<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
Холокост - греч. всесожжение, евр. шоа (шоах), отсюда англ. шоу- представление, спектакль, и шок - сильное, ошеломляющее воздействие.
Во время войны и в первые послевоенные годы еще говорили о массовых убийствах с помощью пара, электрического тока, сжигании живьем, переработке евреев на мыло или сдирании кожи на абажуры и даже сбрасывании с деревьев и т.д. Но все эти варианты были преданы забвению и заменены газовыми камерами и сожжением трупов в крематориях.
Мифология «холокоста», поддерживаемая обязательными в ряде стран социально-политическими ритуалами и регулярно ретранслируемая СМИ, выполняет в современном массовом сознании ту же роль, что и ритуальные жертвоприношения древности, что позволяет говорить о создании новой религии «холокоста», использующей в качестве объекта культового поклонения образ «страдающего еврейства» как коллективного мессии.
На одном из сионистских собраний было прямо заявлено: «Если планы наши не исполнятся путем финансового влияния, то мы должны подтолкнуть наш народ к величайшим страданиям, чтобы сплотить его». Как позднее заявлял известный каббалист М. Лайтман: «поскольку наш народ не очень склоняется к избранию «Пути Торы», Творец подталкивает нас к принятию этого пути страданиями.
Послав нам катастрофу (холокост), он вернул нас в Эрец- Израиль (Израиль), вручил нам ее (эту землю)» (Алеф,7.3.1996)» (О.Платонов, Исследование холокоста. Глобальное видение. Материалы международной тегеранской конференции,11-12 декабря 2006 года, М.,2007, с.8).
Миф о холокосте, препятствующий историзации нацистских преступлений в отношении «евреев», совершенных в сотрудничестве с сионистскими организациями во время Второй Мировой войны, скрывает правду о ритуальных жертвоприношениях как способе генетического воспроизводства «еврейской общины», точнее, галахического интернационала, использующего методы генетической селекции, т.н. «обрезания больных и сухих ветвей» как орудия реальной генополитики.
Достижение того результата, что, как говаривал Розанов, «евреи себя отлично чувствуют», получается за счет оккультного подавления и присвоения «галахическим еврейством» жизненной силы порабощенных народов. И в этом отношении «холокост» как жертвоприношение «отцовского» негалахического еврейства имеет тот же религиозный оккультно-мистический смысл.
Ее постоянные избиения в СМИ и в общественной жизни на протяжении последних сорока лет привели к глубокой духовной депрессии, о чем знает каждый, кто встречается с немцами (…). Молодежь, раздавленная и деморализованная вездесущей ложью о самой сущности немецкого народа, отказывается рождать детей в количестве, достаточном для обновления поколений» (Ж.Тей, Освободить мир от чудовищной лжи, Исследование холокоста, с.259-260).
Тот же оккультно-магический прием ритуального жертвоприношения- отсечения и сожигания «сухих ветвей», генетического «сошняка» с последующим возложением чувства коллективной вины за гонения старообрядцев на представителей господствующей Церкви, применялось, хотя и в меньших масштабах и с неизмеримо меньшим эффектом и при мифологизации старообрядческих «гарей», русского «холокоста».
Слово «гарь» в литературном языке имеет негативный оттенок (горелый лес, горелая изба, вообще все, тронутое огнем, негодное к употреблению), свидетельствующий о позднем миссионерском происхождении этого термина, относящегося к «самосожжению» (как «хлысты», «дырники», «морельщики» и т.д.) и отражает идеологическую установку Господствующей Церкви на использование «гаревого навета» как орудия маргинализации старообрядчества.
Современные знания о «черных» политтехнологиях, использующих агентурную провокацию в качестве информационного повода для воздействия на массовое сознание, позволяют рассматривать старообрядческие «самосожжения» как продукт информационных технологий, легенду прикрытия, социально-политический миф, действующий по принципу негативного отражения и выполняющий функцию информационного сопровождения активных мероприятий.
Библейская история не знает примеров «самосожжения», которые могли бы служить священным образцом для религиозного подражания.
Об отношении Церкви к самоубийцам говорится в 14 -м правиле Тимофея епископа Александрийского. Если «кто подъемлет на себя руки, или повержет себя с высоты», если «соделал сие от обиды человеческия, или по иному какому случаю от малодушия: и о таковом не подобает быти приношению, ибо есть самоубийца». Толкователь сего правила замечает: «Подобно тому, как подлежит наказанию тот, кто лишает жизни другого, так же точно подлежит наказанию и тот, кто сам себя лишает жизни (…).
Лишивший сам себя жизни тем самым перестает быть живым членом церкви, а потому церковь не может подвергнуть его одному из наказаний, установленных для живых ее членов (…).
Настоящее правило предписывает, что «не подобает быти приношению», т.е., что не должны быть совершены отпевание в церкви и литургия за упокой души его, а, следовательно, не должен быть погребен на освященном кладбище…». Церковное Предание знает, однако, по крайней мере, два случая канонизированного самоубийства «ради сохранения чистоты девства» при существующей действительной угрозе от гонителей, использованные старообрядческими апологетами «самосожигания» для богословского обоснования практики «самоубийственных смертей» – мч. Пелагии и мч. Домнины с дочерьми. Первая выбросилась из окна, другие утопились.
Из Священного Писания хорошо известна древняя практика всесожжения – принесение в жертву через сожжение на огне жертвенного животного или человека, а также сожжение преступника на костре как генетически происходящая от жертвоприношения всесожжения форма гражданской казни.
Сохранив ритуальные способы казни, христианское государство сохранило и замаскированные человеческие жертвоприношения. В случаях казни еретиков и особо опасных государственных преступников, сопровождавшихся ритуалами расстрижения, разоблачения и проклятия, ритуальный характер казни – жертвоприношения является наиболее очевидным.
На Руси ритуальные казни были применены в отношении жидовствующих, новгородских еретиков. В эпоху раскола, когда главные действующие лица русской истории поменялись местами, ритуальным казням подверглись ревнители христианской веры.
Среди зачинателей раскола упоминается «некий великий и премудрый Вавила», о котором в одном из раскольнических сочинений говорилось: «Бысть родом иноземец, веры люторския, глаголати и писати учился довольновременнно в славней парижстей академии, искусен бысть в риторике, логике, философии и богословии, знал языки латинский, греческий, еврейский и славянский».
Остается только догадываться, какими путями и с какой целью этот француз-еретик (да француз ли?), воспитанник парижской Сорбонны, современник кардинала Ришелье, знающий не только ученые языки, но и еврейский, и, что самое удивительное, славянский, попал в леса под Вязники (…), «вериги тяжелые на себя положив», и стал проповедовать массовые самосожжения» (Цит.: А. Петров, Старообрядцы. Кто они такие? СПб-М., 2100, с. 8).
Протопоп Аввакум, признававший тайной действующей силой гонения на старое благочестие «латинян и жидов», будучи перед ссылкой в Мезень предан гражданской казни - расстрижению, совлечению риз, биению и проклятию, с иронией замечал: «Чудно, что тайный уд не обрезали по-жидовски». В ритуальных убийствах евреями христианских младенцев (из числа описанных Далем) обрезание является важной частью ритуала приготовления жертвы.
Кроме «латинян и жидов» в эскалации «раскола», а лучше сказать, «разводки» Русской Православной Церкви активное участие принимал многочисленный инородческий элемент тогдашнего Московского государства,-чудь, меря, мордва,-крепко державшийся языческого суеверия и колдовства, что и сейчас еще бытует в северных деревнях, и управляемый из единого антиправославного центра.
В «Отразительном писании о новоизобретенном пути самоубийственных смертей» инок Евфросин пишет о расколоначальниках «самосожигателей»: «Еще же к тому блудство и содомство обретесь в них; не освященнии же помраченных во учители ставляху и слепыя слепых на проповедь сляху, мороковь и орачов и иных бесодемон; чудинов же и мордвинов в деревни посылаху…» (ПДП, т. 58, с.102).
Таким образом, история русского раскола, по-видимому, есть печальная история о том, как два мордвина (Никон и Аввакум), поджигаемые «жидами», раскололи Русскую Православную Церковь.
О жидовской закваске, лежавшей в основании церковного раскола XVII века, говорит и патриарх Никон в письме к царю. «Да у меня ж в Воскресенском были два жидовина, крещеных во имя Отца и Сына и Святаго Духа. И от тех жидов един, ему имя Домиян, оставя православную святую христианскую веру, начал по старому жидовскому закону веру держати и святых постов не хранити, и во вся посты мяса ясти, и молодых чернецов развращать, для чего, де, вы не женитесь и мяса не едите, молоды, де, таковы, и иным всяким жидовским обычаем.
И про то его, Демьянка, жида учинилось ведомо мне, и я, сыскав доподлина, что впрямь развратились от святыя православныя христианския веры, и велел его, Домиянка, посмирять и сослать в Иверский монастырь.
И тот Демьянка другому жиду Мишке, сказал: «Не пробыть, де, и тебе без беды, ведь, де, и ты таков же, побежи, де, к Москве и скажи, де, за собой государево слово». И тот, побежав к Москве, сказал за собою твое, великого государя, слово. И ты, великий государь, присылал для другого жида, Домианка, думнова дьяка Дементия Башмакова да голов, и того Демьянка с женою его и с детьми, и Мишкина жида жену и детей, и на кого они сказали, и тех поимали же…» (ПЛДР, ХVII век, с.515).
Надо заметить, что «слово и дело» Государево, по понятиям ХVII века, означало формальное заявление о государственной измене или оскорблении Царского Величества, подлежавшее обязательной регистрации с последующим разбирательством в Тайном приказе.
Прот. Лев Лебедев следующим образом комментирует это событие: «Внешне мало заметную, но очень важную роль в деле патриарха Никона сыграла клеветническая интрига нескольких иноплеменников из числа работников Новоиерусалимского монастыря, действовавших заодно со своим сродником по плоти «лекарем царския аптеки» Даниилом, который систематически нашептывал Алексею Михайловичу разные сплетни и небылицы о Никоне. Патриарх в письме к Царю в 1667 году много говорил об этой интриге, придавая ей очень большое значение» (Прот. Лев Лебедев, Патриарх Никон, Богословские труды, № 24, с.150).
Связь «старообрядчества» с еврейским руководящим центром в Европе прослеживается в ХIХ веке. «Что делает окончательно порвавший с православием революционер А.И.Герцен (этот, по-видимому, галахический еврей, находившийся на содержании и под покровительством Ротшильдов, помогавших ему выколачивать арестованные царским правительством капиталы – прим.) за рубежом?
Он начинает выпускать газету «Общее дело» с целью создать зарубежный старообрядческий центр для борьбы с самодержавием, устанавливает контакты со старообрядческой эмиграцией и со старообрядцами, оставшимися в России» (О.Л.Шахназаров, Старообрядчество и большевизм, Вопросы истории, 2002, № 4,с.75).
По мнению исследователя, решающую роль сыграли старообрядцы, эти «виртуозы конспирации» в революционном движении. «Не случайно верующие РПЦ стали в конце ХIХ в. обвинять староверов в «ожидовливании» (Шахназаров, с.78).
В симбиозе еврейского старообрядчески-большевистского партийно-хозяйственого строительства представляет интерес отмеченный автором генезис Советов рабочих и солдатских депутатов как формы организации государственной власти от выборных советов, осуществлявших руководство старообрядческими общинами, например, у «федосеевцев».
Любопытна также едва ли не намеренная игра слов в названии членов социал-демократической партии «большевик» (партии Ваала?) и «большак» (большуха) – старшего, главы большой (старообрядческой, патриархальной) крестьянской семьи. Ср. в поэме Маяковского крестьянин, мужик, заинтересовавшийся политикой, говорит: «Есть какие-то большаки – у, сила!».
Видные старообрядческие капиталисты имели в своих жилах еврейскую кровь и тесные связи с еврейской революционной средой (Морозовы, Рябушинские, Мамонтовы), а некоторые, как например, председатель Государственной думы А. И. Гучков, сыгравший видную роль в заговоре против Царя, были галахическими евреями.
Тесные связи старообрядческих вождей и большевиков - ленинцев до сих пор составляют едва приоткрытую тайну Русской Истории. Некоторые факты их тесного взаимного сотрудничества в революции (укрывательство, финансирование, помощь в распространении пропагандистской литературы и т.д.) могут быть объяснены простым совпадением политических интересов. Но только кровное родоплеменное родство является допуском к строжайшим секретам жидовской магии и чернокнижия, над которыми трудились в старообрядческих общинах Урала и Поволжья основатели «советской» биохимии евреи Л.Карпов и Б. Збарский, волховавшие над разлагающимся трупом Ленина под руководством «мага и волшебника революции» Б.Красина, служившего электриком у капиталиста-старообоядца С.Морозова, в усадьбе которого «Горки» закончил свои дни набальзамированный под присмотром «галахических старообрядцев» идол пролетарской революции.
Пиромания была наследственной страстью поджигателей мирового революционного пожара. Прадед Ленина Мойше Ицкович Бланк был уличен в поджоге 23 домов в городе Староконстантиновке Новгород-Волынского уезда, совершенном им 29 сентября 1808 года. Чтобы отвести от себя подозрение в поджоге, подпалил и собственный дом (Истоки зла, М., 2002, с. 31).
Церковное предание уподобляет совершивших подвиг мученичества, как и Самого Подвигоположника Христа, жертвенному животному, агнцу всесожжения.
Побуждая к мужественному претерпению правительственных казней через сожжение в огне, увещая к мученичеству защитников старой веры, протопоп Аввакум обращается к богословию Владычней Жертвы, в церковной поэзии связанной с образом трех отроков в пещи Вавилонской (ирмос,7 и 8 п. канона). Разжженная Навуходоносором халдейская пещь становится символом правительственных гонений, а три еврейских юноши, неопальные вещественным огнем, изображают новых мучеников за веру.
Аввакум пишет в письме к боярыне Морозовой с сестрами: «Да помнишь ли три отроки в пещи огненней в Вавилоне? Навходоносор глядит- ано Сын Божий четвертой с ними. В пещи гуляют отроки, сам - четверт с Богом. Небось, не покинет и вас Сын Божий. Дерзайте, всенадежным упованием таки размахав, да и в пламя: «Навось, дьявол, еже мое тело, до души моей тебе дела нет. Аз есмь раба Бога Живаго и Сына Его Единородного, Света, Его же положи Наследника всем, Им же и веки сотвори (…) и паки пойте, в пещь идуще, огнем горяще: «Благословен еси, Господи Боже отец наших, хвално» и прочая до конца.
Ну, голупки, там три отроки, а здесь вас трое же и весь собор православных с вами же. Там не предстоящу пророку Даниилу со отроки в пещи, но духом – купно с ними. Тако и я: и аще и отдален от вас, но с вами горю купно о Христе Исусе, Господе нашем. Рабом Божиим всем пожженным вечная память трижды, большая» (ПЛДР, XVII век, М.,1988,с.558).
Очевидно, что пафос данного отрывка - в призыве к небоязненному приятию мучений за исповедание веры, к попранию страха смертного, а не в апологии самосожжения. Как подражание Крестной смерти Спасителя, христианское мученичество является подвигом свободного произволения и в этом смысле в богослужебных книгах употребляются в отношении подвига мученичества такие определения как «самозванный» и «самовольный».
Едва заметное смещение смыслового акцента в определении «самовольный» с «самоохотный» на «самоубийственный» в отношении подвига мученичества за веру в писаниях старообрядческих проповедников (и в первую очередь самого Аввакума) явилось, по-видимому, результатом сознательной фальсификации старообрядческого исповедания правительственными агентами из числа жидовствующих еретиков, как логическое продолжение тех инквизиционных мер, которые в ходе широкомасштабной информационно-психологической войны с ревнителями старой веры предпринимало правительство в лице наиболее изобретательных деятелей Тайного приказа.
Очевидный по нашему времени факт, что, пребывая в мезенской ссылке, а потом в пустозерском заключении, протопоп Аввакум по правилам спецслужб всех времен и народов находился в оперативной разработке по выявлению и установлению возможных контактов, никак не принимается во внимание «наивными» историками раскола.
Атрибутируя Аввакуму те немногие места из его посланий, которые с большой натяжкой могут быть истолкованы как одобрение самосжиганий, «наивные» историки игнорируют наличие таких экстралингвистических обстоятельств, которые могли повлиять на смысл написанного.
Большая часть посланий Аввакума не имеет автографов, но известны только в поздних списках (в том числе и толкующее вопрос о сожжении ревнителей старой веры письмо к Симеону, в котором Аввакум говорит о почитании сожженных по приказу правительства). Послания Аввакума, передававшиеся с ненадежными людьми, могли легко перехватываться правительственными агентами, фальсифицироваться и служить материалом в агентурной игре, которую вели приказные с тогдашней Лубянки с целью дискредитации идей старообрядчества.
В «Послании к Сергию» по поводу одного сомнительного места в произведениях преп. Иосифа Волоцкого протопоп Аввакум пишет о широком использовании литературных подделок в церковной письменности его времени: «Свято –ет бы насилу сам написал ли бы так. Полно, вор некто такой жо в книгу ту его внес, что и Федька-отступник, в тетратках подметных чтучи. Сего дни ли воруют? Во-ся, петь Климановы те книги и повыше Иосифа тово, не исказили ль? Или и Григория Низского правила? (…) Мы так и веруем, как церковные книги учат. А в письмянных тех всячину найдешь» (ПЛДР, ХУП век, с.572).
Евфросин, пародируя наставников и проповедников «самосожжения», как бы от лица их убеждает воображаемого адепта: «Воззри в сию книгу, священную тетрадь, еда мы вас мутим и отмановаем? зрите слог словес и чия рука, знайте; не буди нам вам лгати и на святыя клеветати: сам сие чертал великий Аввакум, славный страдалец, вторый во всем Павел; се сие слово чту, еже святая его рука писала» (ПДП, т.58, с.21).
Издатель и комментатор сочинения Евфросина замечает по поводу указанного пассажа: «Представляется вероятным, что под Аввакумовым именем они (проповедники огненной смерти) распространяли и свои собственные сочинения. Основание этому мы находим в самом трактате.
Прежде всего, они интерполировали и самый текст Аввакумовой книги, а затем прямо фальсифицировали его именем различные самосжигательные письма. Раскольник Иосиф уверял: «Егда где увидите какое письмо, надписание имый протопопа Аввакума, не верьте тому: много в тех письмах прелести; мне не един уже брат покаялся: аз де многих прелщал, сложа письмо сам, как знаю, и подписал Аввакумово имя и нося, прочитах и многу корысть собрах» (…).
Таким образом, фальсификация самосожигательной проведи производилась уже в конце XVII века, вопреки мнению г. А. Мельникова, предполагавшего, что едва ли не впервые подняли вопрос о подложности некоторых старообрядческих документов братья Денисовы. Но наряду с авторитетом Аввакума проповедники ссылались еще на каких-то древних апостолов, которые де также бросались в огонь. Евфросин недоумевает, что это значит и о каких апостолах идет речь; недоумеваем и мы и можем объяснить это только вопиющею передержкою зажигателей» (Х.Лопарев, ПДП, т.58,с. 26).
Очевидной «передержкой зажигателей», только уже виртуальных, следует считать попытки акцентировать в сочинениях Аввакума самосожигательный смысл за счет искаженного цитирования, производящиеся в исторической литературе.
Так, например, цитируя послание «Отцам в поморье», проф С.А. Зеньковский утверждает, что «за проповедь самосжигания Аввакум называл эту четверку (поморских старцев –прим.) «четвероконечной колесницей огненного горения» (С. Зеньковский, Русское старообрядчество, М., 1995, с.392).
В оригинальном тексте послания, как известно, поморские отцы названы «колесницей огненного течения, ревнителями Илииными» (ПЛДР, ХУП век, с.562 и др. издания), то есть жизнь их уподобляется огненной колеснице пророка Илии, вознесшей его на небо, традиционный богословски- риторический троп, который с очень большой натяжкой может быть отнесен к вопросу о «самосожигании».
Можно допустить, что проф. Зеньковский небрежно, «по памяти» процитировал послание, но в обязанность научного редактора входит непременная сверка цитат.
В период пустозерского сидения в земляной тюрьме переписка Аввакума и все его творчество контролировалось наиболее плотно. Сам Аввакум рассказывает, как осуществлялась пересылка его посланий при посредстве охранявшего его стрельца.
Послание, написанное лучиной, скатывалось в трубочку (столбец), которая пряталась в секретном ящичке, устроенном для этой цели в бердыше. Естественно, при такой постановке дела отсутствовала какая-либо гарантия, что посланный стрелец с врученным ему посланием вообще доходил куда-либо далее приказной избы.
За то, что с Аввакумом велась агентурная игра путем переписки, говорят проскальзывающие в его посланиях полученные им от своих корреспондентов ложные сведения (напри-мер, о смерти от руки султана одного из главных врагов Аввакума архиепископа Газского Паисия Лигарида), которые могли быть как следствием неверных слухов, циркулировавших в верхах общества, так и (что более вероятно) целенаправленной дезинформацией.
До сих пор не выяснены окончательные параметры дискурса, в которых происходила старообрядческая полемика по вопросу о возможности самосожжения. Действительно ли имели место факты массового самосожжения и иных «самоубийственных смертей» защитников старой веры в масштабах, соответствующих исторически установленной статистике, или какую-то часть сообщений о старообрядческих «гарях» следует отнести на счет «черной» правительственной пропаганды, основанной на чистом вымысле или превращавшей с помощью методов негативного отражения информации (слухов, сплетен, домыслов и легенд) правительственные казни в самоубийственные самосожжения и морения, этот вопрос требует тщательного исторического расследования.
Евфросин со слухов передает следующие сведения о «морельщиках», которые вслед за ним повторяет и св. Димитрий Ростовский: «Сказал нам Васьян Белбашский: некто старец на Ветлужском лесу морильню у себе имел и многих морил (…). Набрав бо той чернец по сту и боле и всажал в ту свою морильню, что Рострига во свой ад, и спущал их бедных потолком, а дверей и окон нет в той морильне, только полати есть, чтоб насмертников бедных боле вместилося; спустя и потолок закрепить, чтоб хто не выдрался, а около приставлено спекулаторов пять-шесть и яко видимии бесы ада стрегут з дреколиями и дубинами, да не уйдет кто сквозе стену. О беды!
По дни и по двою осужденницы изо ада скважнею приницают и понуждаеми от естества пищи вкусить прошают да и рекуще: отче! Господа ради, изнемогаем от алчбы, утеши естество.
Лукавый же слыша, яко не слыша, творях. Еще же два дня прождав, зельнее кричат: отче драгий, отче милостивый, изгараем от жажды, угаси наш огнь. День и нощь слышит и мимо рядом ходит, отнюд не помилует. Еще же прилагают: старче злый, калугере, проклятый, видимый бесе, плотный сатано, прельстивый нас враже, дай нам ясти. И тако мнози по трех и по четырех и по шести дней умирают» (ПДП, с.12).
При чтении подобных описаний невозможно отделаться от ассоциаций с «морельнями» жидовского ГУЛАГа из «Колымских рассказов» Шаламова, «Архипелага…», жизнеописаний Новых мучеников Российских или большевицкого голодомора.
На инспирированный правительством характер самосожигательной ереси косвенно указывают нарочито провокационные методы ее пропаганды, рассчитанные на извлечение избирательного контрпропагандистского эффекта. Упоминается о некоем Василии Волосатом, проповеднике самосожжения, «дважды посылавшем метать самоубийственные письма с колокольни Ивана Великого» (ПДП, с.19). Неужели в расчете навербовать «самосожженцев» среди московских обывателей? Не вернее ли видеть здесь «кремлевскую политтехнологию»?
Насколько эскалация, углубление раскола было в интересах правительства, безусловно имевшего основания опасаться чрезмерного усиления патриаршей власти (как это произошло в случае с патриархом Никоном), этот вопрос еще предстоит выяснить историкам, во всяком случае, кадр правительственных чиновников, вошедших впоследствии в Коллегию духовных дел, был сформирован именно в среде деятелей Тайного приказа, проводивших политику ослабления позиций Русской Церкви.
Некоторые исторические сообщения, например, о тысяче семистах спалившихся в Тюмени под руководством некоего священноинока Даниила, прямо наводят на сопоставление с мифом о еврейском холокосте, а такие пассажи «наивных» историков, подхвативших «гаревый навет», вроде приведенного ниже, напоминают аргументацию выживших «свидетелей». Выражение «гаревый навет» употребляется здесь по аналогии с «кровавым наветом» еврейской историографии для придания научной легитимности самой постановке вопроса о вымышленном характере «самосожжений».
Если возможно полностью отрицать, несмотря на очевидные исторические свидетельства, документы и факты, существование ритуальных убийств у евреев, то почему обязательно нужно принимать на веру не выдерживающие критики сообщения о «гарях»?
«Немногим меньше, чем через месяц после первой сибирской гари, 4 февраля того же 1679 года, недалеко от Тюмени крестьяне, драгуны и казаки собрались на дворе драгуна Константина Аврамова и, несмотря на уговоры местного приказчика, «послушались дьячка Ивана Феодорова и все сожглись».
Сожжения продолжались до поимки властями этого фанатичного армянина «старообрядца» (Зеньковский, с. 395-396).
То есть, сам удачно переживший каждую из устроенных им «гарей», этот, чей бы то ни было, агент-провокатор, что-то вроде современного Басаева, и являлся единственным живым свидетелем этих «самосожжений».
Современный знаток традиций циркового искусства рассказывает о пиротехнических эффектах, имитировавших обряды жертвоприношения и использовавшихся как древнерусскими скоморохами, так и шаманами Сибири.
Для совершения трюков с огнем «шаманами применялась (…) сложная аппаратура. К примеру, ящик с двойным дном, где заранее помещался скелет человека. Помощница шамана якобы влезала в ящик (на самом деле она пряталась в заранее выкопанной яме), и ящик этот бросали в костер.
От ямы к центру очага проводилась тростниковая трубка, через которую помощница пела якобы из огня во время ее сожжения. Когда ящик сгорал, из очага вынимали кости скелета, а помощница «сгорала»! Кости клали на циновку, под которой помещалось отверстие трубки.
Четыре дня шаман пел над останками, пока не раздавался голос «воскреснувшей». Кости закрывали циновкой, помощница переползала подземным ходом под нее и начинала шевелиться. Когда циновку поднимали, то под ней обнаруживалась, к общему восторгу и удивлению, «сгоревшая» женщина» (С.М. Макаров, Шаманы, масоны, цирк. Сакральные истоки циркового искусства, М., 2006, с.214).
Сведения о наличии в арсенале древнерусского интернационального подполья, к каковому безусловно принадлежали и крайние толки «старообрядчества», различных пиротехнических средств (вроде «халдейского огня», «плауна» и др.) и трюковых приспособлений, позволявших посвященным в секреты огненного искусства выходить невредимыми, «воскресать из огня», открывает любопытную страницу в исследовании «старообрядческих гарей».
Образчик «черной» миссионерской пропаганды синодального периода, искавшей информационные поводы для усиления гонений на Церковь, представляют сообщения св. Димитрия Ростовского о «гарях» в Пошехонском уезде: «в окрестных селах и деревнях, коих бесчисленное множество народа сожигашася, прельщени были, и волшебством очарованы от раскольнических учителей, исполняшеся воздух от трупов сгорающих смрадной вони на многии дни» (Св. Димитрий Ростовский, Розыск, М.,1824,с.585).
У «наивных» историков, кажется, не вызывает сомнения не только бытовая обстановка, но и сама техническая возможность некоторых «самосожжений», известных по источникам, на основании которых св. Димитрий Ростовский производил свой «розыск».
В Успенский пост близ Пошехонья сожглось зараз около шестисот человек якобы при следующих обстоятельствах. Во время пребывания попа Семена в Пошехоньи является к нему один пошехонец. «Иерей же возревнова, и мужика нача отревати: еще, рече, любите жити и ясти и пити и в покои пребывати, - не любите Христа, не умираете за Него; давно вам приказано, почто не послушасте? Мужичок, перепався, челом да челом: государь, прости! Господине, виноваты! Боле тово, тебе, света, не прогневаем к тому; да оне бедныя уже давно собираются, да сошедшеся да поужасашися, и паки разбредутся. За то поп тязал, что долго не згорят. Той же христианин поиде к своим слезен. (…) И се в ту нощь жариво до свету стояло верст с тридцать от города – во едином дому на холме шесть сот в ту нощь сгорели» (ПДП, с.40).
Как не почувствовать пародийного настроения рассказчика?
Аввакумовская ирония сопровождает, по-видимому, интерполированный в текст Евфросинова «Писания» рассказ о прении попа Семена с народом: «Вопрошают окаянники окаянново безумника: батюшко де государь! ты де нас учишь добро погореть; как же нам быть? Видишь, гонения нет.
Слепой же слепец слепых повождает: аз же вам, чада, сотворю быти и гонению, - в церковь аз иду; последуйте мне: у попа чашу похитив, причастие пролью, царя же и патриарха и всю ересь проклену; поп за меня, а вы скорее за попа, связав отступника под церковь бросим, заступников и защитников туды же с ним; отпишут на нас к началу, и пришлют к нам посылку, -то нам и гонение; а мы себе в поломя и згорим, сами ся сожжем, а сим ся не дадим.
Жены же учителя со смирением спрашивают: мужи де у нас, и не своя воля нам; как де нам быть с рождением своим? Где де нам крестити бедных тех младенцев? Не скуп же тогда учитель и не стужлив о щете: заедайте де младенцев, или в воду мечите, и лутче де тово, что по новому крестити» (ПДП, с.58).
Так или иначе, Евфросин старается доказать, что расколоучители и наставники самосожигания действовали на свою паству прельщением и обманом, либо прямым насилием, причем действия зажигателей, подобно чудесной птице фениксу, всякий раз выходивших невредимыми из огня, отличались особой наглостью и цинизмом, характерными для пользующихся безнаказанностью правительственных агентов: «Вестник окаянной (…) пришол и сказал: враг, беды с напастьми и бурю со огнем, секут да рубят; кончина пришла; заставы де и приставы на всякой версте: едет ли хто, идет ли, кричат: как крестишься? Что медлиши, рече, старче? Не возможно стало жить; челом Ефрем детине: жону мою з детьми возми да сожги!(…) Мужик-проповедник, Семенов угодник, Иван Кондратьев, и губитель братский, якобы обумер от страха, притек да и в правду устрашися: от диавола бо возмутися: братие, рече, господие, тецыте и спешите!
Сестры же, рече, и чада, в огонь все тецыте! Лютая беда и бесконечная нас постиже: два полковника с полками, с копии и с бердышами мучить нас и хватать и ко антихристу приводить! Ин рой воскипе и, яко пчелы, возшумеша, государи, государи! Не поспеть до огня!
Младенцы пищаху, большия кричаху: беги, беги в поломя, пожигайся, не медли! Уходи от мучителей! А и бес ли гоняет? Полковников не бе и полки не явлены не точию ж, но ни слух когда попахну! Так прельщен Ефрем и Пошехонцы на зажогу!» (ПДП, с.59).
Можно предположить, что пародийный на Авакумовы послания стиль Евфросинова пересказа свидетельствует о том, что сам информатор не вполне доверяет сделанному сообщению.
Тут же даются некоторые подробности, очевидно противоречащие общей концепции повествования: «Мнози многая о подвизех их вещают, которыя у них учители всяко промышляху; иное де и вина промысля, испиваху учители, да мужество прибудет, обаче и тако трепетаху и на горькую смерть не скоро дерзаху. Егда же Симеон положил то без разлогу, да все погорят сами послушныя его ученики; сам зимою их готовил к делу такому: Иван подьячей научаше, а он их тайною, аки насмертников, причащаше, а коих он сам не успел и не возмогл, тех его дьяк Кирила в самое то время сподобил. Некая же жена непраздна тут пришла. Уже во дворе все загорелись.
К воротам прибежала и от великого ужаса младенца породила. А Кирил тот, псаломщик, похватя отроча, по нужи ево крестил да тут же в огонь к матери немедля и бросил; (…) бысть же и горение ужаса полно. Кои близ стояли тут, то все исповедали в первых, в коих дворах им горети, те они кровли и ворота накрепко крепляху, чтоб хто не урвалсе и не ушол; понеж и то искусом уведавшии поведаху и есть ли бы де так загорятся и ворота отворили, ни един бы от страха и ужаса не остался – все бы разбежались. Некто де старик уже пламенем затлел, скочил на забор, через хотел, а сынове де его роднии руце обсекоша бердышом, и он, пребедной, и упал так в огонь» (ПДП, с.25).
Где-то мы видели уже этого посвященного Молоху младенца, вметаемого в пламя пылающего костра? Кажется, в «Александре Невском», в руках пришедшего с мечом на Русь немецкого пса-рыцаря?
О, вездесущее еврейское художество, черпающее вдохновение в сценах древнейшей своей истории!
А руки старика-отца, протянутые из огня и отсеченные бердышом его сыновей? Эта одна деталь стоит многих паталогоанатомических протоколов.
Создание исторического и социально-политического мифа, способного оказывать влияние на текущую политику, должно быть, по-видимому, основано на иррациональной мотивации. «Факты», подкрепляющие миф о старообрядческих «гарях», удивительным образом напоминают мифотворческую индустрию еврейского «холокоста», непременным условием которой, как кажется, является нарочитое игнорирование здравого смысла.
Действительность, какой бы страшной она не была, не может вызывать такого ужаса, как очевидная выдаваемая за правду ложь.
«В Треблинке не было крематориев. Земельный суд Дюссельдорфа, основываясь только на показаниях свидетелей и обвиняемых, установил, что трупы более чем 700000 убитых выхлопными газами дизельных моторов евреев (операция, названная в одном из экспертных отчетов «техническим абсурдом» - прим.) были сначала погребены в огромных массовых могилах, а позже якобы выкопаны и сожжены в штабелях дров на открытом воздухе. Кости и пепел жертв вместе с вырытым материалом зарыли в ямы и таким образом замели следы преступления.
В приговоре земельного суда по делу Треблинки от 3 сентября 1965 года выразительно говорилось, что суд поверил свидетелям и обвиняемым, что орудием преступления были выхлопные газы дизельных моторов и что 700000 трупов были погребены в огромных массовых могилах, и основывает свое решение только на их показаниях.
Если бы такие могилы имелись, их и через тысячи лет легко можно было бы обнаружить путем раскопок или с помощью радаров. Но суд не задумался над вопросом, какой объем должны были бы иметь могилы для 700000 трупов (около 130000 кубометров) и сколько дров потребовалось бы для их сожжения на открытом воздухе (намного более 100000 тонн)» (Исследование, с.213-214).
Кроме литературной полемики по вопросу о «самосожжениях» зафиксированы случаи непосредственных прений, которые могут быть с большой долей вероятности квалифицированы как агентурная провокация. «Евфросин упоминает о серьезном столкновении «у Троицы», - в Сунарецкой обители, - между игуменом Досифеем и «самосжигателем» Иваном Коломенским по поводу поминания жертв самосожжения. Иван Коломенский попросил игумена Досифея помянуть погибших самосжигателей. Досифей «рассуждал, отложил поминать.
Сами-де себе убили, а не законно пострадали». Тогда Иван Коломенский снова запросил Досифея, на этот раз прося его благословения на самосожжение. На это Досифей снова ответил отрицательно, в чем его поддержал и Евфросин» (Зеньковский, с.384).
«Весьма любопытно, что впоследствии этот, как кажется, Иван Коломенский является за Свейским рубежом не только не зажигателем, не только не раскольником, а прямо-таки «православным», против которого новгородские раскольники писали грамоту 1 –го июля 1692 года: «Яко он Иван Коломенский не правый, но пагубный, широкий, а не Христов путь и не христианский закон устави (…) похваляет Российския церкви и людем советует от церкви не отходить и причастия не удаляться, еще же он другую прелесть в народе разсеевает, якобы греческие патриархи и церкви еще в православии состоят (…) он и его ученики пьют горелое вино хмельное и женитися глаголют людем несть греха, в питии и ядении пищей, и сообщении с неверными никонианы, прежних отцов наших (…) хулили и бранили и нас всяко укоряли и еретиками и отступниками называли» (ПДП, с.20). Типичный двойной агент-провокатор.
Иной тип правительственного агента представляет собой некто Емельян Палеостровский во главе отряда молодых «самосожженцев», вооруженных пищалями и мушкетами ходивший по окрестным деревням, собирая баб и девок на сожжение, а заодно грабя церкви и монастыри, пожегший, согласно сообщению Евфросина, в Палеостровской пустыни не только множество людей, но и собранные им со всей округи старописанные книги и иконы. Как же не искусно замаскированное жидовское гонение?
Наиболее достоверные описания «гарей», данные в донесениях и «скасках» непосредственных участников правительственных акций (правительственных чиновников, стрельцов и «понятых»), рисуют типичную картину криминального инцидента с захватом заложников, теракта, согласно современной по-литкорректной терминологии, или жертвенного всесожжения как ритуала военной магии, используемого для устрашения и морально-психологического подавления противника, наподобие того, который был применен Моавитским царем против войска Израильского (4 Царств, 3, 26-27).
Богословская интерпретация «огненных смертей» как подвига мученичества за веру или непростительного самоубийственного греха являлась обычным в реальной политической практике идеологическим прикрытием духовно-военной борьбы, в которой руками правительственных палачей или жидовствующих агентов-провокаторов возносились на алтарь всесожжения единого стада христоименитые словесные овцы.
«Экспедиция от новгородского митрополита в Доры Каргопольского уезда была встречена вооруженными людьми и расспрошена о цели приезда, после чего в старообрядческое «пристанище» допустили служивых людей и понятых, затем для разговору призвали попа и дьякона (…).
Прения продолжались недолго. Иван Ульяхин, обращаясь к попу и дьякону, сказал: «Болши де того у нас с вами речей не будет никаких, подите де, отколе пришли, пока целы, потому что де у нас не одной матки детки и вы де нам люди знакомые, а что 6ы де приехали незнакомые, и мы б де их всех перебили и от нас бы де они живы не уехали».
Документы сохранили и описание старообрядческого собрания: «А стоял де он, Ивашко, в той избе под окном в одной рубахе и бес пояса, в соломе, а за ним де жонки и девки и малые робята, перевязаны руки назад, и огонь де на ошостке горит, а изба де и окна заперты и забиты накрепко, да в той же де избы стоят два человеки с пищалми, а иные де пищали весят у них по стене» (Е.М. Юхименко, Каргопольские "гари" 1863-1864 гг. //История старообрядчества, Ежегодный сборник статей, 1994, с. 74). Знакомая картина переговоров с заложниками.
В действиях «самосожигателей» присутствуют все необходимые признаки так называемого «шантажного суицида», характерные для акций с захватом заложников.
«Чтобы не самим себя поджигать», они в некоторых случаях старались переложить ответственность на штурмующую их убежище воинскую команду. Непосредственно на засов, заперши дверь, ставили зажженную свечу, а на пол наваливали соломы. При первом же толчке в дверь свеча падала, начинался пожар, и «самосожжение» совершалось.
Похожие описания последних секунд перед гарью неоднократно встречаются в «Истории Выговской старообрядческой пустыни» Ивана Филиппова. Так, в описании первого самосожжения в Палеостровском монастыре вся вина за разгоревшийся в церкви пожар и самосожжение возлагается на царские войска.
Стрельба из пушек по монастырской церкви, утверждал Иван Филиппов, привела к началу огненной трагедии: «И егда начаша с пушек стреляти по церкви и пришедше ядра в церковь, свещи вся срониша на пожегу».
Во время второго самосожжения, по утверждению того же автора, ситуация повторилась (М.В. Пулькин, Старообрядческие труды в защиту самосожигателей: основные аргументы, исторический контекст (конец XVII-XVIII вв.). Ситуация очень напоминающая «Норд-Ост» или бесланскую трагедию.
Здесь, несомненно, прослеживается та же мистическая связь, что и в отношениях жреца и жертвенного животного, играющего роль заместительной жертвы и отпечатлевающего на себе характерные черты замещаемой личности.
Совместными усилиями лубянских инквизиторов, жидовствующих «идеологов» старообрядчества и ангажированных или «наивных» историков через преднамеренное смешение понятий, различающих божественное презрение к смерти от отчаяния самоубийцы или обреченности заложника, хватающегося за «эсхатологические настроения» как единственный возможный вариант психологической защиты, все русское старообрядчество приобрело дурную славу сектантов-самосжигателей, а тысячи мучеников за старое благочестие попали под подозрение в том, что вместо вдохновенного Святым Духом подвига христианского самопожертвования в огне правительственных казней совершили самовольный непростительный грех из страха перед антихристом.
В наше время в ту же дуду, хотя и в «академической» тональности, дуют последователи так называемой семиотической школы. Современный автор утверждает, что «самосожжения», полемика вокруг которых в среде старообрядчества «велась на крайне высоком уровне», явились естественным следствием богословских исканий, отвечавших эсхатологическим ожиданиям народных масс, поддавшихся апокалиптической проповеди, представлявшей «гари» единственным способом избежать прелести антихриста (См.: М.Б. Плюханова, О национальных средствах самоопределения личности: самосакрализация, самосожжение, плавание на корабле. // Из истории русской культуры, т. III. - Москва, 2000), хотя уже Евфросину было ясно, что апология «самосожжения» является намеренной богословской фальсификацией, привнесенной жидовствующими агентами-провокаторами («Капитон (…) постя же ся и в субботу, жидовство введе» (ПДП, с.96) для создания и последующего разложения религиозной оппозиции никоновским реформам и обоснования жестоких антицерковных гонений, которые обрушились в ХVIII веке уже не только на старообрядцев, но и на представителей Господствующей Церкви.
Утверждение о том, что «самоистребления зародились на религиозной почве и во всех видах и моментах своего развития оставались исключительно на религиозных основаниях» (Старообрядческие гари в XVII – начале XVIII вв.) является важнейшей составляющей «гаревого навета», косвенным признанием апологии «самосожжения», игравшей в действительности роль идеологической анестезии, которая делалась для успокоения жертвы перед ритуальной казнью, вроде «вина со смирною» (Мк.15,23), предлагавшегося Распятому Христу.
Идея использовать зловещий образ сектантов-самосжигателей в «черном» пиаре исповедников Православия не висела в воздухе. Стараниями СМИ склонность сектантов, ожидающих конца света, к массовому суициду, становится социокультурным штампом, за которым угадываются попытки зомбировать общественное мнение на некритическое восприятие подготавливаемого спецслужбами очередного русского «холокоста».
История знает немало случаев самоубийств, за которыми скрывалось преднамеренное убийство: Есенин, Маяковский, десятки выбросившихся из окна и «застрелившихся» или иным образом ликвидированных в эпоху перестройки министров и генералов и ближе к эпохе «раскола» царевич Димитрий Углический, играя, «упавший на ножичек».
Инсценировка самоубийства является апробированным способом расправы с религиозным инакомыслием, к которому сегодня причислено русское Православие.
Здесь следует вспомнить ликвидацию генерала Рохлина, возглавлявшего заговор военных против правительства Ельцина, обставленную под убийство на бытовой почве, в котором обвинили супругу генерала, прошедшую с ним огни и воды боевой воинской службы. Это называется «убить двух зайцев». Ликвидировать объект и зачистить связи. (…)
Типология замаскированных под религиозные самоубийства расправ американских спецслужб с неподконтрольными им религиозными движениями (такими как «Храм народов» в Гайане, «Ветвь Давидова», Уэйко, штат Техас или «Орден храма Солнца», Швейцария) пополнилась циничным преступлением их китайских коллег. 23 января 2001 года было сообщено, что пять человек, включая женщину и двенадцатилетнюю девочку, подожгли себя на площади Тянь-аньмэнь в Пекине, Китай.
Утверждалось, что эти люди протестовали против запрещения Фалуньгун, стомиллионного псевдорелигиозного движения, основанного на традиционной китайской практике самосовершенствования «цигун», используя самосожжение. Неделю спустя государственное Центральное китайское телевидение показало программу с видеозаписью этого инцидента. Анализ видеозаписи «самосожжения» на площади Тяньаньмэнь свидетельствовал о грубой инсценировке. (Люди, поджегшие себя, облившись бензином, были в течение пяти-семи секунд потушены оказавшимися «случайно» рядом полицейскими в асбестовых костюмах с огнетушителями и этот сюжет был так же оперативно отснят операторами китайского ТВ).
Китайское руководство сначала вырезало не выдержавшие критики кадры, а затем вовсе запретило видеосюжет «самосожжения» к показу.
В них есть несколько несовпадений, которые показывают ложность репортажа. Ключевые моменты видеозаписи:
1. Кадры были сняты камерами сверху и с земли, поэтому камеры наблюдения с площади Тяньаньмэнь не могли снять это. 2. Виден человек, снимающий инцидент, но полиция не останавливает его. Почему этому человеку не запретили съемку, как это сделали с репортером "Си-Эн-Эн" (CNN)? 3. Многие люди, находящиеся рядом с местом инцидента, стоят неподвижно и не участвуют в происходящем, в то время как люди, находящиеся дальше, бегут на помощь. 4. Единственный человек, погибший во время этой страшной процедуры, г-жа Лю, получила удар сзади по голове. 5. У полицейских, патрулирующих площадь Тяньаньмэнь, в руках были огнетушители и противопожарные одеяла - этого никогда не происходило раньше (из сообщения европейского журналиста в Пекине). 6. Противопожарное одеяло не набрасывали на одного из "самосожженцев" до тех пор, пока он не закончил говорить - и огонь уже был потушен. 7. В первоначальном репортаже новостей сообщалось, что в инциденте участвовало 5 человек, а неделю спустя сообщалось, что было 7 человек, которые подожгли себя, и среди них была 12-летняя девочка. 8. "Си-Эн-Эн" (CCN) сообщает, что было видно только 5 человек, и не было никаких детей.
1. Хотя в фильме показаны горящие люди, шатающиеся и держащие руки в псевдопозициях упражнений Фалуньгун, при более близком рассмотрении можно увидеть, что у одной из жертв, сидящей на земле, между ног стоит зеленая пластмассовая бутылка. Почему бутылка не расплавилась от огня? 2. Этот же человек появляется в асбестовой маске, и его одежда наполнена надежной прокладкой. 3. Первоначальное сообщение вышло от информационного агентства "Синьхуа" в течение 4 часов после инцидента, что подозрительно быстро, а полная запись была показана только неделю спустя (из сообщения "Нью-Йорк Таймс" от 9 февраля 2001 года). 4. В начальном репортаже говорилось, что выжившие жертвы получили трахеотомию, но они все еще были способны давать интервью представителям правительства вскоре после инцидента. Американский врач утверждает, что человек с трахеотомией, после таких повреждений, физически не может говорить. 5. Никому, кроме представителей правительства, не было позволено взять интервью у кого-либо из пострадавших (из сообщения "Джинжун Таймс" от 2 февраля 2001 года).
В последующие недели китайские средства массовой информации многократно транслировали и публиковали по всей стране информацию об этом инциденте, сопровождая ее анти-Фалуньгунской пропагандой.
Циничные попытки подвести под самосожжение убийство с поджогом в собственном доме священника Тверской епархии о. Андрея Николаева с семьей были предприняты рядом российских СМИ. (Незадолго до этого в той же Тверской епархии был обнаружен повешенным на воротах собственного дома другой священник.
Органами милиции этот случай был расценен как самоубийство и в СМИ почти не получил огласки).
Вызывает недоумение своей двусмысленностью подпись под рисунком, изображающим О.Андрея с семьей, объятых пламенем с крестом, иконами и свечами в руках, помещенном в книге одного православного издательства: «Огненное служение» (Свящ. Виктор Кузнецов, Мученики нашего времени, М., 2007, с. 78, 81).
Ведущая программы «Время», показанной 14 декабря 2006 года, «сообщила, что в ходе расследования гибели священника Андрея Николаева появляются «новые версии». Был показан сюжет с женщиной, рассказавшей, что в последние месяцы о. Андрей реже служил, выглядел беспокойным, нервничал (…).
И наконец, самый сокрушительный «факт»: незадолго до гибели о. Андрей купил «канистру солярки». А, между прочим, многозначительно прозвучало с экрана, сам-то ездил на бензине, зачем ему солярка? Покойного обвиняют не больше не меньше в том, что он, сойдя с ума (был же «нервный»…), сжег себя и семью? Вернее – не обвиняют, но стелют фон для подобного обвинения, не чем иным появление подобного сюжета, не содержащего ничего принципиально нового по сути, объяснить нельзя» (Елена Чудинова, Новые версии).
«Печально знаменитая своей бульварщиной газета «Московский комсомолец» отличилась, пожалуй, крайней степенью цинизма по отношению к сожженной семье о. Андрея, поместив в одном из номеров статью С.Бычкова под кощунственным названием «Адская смерть святого семейства»…
Не меньшим цинизмом отличилась газета «Комсомольская правда», которая с особенно доверительным стилем подачи материала (как бы с сочувствием!) выдвинула версию о самосожжении о. Андрея Николаева. Основная идея «Комсомолки» в том, что, дескать, настолько тяжело порой священническое служение – вот и не выдержал батюшка, решил таким образом со всеми невзгодами покончить» (о.Андрей Спиридонов, Выступление на радио «Радонеж»,6.11. 2006).
Вовсю налегает на возможность самосожжения «пензенцев» этот клятвенный рупор и гееннский тимпан российско-американских инфернальных спецслужб А.Дворкин, в экспертных комментариях которого «ожидание конца света» превращается в клинический симптом предсуицида. Согласно его заявлению, сделанному корреспонденту «Р.Г.»: «В стране насчитывается от шестидесяти до восьмидесяти известных сект, если не говорить о мелких и почти никому неизвестных, вроде закопавшейся в пещеру под Погановкой, то счет идет на тысячи» (Российская газета, № 4524 от 22.11.07).
И все они являются источником потенциальной угрозы самосожжения в случае непримиримого конфликта с властями.
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — http://rosh-mosoh.livejournal.com/
