе в "социалистическом отечестве" пополняли легионы узников сталинского гулага как "враги народа".

    А вот сами выдержки из этих писем простых людей, живущей под гнётом тирании джугашвили и кагановичей:

    Из информационной сводки отдела "В" МГБ СССР Декабрь 1946 г. По Воронежской области.

    15. XI. 46 г. «…Надвигающийся голод страшит, моральное состояние подавленное. Дети наши живут зверской жизнью — вечно злы и голодны. От плохого питания Женя стал отекать, больше всего отекает лицо, очень слабый. Голод ребята переносят терпеливо, если нечего поесть, что бывает очень часто, молчат, не терзают мою душу напрасными просьбами». (Ефремова М.С., Воронежская обл., ст. Бутурлиновка, Главмука, — Ефремовой Н. А., пп 39273).

    20. XI. 46 г. «…Мы сейчас находимся в крайне затруднительном положении, которое до сих пор не выправилось, да и вряд ли его можно выправить. За этот год нам придётся, вероятно, кое-кого из нашей семьи не досчитаться в живых, так как уже сейчас начинаем пухнуть от голода». (Пустовалова М.И., г. Воронеж, Никитинская, 46 ВПМУ и ЦЭМ, — Пустовалову Т. А., пп 33846).

    24. XI. 46 г. «…Дома дела очень плохие, все начинают пухнуть от голода: хлеба нет совсем, питаемся только жёлудями». (Ершов В.В., Воронежская обл., г. Борисоглебск, ул. Ярмарочная, д. 57, — Ершову П. В., пп 61500). 24. XI. 46 г. «…Жить нам нечем: нет ни хлеба, ни картошки, мы начинаем отекать от голода и погибаем». (Ендовицкая А.И., Воронежская обл., Подгоренский р-н, х. Вязовый, — Ендовицкому С. П., пп 90244).

    24. XI. 46 г. «…Мы погибаем от голода. Хлеба нет, есть нечего. Жить осталось считанные дни, ведь питаясь водой, можно прожить только неделю». (Бобровский А.С., Воронежская обл., с. Бегрибановка, ул. Трудовая, д. 40, — Бобровскому И. В., пп 89485-В).

    16. XI. 46 г. «…Жизнь наша никуда не годится, продуктов питания у нас нет и купить их не на что. Мы совсем погибаем: есть нечего. Можно ли жить дальше? Так жить не хочется, живым бы лёг в могилу. Как только наступает утро, Галочка просит есть. А что я ей дам?» (Колесникова Н.И., Воронежская обл., Кантемировский р-н, ст. Кантемировская, ул. Рабочая, д. 32, — Колесникову Д. И., пп 29386-И).

    1. XI. 46 г. «…Живём мы в кошмарных условиях. Есть нам совсем нечего, питаемся только жёлудями, а от этой пищи мы едва таскаем ноги. В этом году умрём от голода». (Плужников А.И., Воронежская обл., г. Калач, Подгорненский с/с, к-з им. Красной Армии, — Плужникову И. И., пп 09866).

    12. XI. 46 г. «…Жизнь становится тяжёлой, хлеба людям не дают, а кто получает, то не больше 250 г. Люди умирают, не болея. Смертность очень велика. Страшит весна: уже сейчас цены на продукты ужасно поднялись, что же будет весной». (Велоржева, Воронежская обл., г. Павловск, проспект Революции, д. 13, — Пискарёву А. Ф., пп 30163).

    21. XI. 46 г. «…Несколько слов о своей жизни: не работаю, сил нет, совсем ослаб, уже начинаю опухать от недоедания. У кого есть хоть маленькая поддержка, те ещё дышат, а у кого нет, те уже пухнут. Наверное, пропаду ни за что. Если есть какая-нибудь крупа или фасоль, кукуруза, картошка, то привезите, а то совсем погибаю. Ещё чесноку, луку, а то дают один суп и тот несолёный, уж зубы начинают качаться. Как трудно пережить это время». (Жуков Н.С., г. Воронеж, д. 26, п/я 90, 2 филиал, — Титаревой Д. А., Воронежская обл., ст. Лиски, ул. Советская, 6).

    29. XI. 46 г. «…Живу я очень плохо, сижу целыми днями совершенно голодная и уже нет моих сил так жить. Иногда даже хочется наложить на себя руки, но жаль оставить своих деток сиротами. Мне стыдно просить у тебя помощи, но голод заставляет. Ты сама мать и знаешь, как тяжело смотреть на детей, когда они голодные». (Менякова Н.А., г. Воронеж, ул. 20 лет Октября, д. 141, — Паршиной А. П., Воронежская обл., Ново-Усманский р-н, с. Рогачёвка).

    26. XI. 46 г. «…Жизнь наша плохая, продукты всё дороже и дороже. Когда придёшь на базар, так становится жутко. К продуктам, особенно с нашими деньгами, не подойдёшь. Не знаю, как дальше будем жить. Очереди за хлебом стоят с вечера, но мы почти не ходим, потому что бесполезно. Голова ходит кругом от дум и от питания. Продавать нечего, не знаю или с ума сойду, или умру, белый свет не мил, рада бы смерти, но нет её. Вот какая настала жизнь». (Попова Н., г. Воронеж, ул. Героев Революции, 25, — Попову А. Н., г. Курск, ст. Рыжково, з-д III, УВСР № 7).

    2. XI. 46 г. «…Осталась у меня одна козочка и придётся мне её продать. Мы погибаем, картошка вся, хлеба не дают, совсем нечего есть. Помоги хоть чем-нибудь, пришли вызов мне, я приеду к тебе. Мне всё равно погибать от голода или здесь, или в дороге. Пишу тебе письмо, а у самой в глазах слёзы, я уже целую неделю ничего не ела, хожу голодная, что люди дадут, то и поем». (Япрынцева Н.Г., Воронежская обл., Ново-Усманский р-н, ул. Свободы, д.14, — Япрынцеву М. С., Эстонская ССР, г. Кохтла-Ярве, Газсланцестрой, п/я 30, общежитие). 20. XI. 46 г. «…Тяжело жить и морально и материально, а тут ещё надвинулся голод.

    Ведь в Воронежская области страшный недород. Муки, хлеба коммерческого получить нет возможности, очереди тысячные, люди едят жмых. Вот и живи как хочешь. Смерть хотя и близка, а страшно от голода умирать. Ну, да всё равно, лишь бы поскорей. Я так устала, так тяжело жить». (Иванова К.И., г. Воронеж, ул. Разина, 13, кв. 5, — Иванову Н. В., Грозненская обл., Горский р-н, ул. Центральная, 8, кв. 4).

    К весне 1947 г. в одной только Воронежской области число больных с диагнозом «дистрофия» составляло 250 тыс. человек, всего по РСФСР — 600 тыс., на Украине — более 800 тыс., в Молдавии — более 300 тыс. Таким образом, не менее 1,7 млн человек в СССР числились «официально голодающими», смертность от дистрофии достигала 10 % от общего числа людей, которым был поставлен этот диагноз» Особенно высокой была детская смертность, в начале 1947 г. составлявшая до 20 % общего числа умерших. В ряде областей Украины и Черноземья были отмечены случаи каннибализма.

    Проблему неурожая усугубило правительство, которое выгребало из колхозов зерно подчистую. Для того, чтобы обезумевшие от голода люди не пытались "утащить" себе хоть что-то, к "расхитителям" применялись самые жесткие меры - например, за кражу 3 килограмм зерна женщины из одного колхоза Воронежской области были отправлены в лагеря на 8 лет. Их дети остались сиротами. Между тем, только в 1947 году из-за неправильных условий хранения сгноили несколько миллионов тонн зерна.

    Итогом этого геноцида было бегство из деревни до 10 млн. трудоспособного населения, смерть до 2 млн. человек от голода, при этом детская смертность (дети до 1 года) превысила 500 тыс. человек. Их убили коммунисты, и мы должны об этом помнить всегда.

    Помочь, проекту
    "Провидѣніе"

    Одежда от "Провидѣнія"

    Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru

    фото

    фото
    фото

    фото

    Nickname providenie registred!
    Застолби свой ник!

    Источник — rpczmoskva.org.ru

    Просмотров: 758 | Добавил: providenie | Рейтинг: 4.6/10
    Всего комментариев: 0
    Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
    [ Регистрация | Вход ]
    Календарь

    Фонд Возрождение Тобольска

    Календарь Святая Русь

    Архив записей
    2009

    Тобольскъ

    Наш опрос
    Считаете ли вы, Гимн Российской Империи (Молитва Русского народа), своим гимном?
    Всего ответов: 213

    Наш баннер

    Друзья сайта - ссылки
                 

    фото



    Все права защищены. Перепечатка информации разрешается и приветствуется при указании активной ссылки на источник providenie.narod.ru
    Сайт Провидѣніе © Основан в 2009 году