<embed type="application/x-shockwave-flash" wmode="transparent" src="http://providenie.narod2.ru/providenie1.swf" height="186" width="186">
• Посм., ещё видео
« Твёрже, чем в мой завтрашний день, верю в великое мировое загадочное предначертание моей страны и в числе её милых, глупых, грубых, святых и цельных черт - горячо люблю её безграничную христианскую душу. Но я хочу, чтобы евреи были изъяты из её материнских забот ». А Куприн
Лишь с 1989 года русские энтузиасты-националисты стали распространять это письмо без оглядки на власть. В 1991 году это письмо было опубликовано в № 9 журнала «Наш Современник».
Затем это письмо опубликовали ещё несколько русских националистических газет. А в 1998 году это письмо даже опубликовал в № 44 своей коммунистической газеты «Дуэль» её редактор Ю. Мухин.
Письмо Батюшкову Куприн написал в ответ на вопли жидов против русского писателя Чирикова, который, по выражению Куприна, даже «не куснул, а лишь немного «послюнявил» одного бездарного жидовского писателя. Тогда почти никто из русских писателей и критиков не выступил открыто за русского писателя Чирикова и против очередной жидовской наглости, да и сам Чириков скоро трусливо стушевался .
Сам Куприн тоже побоялся открыто «куснуть» жидов, он «куснул» их только в своём воображении, 80 лет они этот укус не чувствовали. Лишь после 1989 года Куприн стал кусать жидов из гроба, но он был уже вне опасности, жиды не могли и не могут привлечь его к уголовной ответственности по статье 282 «за разжигание межнациональной ненависти».
Ого-го! Какой вопль и визг поднимется среди этих фармацевтов, зубных врачей, адвокатов, докторов, и особенно громко, среди русских писателей, ибо, как сказал один очень недурной беллетрист, Куприн: каждый еврей родится на свет божий с предначертанной миссией стать русским писателем.
Я помню, что ты в Даниловском возмущался, когда я, дразнясь, звал евреев ЖИДАМИ. Я знаю, что Ты – самый корректный, нежный, правдивый и щедрый человек во всём мире - Ты всегда далёк от мотивов боязни, или рекламы, или сделки. Ты защищал их интересы и негодовал совершенно искренне. И уж если Ты рассердился на эту банду литературной сволочи – стало быть, охалпели они от наглости.
И так же, как Ты и я, думают, но не смеют об этом сказать, сотни людей». «Твёрже, чем в мой завтрашний день, верю в великое мировое загадочное предначертание моей страны и в числе её милых, глупых, грубых, святых и цельных черт - горячо люблю её безграничную христианскую душу. Но я хочу, чтобы евреи были изъяты из её материнских забот».
«Один парикмахер стриг господина и вдруг, обкорнав ему полголовы, сказал «извините», побежал в угол мастерской и стал ссать на обои, и, когда его клиент окоченел от изумления, фигаро спокойно объяснил: «Ничего-с. Всё равно завтра переезжаем-с». Таким цирюльником во всех веках и во всех народах был ЖИД с его грядущим Сионом, за которым он всегда бежал, бежит и будет бежать, как голодная кляча за клочком сена, повешенным впереди её оглобель». «Если мы все люди – хозяева земли, то еврей - всегдашний гость».
«И оттого-то вечный странник, – еврей, таким глубоким, но почти бессознательным, привитым 5000-летней наследственностью, стихийным кровным презрением презирает всё наше, земное. Оттого-то он так грязен физически, оттого во всём творческом у него работа второго сорта, оттого он опустошает так зверски леса, оттого он равнодушен к природе, истории, чужому языку. Оттого-то, в своём странническом равнодушии к судьбам чужих народов, еврей так часто бывает сводником, торговцем живым товаром, вором, обманщиком, провокатором, шпионом, оставаясь честным и чистым евреем».
Бедный русский писатель Куприн уже готов согласиться на жидовскую экспансию во всех сферах жизни и не проявлять «никакого русского национализма».
«Но есть одна – только одна область, в которой простителен самый узкий национализм. Эта область родного языка и литературы. А именно к ней еврей - вообще легко ко всему приспосабливающийся - относится с величайшей небрежностью.
Кто станет спорить об этом?
Ведь никто, как они, внесли и вносят в прелестный русский язык сотни немецких, французских, польских, торгово-условных, телеграфно-сокращённых, нелепых и противных слов. Они создали теперешнюю ужасную по языку нелегальную литературу и социал-демократическую брошюрятину. Они внесли припадочную истеричность и пристрастность в критику и рецензию. Они же, начиная со «свистуна» (словечко Льва Толстого) М. Нордау, и кончая засранным Оскаром Норвежским, полезли в постель, в нужник, в столовую и в ванную к писателям.
Мало ли чего они ещё не наделали с русским словом. И наделали, и делают не со зла, и не нарочно, а из тех же естественных глубоких свойств своей племенной души – презрения, небрежности, торопливости» (Куприн не понимал, что многие изменения в русском языке жиды делали и сознательно).
«Ради Бога, избранный народ! Идите в генералы, инженеры, учёные, доктора, адвокаты – куда хотите! Но не трогайте нашего языка, который вам чужд, и который даже от нас, вскормленных им, требует теперь самого нежного, самого бережного и любовного отношения. А вы впопыхах его нам вывихнули и даже сами этого не заметили, стремясь в свой Сион. Вы его обоссали, потому что вечно переезжаете на другую квартиру, и у вас нет ни времени, ни охоты, ни уважения для того, чтобы поправить свою ошибку.
И так, именно так, думаем в душе все мы - не истинно, а - просто русские люди. Но никто не решился и не решится сказать громко об этом… Не одна трусость перед ЖИДОВСКИМ ГАЛДЕНИЕМ и перед ЖИДОВСКИМ МЩЕНИЕМ (сейчас же попадёшь в провокаторы!) останавливает нас, но также боязнь сыграть в руку правительству».
«Мысль Чирикова ясна и верна, но как неглубока и несмела! Оттого она попала в лужу мелких, личных счётов, вместо того, чтобы зажечься большим и страстным огнём. И ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЕ ЖИДЫ мгновенно поняли это и заключили Чирикова в банку авторской зависти, и Чирикову оттуда не выбраться.
Они сделали врага смешным. А произошло это именно оттого, что Чириков не укусил, а послюнил. И мне очень жаль, что так неудачно и жалко вышло. Сам Чириков талантливее всех их евреев вместе: Аша, Волынского, Дымова, А. Фёдорова, Ашкенази и Шолом-Алейхема, - потому что иногда от него пахнет и землёй, и травой, а от них всего лишь ЖИДОМ. А он и себя посадил, и дал случай ЖИДАМ лишний раз заявить, что каждый из них не только знаток русской литературы и русской критики, но и русский писатель, но что нам об их литературе нельзя и судить».
«Эх! Писали бы вы, паразиты, на своём говённом жаргоне и читали бы сами себе вслух свои вопли. И оставили бы совсем-совсем русскую литературу. А то они привязались к русской литературе, как иногда к широкому, умному, щедрому, нежному душой, но чересчур мягкосердечному человеку привяжется старая, истеричная, припадочная блядь, найденная на улице, но по привычке ставшая его любовницей. И держится она около него воплями, угрозами скандала, угрозой отравиться, клеветой, шантажом, анонимными письмами, а главное - жалким зрелищем своей болезни, старости и изношенности. И самое верное средство – это дать ей однажды ногой по заднице и выбросить за дверь в горизонтальном положении».
(Копия письма Куприна Ф. Д. Батюшкову от 18 марта 1909 года хранится в Отделе рукописей Института русской литературы (Пушкинский дом) АН РСФСР. ФОНД 20, ед. хран. 15, 125. ХСб 1).
После смерти мужа бывшая княжна пристраивает дочерей Соню и Зину - старших сестер Саши - в пансионы, а сама с сыном обосновывается в 1874 году в Москве, в так называемом Вдовьем доме. Через два года она отдает мальчика в Разумовский пансион - сиротское училище-приют для малолетних. С детства в жизни будущего писателя - нищета, унижение, даже розги. А дальше - обычный по тем временам путь сироты "из благородных".
В 1878 году Куприн после окончания кадетского корпуса поступает в Александровское юнкерское училище. Теперь он уже "не маленький невзрачный кадетик, а крепкий юноша, ловкий гимнаст, неутомимый танцор, пылко влюбляющийся в каждую хорошенькую партнершу по вальсу. Он смел, силен, ловок в драках, удачлив в любовных приключениях".
В 1889 году за первую публикацию - рассказ в газете - ротный командир отправляет его на двое суток в карцер за недостойное для будущего офицера "бумагомарание". В следующем году новоиспеченный подпоручик Александр Куприн отправляется к месту службы.
Маленький глухой городишко Проскуров Подольской губернии, куда попал Куприн, - это "вечная грязь, стада свиней на улицах, хатанки, мазанные из глины и навоза". Юный подпоручик в этом захолустье развлекается вполне "по-гусарски" - карты, кутежи, любовные истории.
Здесь же приходит и первая любовь - Александр влюбляется в девушку-сироту, живущую на попечении старшей сестры. Муж сестры, офицер, готов дать согласие на брак подопечной лишь в том случае, если Куприн окончит Академию Генерального штаба. Летом 1893 года молодой поручик едет в Петербург - сдавать экзамены. Однако по пути, в Киеве, они с приятелем выбрасывают в воду из плавучего ресторана околоточного надзирателя (эта "необузданность натуры" впоследствии не раз подводила писателя). И незадолго до окончания экзаменов Куприна настигает расплата за "шалость" - приказом командующего Киевским округом ему запрещается поступать в Академию в течение пяти лет "за оскорбление полицейского чина". Карьера рушится, первая любовь забывается. Поручик уходит в отставку.
Освободившись от военной службы, Куприн начинает жить "с ненасытной жадностью". К нему вполне применимы слова одного из героев повести "Яма": "Ей-богу, я хотел бы на несколько дней сделаться лошадью, растением или рыбой или побыть женщиной и испытать роды; я бы хотел пожить внутренней жизнью и посмотреть на мир глазами каждого человека, которого встречаю". Он перепробовал множество профессий, в том числе и такую экзотическую, как цирковой борец. Наконец он становится репортером одной из киевских газет. Платят копейки...
Непоседа Куприн скитается по Югу России: Одесса, Житомир, Таганрог, Ростов, Ялта. Жизнь его в этот период - шумные, непременно даже показушно шумные кутежи и скандалы; круговорот праздника и похмелья; любови, вспыхивающие, как бенгальский огонь, и столь же быстро гаснущие. И наконец - вновь столица Российской империи, Петербург.
В ноябре 1901 года Бунин, с которым Куприн дружил уже четыре года, привел его в редакцию журнала "Божий мир" и познакомил с издательницей А. А. Давыдовой. Куприн влюбляется в приемную дочь Давыдовой Машу. Накануне нового 1902 года происходит объяснение, а на следующий день Маша объявляет себя невестой молодого писателя. Давыдова не довольна такой скоропалительностью. А редактор журнала А. И. Богданович предостерегает Машу: "Со свадьбой не торопитесь, подумайте. Вы совсем не знаете Куприна, для вас могут открыться крайне нежелательные стороны его характера".
Тем не менее в феврале 1902 года состоится венчание. В том же году умирает Давыдова, и Мария Карловна наследует права на издание "Божьего мира". Куприн входит в состав редакции.
Куприны уезжают в Крым, в Балаклаву. Писатель успокаивается, много пишет. Но по возвращении в Петербург пьяный разгул возобновляется. Однажды Куприн, получив крупный аванс, собирает веселую компанию собутыльников и бойких девиц и тащит ее на дачу, где живет семья. Там загул продолжается, а кончается дело тем, что Мария Карловна хватает графин и бьет им Александра Ивановича по голове. Куприн уезжает, оставив жене записку: "Между нами все кончено. Больше мы не увидимся".
Примерно в это же время Куприн влюбляется в Елизавету Морицовну Гейнрих, друга семьи. Лиза даже одно время живет вместе с Куприными, вызвавшись ухаживать за их дочерью. Куприн пытается объясниться с Лизой, но та на следующее утро, никому не сказав, уезжает - не может она разрушить семью, увести отца у дочери. Впрочем, семья Куприна разваливается и без ее участия.
В марте 1907 года Куприн решает уехать в Финляндию, в Гельсингфорс (Хельсинки). С трудом он разыскивает Лизу в Петербурге и предлагает ехать вместе. Та соглашается - при условии, что Куприн не будет пить. Они обвенчались летом 1909 года. Лиза родила дочь Ксению. Куприн с новой семьей перебирается жить в Одессу.
В Гатчине Куприн нашел уютный домик в пять комнат, с террасой и садом. Летом работал в саду, зимой - утренняя лыжная прогулка.
С началом Первой мировой войны на общей патриотической волне Куприн идет в армию как поручик запаса - обучает солдат в Финляндии, командует ротой. Однако вскоре понимает, что армейская служба уже не для него.
После октября 1917 года, который Куприн встретил в Гатчине, появились и первые плоды переворота - разруха, голод, обнищание, полная денежная инфляция. Гатчина переходит то в руки красных, то белых, хотя настроение в городе явно в пользу последних, что видно из повести Куприна об этом времени "Купол св. Исаакия Далматского".
Во Франции Куприн, в отличие от Бунина, не прижился, хотя дом его всегда был открыт для гостей: литераторы, артисты, бывшие офицеры... Приходили поболтать . Однако Александр Иванович был уже не тот. Один эмигрант, встретивший Куприна в Париже в 1932 году, вспоминал: "Прежнего Куприна уже не было, и даже пить он не мог, пьянел от двух стаканов красного вина, плохо видел. Только иногда, в минуты хорошего настроения, это был прежний остроумный Куприн".
Куприн рвался в Россию - "умереть в своей берлоге". Помог Билибин, вернувшийся на год раньше. В мае 1937 года в Париже перед посадкой на поезд Куприн сказал: "Я готов пойти в Москву пешком". 31 мая газеты сообщили, что в Советскую Россию вернулся знаменитый писатель А. И. Куприн.
Его первая жена, вспоминала: "Я увидела маленького, худенького старичка в очках. Показалось, что это не он - настолько он был не похож на себя". Куприну показали внука Алешу - от Лиды, умершей в 1924 году.
К раку, которым болел Куприн, добавилось воспаление легких после того, как на ноябрьские праздники 1937 года писатель смотрел парад на Красной площади. Куприн тихо умер 25 августа 1938 года, одного дня не дожив до своего 68-го дня рождения.
Ездил по стране, преимущественно по югу России, переменил множество профессий. С 1901 жил в Петербурге. В 1899 познакомился с А. П. Чеховым, в 1902 - с М. Горьким и группой писателей-"знаньевцев" (см. "Знание"). В 1905 опубликовал в сборнике "Знание" лучшее своё произведение - роман "Поединок".
В годы реакции, после поражения Революции 1905-07, пережил творческий спад. Осенью 1919 Куприн находился в Гатчине, отрезанной от Петрограда белогвардейскими войсками генерала Юденича, откуда с семьей эмигрировал за границу, где провёл 17 лет (главным образом в Париже), испытывая постоянные материальные лишения и острую тоску по России.
Весной 1937, тяжелобольной, вернулся на родину. Наиболее плодотворно творчество Куприн доэмигрантской поры, особенно в период общественного подъёма до и во время Революции 1905-07. В историю отечественной литературы вошёл как автор повестей и романов: "Молох" (1896), "Олеся" (1898), "Поединок" (1905), "Яма" (1 ч. 1909, 2 ч. 1914-15), а также как крупный мастер рассказа: "В цирке", "Болото" (оба - 1902), "Трус", "Конокрады" (оба - 1903), "Мирное житие", "Корь" (оба - 1904), "Штабс-капитан Рыбников" (1906), "Гамбринус", "Изумруд" (оба - 1907), "Суламифь" (1908), "Гранатовый браслет" (1911), "Листригоны" (1907-11), "Чёрная молния", "Анафема" (оба - 1913) и др.
В эмигрантский период написаны повести "Юнкера" (1928-32) и"Жанета" (1932-33), нескольких очерков и рассказов (последние - преимущественно по воспоминаниям). Куприн принадлежал к плеяде писателей критического реализма. Большинство его произведений острогражданственны и злободневны: "Молох" - резкое обличение буржуазного "прогресса"; "Поединок" разоблачает царскую армию; "Яма" - попытка помочь современному обществу изжить язву проституции. В творчестве Куприн сказалось влияние Чехова, Горького и особенно Л. Н. Толстого.
Художник правдивый и жизненно-конкретный, писавший только о том, что он сам видел, пережил и перечувствовал, Куприн обращался своим творчеством к широкой демократической аудитории; в центре его произведений обычно "средний" русский интеллигент - труженик, человек сердечный, совестливый, тяжко ранимый жизненными противоречиями; важное место в произведениях Куприн занимают колоритные образы простых людей из народа.
Писатель склонен к изображению психологии "групповой", "профессиональной", устоявшейся, часто встречающейся. Жизнелюбие, гуманизм, пластическая сила описаний, богатство языка делают Куприн одним из самых читаемых писателей и в наши дни. Многие его произведения инсценированы и экранизированы; они переведены на ряд иностранных языков.
Соч.: Собр. соч. [Вступ. ст. Куприн Паустовского], т. 1-6, М., 1957-58; Собр. соч. [Вступ. ст. Куприн Чуковского], т. 1-9, М., 1964; Собр. соч. в девяти томах. [Вступ. ст. ф. И. Кулешова], т. 1-8, М., 1970-73 -; Забытые и несобранные произведения. Подгот. текста, прим. и материалы к биографии Э. М. Ротштейна, Пенза, 1950; О литературе. [Сост. и автор вступ. ст. ф. И. Кулешов], Минск, 1969. Лит.: Боровский В., А. Куприн, в его кн.: Литературно-критические статьи, М., 1956; Берков П. Н., А. И. Куприн. Критико-биографический очерк, М. - Л., 1956; Афанасьева., А. И. Куприн. Критико-биографический очерк, М.. 1960; Волков А., Творчество А. И. Куприна, М., 1962; Кулешов ф. И., Творческий путь А. И. Куприна, Минск, 1963; Куприна-Иорданская М. Куприн, Годы молодости, М., 1966; Куприна Куприн А., Куприн - мой отец, М., 1971; Крутикова Л. В., А. И. Куприн, Л., 1971; История русской литературы конца XIX - начала XX века. Библиографический указатель, М. - Л., 1963.
Музей расположен в одноэтажном, деревянном здании. Экспозиции музея посвящены: рассказу о жизни и творчестве А.И. Куприна и показу раритетов, пополнивших "Купринскую коллекцию" музейного собрания.
В музее работает литературный лекторий, ведется работа с детьми дошкольного возраста. Имеется архив и научная библиотека.
442630, Пензенская обл., с. Наровчат, ул. Куприна, 2
— Почти каждая женщина способна в любви на самый высокий героизм. Для нее, если она любит, любовь заключает весь смысл жизни - всю вселенную! — Русский язык в умелых руках и в опытных устах - красив, певуч, выразителен, гибок, послушен, ловок и вместителен. — Язык - это история народа. Язык - это путь цивилизации и культуры. Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью. — Огромное большинство интеллигентных профессий основано исключительно на недоверии к человеческой личности и таким образом обслуживает человеческие пороки и недостатки — Люди отвели для любви ночь, так же как для воровства и для убийства — Язык - это история народа. Язык - это путь цивилизации и культуры... Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью. — Нет ничего омерзительнее любви по принуждению.
— Русский язык в умелых руках и в опытных устах - красив, певуч, выразителен, гибок, послушен, ловок и вместителен.
— Язык - это история народа. Язык - это путь цивилизации и культуры. Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью.
— Огромное большинство интеллигентных профессий основано исключительно на недоверии к человеческой личности и таким образом обслуживает человеческие пороки и недостатки
— Люди отвели для любви ночь, так же как для воровства и для убийства
— Язык - это история народа. Язык - это путь цивилизации и культуры... Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью.
— Нет ничего омерзительнее любви по принуждению.
Википедия: Куприн Александр Иванович
Футболку "Провидѣніе" можно приобрести по e-mail: providenie@yandex.ru
Застолби свой ник!
Источник — http://www.kuprin.org.ru
